Операция "Берег" (СИ) - Валин Юрий Павлович (читать книги онлайн полностью без сокращений .txt, .fb2) 📗
…мелькают деревья и болотистые прогалины, близкого канала не видно, но он там, за леском. Изгибается дорога, броневик проскакивает брошенные повозки, лежащая в кювете убитая лошадь уже распухла, на тела немцев тоже лучше не смотреть…
Бах- хрясь! Броневик сходу преодолевает внезапную воронку.
— На танке оно было даже как-то спокойнее, — с грустью замечает Иванов. — А там немцев-то — по прибытию — много будет?
— Да хрен их знает. Порядком, видимо. Охрана, техники, беженцы, — говорит Евгений, оберегая норовящие клацнуть зубы. — Не пойму, почему медлят, не стартуют.
Над шоссе и несущимся броневиком мелькает огромная драконья тень — на миг накрывает, пересекает курс, снижаясь, уходит в сторону моря, с опозданием раздается рев винтов — тень трехмоторная. Летающая лодка «Дорнье», индекс и точные ТТХ товарищ переводчик не помнит[13], кресты на крыльях не оставляют сомнений в принадлежности самолета…
…Звон авиационных двигателей угас, исчезла тень, словно и не было. А ведь чуть пузом-килем не зацепил, гадина, прошел на высоте метров в пятнадцать.
— Тоже шизанутые, — говорит Катерина, глядя в сторону сгинувшего самолета. — Но теперь хоть понятно, кого ждали. Несколько минут у нас есть, пока приводнятся, пока пересядут.… Но вообще-то, истекает наш временной лимит. Эй, шумахер, ты поднажми, пока не рассыпались.
— Вот обзываете вдруг по-вражески. А небось, сознательные, партийные. А я, между прочим, жму, стараюсь, — орет водитель, не отрываясь от руля.
— Я с восхищением, — заверяет Катерина. — И это не особо ругательство, скорее, классификация.
Машина на дороге… брошена. Еще одна, еще дымится. Сожгли. Где-то здесь, здесь…
— Стой! Проскочили! — хором кричат Мезина и бдительный старшина Тимка…
…Съезд практически незаметен — глубокий кювет, камни, прошлогодняя жухлая трава. Разве что выглядит именно здесь чуть ровнее и снабжен неочевидной ирригационной хреновиной. Но кювет же…
— Вон, вон перемычка! — тычет стволом автомата Тимка.
— Да я разве проеду, — сомневается водитель. — Рассыплется же.
— Под тягачи делали, крепко, — заверяет, спрыгивая на землю Иванов…
…он пятится, руководя машиной, броневик неуверенно скатывается, начинает довольно мягко выезжать наверх…
— Бетоном, что ли, залито? — удивляется водитель.
Переезд действительно угадывается больше ощупью — слой грунта и травы маскирует просто идеально. Как это сделано, не совсем понятно, да и некогда понимать. Впереди негустая роща, дальше проглядывает бухточка и водный простор канала.
— Товарстарнатн, маневр установке нужен, — говорит длинноносый боец, разворачивая турель. — Неровен час, встретят нас тута.
Евгений подвигается. Тряска в броневике сказывается на переводческом организме не лучшим образом — головная боль усилилась, тошнота аж на гландах сидит. Наверное, от этого соображает товарищ Земляков туговато. Катерина, старшина уже бегут между сосен — напрямую к берегу рванули…
… матерясь, Евгений, спрыгивает с броневика, устремляется следом, догоняет Иванова. Тот скалится сталью пасти, винтовка тоже наготове:
— Эх, молодые, прыткие…
— Не смеши. Голова как?
— Да сейчас лопнет. Виски как струбциной вдавливает.
— Вот и у меня. Струбциной. И прям даже из желудка выжимает.
Обсудить печальное состояние здоровья не удается. Старшина впереди машет — «ложись»!
…Нет, окоп узок, по сути, почти блиндаж — хорошо замаскирован, накат из толстых досок, плащ-палатка прикрывает короткий ход сообщения. Пулемет остался на своем месте, лента заправлена, чистенькая, протертая. Еще дымится окурок сигаретки…
— Уже свернулись, отошли, прощай, фатерлянд, — бормочет Катерина. — Интересно, что они рядовому и младшему составу обещали? Неужели возьмут? Впрочем, куда без исполнительных ефрейторов и фельдфебелей, это вообще будет не жисть. Сохраняют традиции и дисциплину, этого не отнять.
Баржи у берега и как на ладони: стоят бок о бок, грязноватые, неказистые корыта. Но испачканные углем и ржавчиной чехлы уже сдернуты, брезент колышут волны, больше не нужна маскировка. На палубах возвышается конструкция из стальных балок, соединяющая корпуса судов, торчит надстройка из рифленых листов железа. Балансирует на стальном мостике техник, ловко пробегает до стрелы лебедки, на ней горит прожектор — видимо, предупреждающий. Стоят пришвартованные к баржам буксиры, но низкий, давящий на виски, гул идет не от них. И не от самолета — приводнившийся «Дорнье» дрейфует чуть мористее, гребут оттуда надувные лодки, полные немцев.
Видимо, день такой — все средства транспорта — битком. День-час-пик, так сказать.
Людей у барж действительно много, там работают техники в рабочих робах, а у легких металлических сходен выстроена очередь: человек восемьдесят, часть в военной форме, часть в гражданском, у всех небольшие чемоданчики, ранцы или просто импровизированные узлы. Изрядно их в багаже ограничили, это же всё награбленное непосильным трудом, выжатое эксплуатацией классов и народов бросать приходится. Прямо сердце разрывается от столь скорбной картины. Сволочи. Топчутся перед автоматчиками у сходен, ждут, надеются…
Соображал товарищ Земляков туго — голову просто разламывало. Катерина командовала — подтянулся личный немногочисленный состав опергруппы, спрятался за деревьями на обнаруженной дороге-спуску к берегу броневик. И «Северок» не подкачал — связь установили мгновенно.
— Основная часть сделана, — Катерина оперлась локтями о бруствер, совершенно по-солдатски утерла разгоряченное лицо пилоткой.
— Фи, совершенно неблагородно выглядите, леди, — с трудом ворочая языком, поведал Евгений.
— Много ты в истинных ледях понимаешь, смерд столичный, — ухмыльнулась былая начальница. — Я говорю — удалось все же, вычислили. Остались завершающие штрихи. Основной будет нанесен через двенадцать минут — подлетное время штурмовиков. У тебя что — голова вообще отваливается?
— Не то слово. И у меня, и у Митрича. А ты как?
— Острое предчувствие крупного ненормального Прыжка. Прямо мороз по коже. Но у меня чисто психологически, без боли.
— Везет некоторым. Кать, а мы можем попытаться кабель подорвать?
— Вряд ли. Его маскировали и прятали на совесть. Выход у самого берега, на виду у техников. И там бетонный колодец, а сам кабель толстенный и, видимо, действительно бронированный. Собственно, зачем рисковать?
— Как «зачем»⁈ Двенадцать минут — это много, они же уже готовы. Уйдут в последний момент.
— Да и пусть валят. Наверное, это не принципиально.
— Вот тут вообще не понял, — признался старший лейтенант Земляков.
— Ну… — Катерина сделала странную паузу. — Ты представляешь, что с колонистами будет Там? Может, они очень пожалеют, что не остались в старом мире? Отсидели бы малость в тюрьме, кого-то и повесили бы, но немногих. Зато дома.
— Там что, хуже, чем в тюрьме или на виселице будет? — изумился Евгений.
— Да не то чтобы хуже. Иначе. Настолько иначе, что и поверить невозможно.
— Я не особо верующий, мне религиозные нюансы побоку. Нужно как-то задержать. Не будем же мы сидеть и любоваться?
— Да что сделать-то? Обстрелять из пушечки и атаковать развернутой цепью в восемь штыков? Нас пистолетными залпами положат. Вот «Илы» придут, разберутся. Мы дочистим. Нам главное эти корыта, в смысле, «стартовую» уничтожить окончательно и бесповоротно.
— Нет, так не пойдет, — старший лейтенант Земляков попытался усилием воли отстранить головную боль. — У нас ясно поставленная задача: «найти и уничтожить». Я пойду. Нет, лучше поеду. На броневике выйдет убедительнее.
— И что дальше? Бумаги начнешь фрицам предъявлять? Бумаги у тебя убедительные, спору нет, только им уже пофиг. Они одной ногой в иной юрисдикции.
— Нет, так мы вообще никогда ничего не доделаем. Всё, я туда. Пойду, рискну.
— Ну, тогда я с тобой, — неожиданно легко сказала Катерина.
— Это еще зачем? Ты только с виду нордичная и белокурая. По-немецки два слова и то…
