Стратегия обмана. Политические хроники (СИ) - Ванина Антонина (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные txt) 📗
— Считай, что властям не особо интересна судьба простых людей. Их много, обо всех не позаботишься, так, наверное, они считают.
— Думаешь, я об этом не знаю? Рори, а я очень часто видела такое же в Ольстере. Англичанам плевать, скольких протестантов и католиков мы убьём взрывом. Видимо власти считают, чем больше, тем лучше, и поэтому по любому нашему звонку никогда никого не спешили эвакуировать. Но в ФРГ властям плевать и на высокопоставленных особ вроде того промышленника Шляйера, которого похитили всё те же Фракции Красной Армии. Они требовали от властей обменять его на десятерых красноармейцев. Это ведь было чуть раньше угона того самолета. И что? Сын Шляйера даже собрал денежный выкуп, а правительство начало оттягивать решение об освобождении красноармейцев. Сын ведь на них был готов подать в суд — похитители же ясно выразились — если не будет обмена, то Шляйера казнят. Так и получилось. Власти тянули с решением сорок три дня и красноармейцы ждали. Ты можешь представить себе такое терпение?
— Ну, прямо-таки, ангельское, — усмехнулся Родерик.
— Да они за неделю бы могли расправиться с тем промышленником. Но красноармейцы ждали, они-то думали, что Шляйер нужный для правительства человек, и, видимо, ошиблись. Помнишь, когда мои как бы соратники из Движения 2 июня похитили кандидата в мэры? Так террористов не то, что из тюрьмы освободили, так ещё дали самолет и отправили их в Йемен. Кандидат в мэры стало быть нужен системе, а промышленник Шляйер — нет. Потому и сорок три дня. Потому и убийство трёх красноармейцев в тюрьме. А что оставалось похитителям, если первый шаг сделали власти? — Алекс пожала плечами — Пришлось убить Шляйера.
— Что-то ты сегодня слишком сентиментальна, — заметил Родерик. — А помнишь, как сама рвалась убивать нефтяных министров?
— И сейчас несказанно рада, что этого не сделала.
— Правда?
— Правда. Потому что, во-первых, ты бы меня сжил со свету, потому что у вас в высоких кабинетах, видите ли, планы меняются каждый час. А во-вторых, чёрт его знает, выпустили бы нас после этого алжирцы живыми из самолета или нет? Это я сейчас понимаю, оно того точно не стоило. На тех министров мне плевать, я знать их не знала, они мне ничего плохого не сделали. А вот что плохого сделал девяносто один человек с того рейса правительству ФРГ, я ума не приложу.
— Я понимаю, что тебя возмущает, — произнёс Родерик. — Ты ведь примериваешь эту ситуацию на себя, но представляешь себя не пассажиром того рейса. Ты примериваешь на себя роль, то ли повешенной в тюрьме Энслин, то ли заколотой там же Мёллер.
— Лучше бы их судили, — качала головой Алекс. — Нормально судили, там было, за что предъявить обвинение. А судьи устроили расправу, пользуясь своей властью над беззащитными и запертыми в тюрьме. Как после этого ФРГ можно считать правовым демократическим государством? Я прекрасно понимаю людей, что теперь во Франции жгут автосалоны «Мерседес» после той расправы в тюрьме. Я бы тоже сожгла посольство ФРГ, например, что уж там размениваться на мелочи? Но ты же мне не разрешишь.
— Да, не разрешу растрачивать талант впустую.
— Подхалим, — только и сказала она и продолжила. — Если красноармейцы своей борьбой хотели доказать, что власти ФРГ глубоко пронацистские, то своим заключением и смертью они доказали это сполна.
— Я понимаю твоё возмущение и страх, и поверь. — И он пристально посмотрел ей в глаза. — Пока ты со мной, никто тебя никуда не посадит. Даже если схватят, то отпустят и извинятся. Потому что ты работаешь на меня и моё начальство. Своих людей мы не сдаем.
— Хотелось бы верить, — мрачно заключила Алекс.
После этого разговора она всё равно вернулась в Швейцарию, а через неделю с удивлением прочла в местной прессе, что около франко-швейцарской границы схвачена террористка по кличке Нада из Движения 2 июня. При задержании она успела ранить двух таможенников, потому что они хотели досмотреть багажник её машины, где лежало оружие, поддельные паспорта, двадцать тысяч долларов и план израильского посольства. Сообщалось, что настоящее имя Нады Габриель Крёхер-Тидеманн и два года назад она и ещё пятеро осужденных и посаженных в западногерманские тюрьмы, были выменяны на похищенного Движением 2 июня кандидата в мэры Западного Берлина. После освобождения Габи Крёхер, как её называют друзья, видимо успела поучаствовать в нападении на штаб-квартиру ОПЕК в составе группы Карлоса Шакала и в похищении австрийского промышленника Палмера.
Когда через четыре дня к Алекс «на Рождественские каникулы» пожаловал Родерик, она ткнула ему под нос эту статью и спросила.
— Не стыдно было подставлять девчонку?
— Эту? — Он ткнул пальцем в фотографию брюнетки под статьей. — Да брось ты, не бери в голову.
— Хорошо тебе говорить. А я-то всё думала, почему ты выбрал мне нелепую кличку «Нада», почему сказал представляться активисткой Движения 2 июня, зачем заставил волосы перекрашивать. Я, между прочим, на неё совсем не похожа.
— Да кому, какая разница?
— Ну, например, тринадцати нефтяным министрам стран-членов ОПЕК. Если эту Габи Кёхер предъявят им на опознание в суде, то твой хитрый план рухнет. Они её просто не узнают, потому что видели меня, а не Габи Крёхер. Ты в курсе, что Энджи, этот малодушный сучёнок, недавно послал в редакцию «Зеркала» свой револьвер и покаянное письмо с отказом от террористической деятельности? Ничего, что он скоро начнет сотрудничать с властями и заговорит?
— Не заговорит, — уверенно возразил Родерик, — Он просто ушёл из Революционных ячеек и теперь скрывается не только от властей, но и от бывших товарищей.
— Конечно, скрывается, на их месте я бы искала его и день и ночь, чтоб пристрелить за предательство. Он ведь выдал властям всю информацию по двум планирующимся акции. Ну и кто он после этого?
— Человек, внезапно осознавший, что терроризм это негуманное и жестокое занятие, — сказал Родерик и рассмеялся. — Не бойся, ничего никому этот Энджи не скажет, его курируют умелые люди, им тоже не с руки, если он начнёт болтать.
Настала очередь Алекс удивляться.
— Интересный расклад, — заключила она, — Меня курируешь ты, Карлоса точно кто-то курировал, пока он нежился в роскошных апартаментах «Хилтона», Энджи тоже на поруках. Вот интересно, а кто тогда курирует Халида, Юсуфа и Джозефа.
— Вади Хаддад. Слушай, не задавай глупых вопросов, не тяни с меня жилы. У меня, между прочим, работа как у театрального агента. Это я кручусь и деру глотку, чтобы выбить для тебя хорошую роль и устроить феерические гастроли. Так и с Карлосом. Без таких как я, вы все лишь сборище головорезов, а с должной организацией — высококлассные профессионалы. Так что, если Энджи вышел из дела, значит, наверху решили, что так нужно.
— Так ты знаешь, кто его курирует?
— Знаю, но не скажу, а то ты опять начнёшь беситься. Ты, кажется, хотела знать, что будет, если тринадцати нефтяным министрам и Энджи предъявят для опознания Габи Крёхер? Да ничего не будет, её просто не признают Надой из группы Карлоса и всё, она вне подозрения. И про тебя тоже никто ничего не знает — была, и нет. Так что не надо критиковать прикрытие, которое я тебе придумал. Оно было неплохим и два с лишним года тебе неплохо прослужило — никто твоего имени не знает и уже вряд ли узнает, даже если кому-то взбредёт в голову всерьёз раскрывать дело о захвате ОПЕК.
— То есть, — с удивлением усмехнулась Алекс, — расследовать преступление никому не надо?
— А что тут расследовать? Весь мир знает, что в нападении участвовало пять мужчин и одна женщина по кличке Нада, которую зовут Габриель Крёхер-Тидеманн. Так что теперь можно с чистой совестью придумать тебе новое прикрытие.
— Ещё раз дашь мне имя реального человека, чтоб потом спихнуть на неё наши общие злодеяния? — ехидно поинтересовалась Алекс.
Родерик изобразил непонимание:
— В Англии за твои художества осуждено больше десятка невинных ирландцев, которые и бомбу-то в жизни не видели, не то чтобы собирали её своими руками. Что, их не так жалко?
