К повороту стоять! (СИ) - Батыршин Борис (читать книги бесплатно .TXT) 📗
Часть II
Ultima ratio regum [14]
I.Плоды победы
Стамбул - Византий дорийских колонистов, выходцев из Мегариды седьмого века до Рождества Христова, Константинополь восточных римских императоров, заветная мечта московских князей и российских самодержцев - пылал, подожженный сразу с четырех концов. Грабежи начались сразу, стоило разнестись слуху о том, что в город входят русские, и власти, городские и военные, побежали через Босфор, бросив столицу на милость неприятеля. В считанные минуты в городе воцарился хаос. По улицам метались обезумевшие толпы, пробирались кучки каких-то оборванцев, сгибающихся под тяжестью тюков и сундуков, женщины, дети... В порту творилось светопреставление - отчаявшиеся люди штурмовали пароходы, фелюги, рыбацкие шхуны и гребные лодчонки. Женщины срывали с себя украшения, купцы стаскивали с жирных пальцев драгоценные перстни с изумрудами и индийскими рубинами и вытаскивали из поясов горсти динаров, английские и французские банкноты - все, что угодно, лишь бы перебраться на другой берег! Вооруженные люди выкидывали в воду счастливцев, заплативших за место, и захватывали спасительные посудины для себя и своей добычи. Бухта Золотой рог напоминала поверхность мусорной кучи, покрытой слоем тараканов; вся эта шевелящаяся, смрадная масса медленно смещалась к противоположному, анатолийскому берегу. Те, кому не повезло, потрясали кулакам, выкрикивали проклятия вслед уходящим, возносили хулу Аллаху, всемилостивому и милосердному, за то, что он оставляет их во власти гяуров. На пирсах вспыхивали потасовки, трещали выстрелы, им вторила беспорядочная стрельба из охваченных пламенем городских кварталов.
Мародеры врывались в дома богатых жителей столицы или перехватывали бегущих в порт, раздевали до нитки, выворачивали наизнанку в поисках денег и драгоценностей. Шайки по большей части, состояли из иррегуляров, курдских и албанских башибузуков. Брошенные начальниками на произвол судьбы, они немедленно кинулись грабить богатые кварталы, разбивать лавки менял и торговцев-ювелиров. К иррегулярам примыкали отчаянные люди из числа беженцев, сотнями тысяч наводнивших Стамбул. Такие же оборванные и беспощадные, они вымещали свое злосчастье на жителях города, не разбирая, кто перед ним - неверный армянин, грек, еврей, или же правоверный мусульманин, по пять раз на дню расстилающий молитвенный коврик по призыву муэдзина с минарета Айя-Софии. То тут, то там вспыхивала свирепая поножовщина между кучками грабителей - за добычу, за право выпотрошить богатый дом очередного злосчастного купца или чиновника.
Подобно ледяным глыбам в мутном потоке, пробивались через осатаневшие толпы отряды редифа, регулярной армии. Эти тоже были без офицеров - те сбежали, едва пронесся слух о вступлении в город неприятеля. Командовали такими отрядами баш-чауши (капрал по-русски) или десятники-онбаши: собрав вокруг себя горстку вооруженных бойцов, они штыками и саблями прокладывали дорогу в порт, к спасению. Порой такие отряды брали под защиту и беженцев, отгоняя озверевших от крови мародеров.
Передовые части Скобелева вошли в Константинополь, не встречая организованного сопротивления. Белый генерал, увидев, что творится в городе, приказал двум батальонам Московского стрелкового полка взять под защиту еврейский Балат, кварталы Ортакёя, населенные по преимуществу, греками и армянами, а так же район Эминёню вместе с Голубой мечетью, святой Софией и старой резиденцией султана, дворцом Топкапы. Туда, под защиту русских штыков толпами стекались и оказавшиеся в Стамбуле европейцы и те обитатели города, кто по тем или иным причинам не пожелал или не смог перебираться на другой берег.
Скобелев не пытался препятствовать ни стихийной эвакуации остатков турецких частей, ни бегству жителей. И уж тем более и в мыслях у него не было переправлять через пролив свои войска. Отыскав в этом хаосе нескольких ошалевших от ужаса чиновников, он отправил на азиатский берег, с предложением турецким властям немедленно заключить перемирие. Те согласились; несколько офицеров, не забывших о своем долге, пытались, в меру своих сил, прекратить вакханалию грабежей и хоть как-то упорядочить стихийную эвакуацию. Русские не мешали им отлавливать и истреблять мародеров; Скобелев даже отрядил в помощь туркам два казачьих эскадрона.
Согласно условиям перемирия, турки обязывались отвести гарнизоны прибрежных укреплений и разоружить батареи анатолийского берега. Скобелев в свою очередь, свободно выпускал представителей властей вывозящих целыми арбами документы, не мешал эвакуации уцелевших воинских частей, сохранивших оружие и знамена, и не отдавал команды захватывать военные и гражданские суда, стоявшие на якорях в бухте Золотой Рог.
Совместными усилиями порядок в городе был восстановлен. На третий день грабежи пошли на убыль, а потом и вовсе прекратились - турецкие патрули и казачьи разъезды не церемонились с мародерами, приканчивая их прямо на месте преступления. В выгоревших кварталах было тихо, будто на кладбище, лишь кое-где копошились в развалинах домов какие-то оборванцы. Зато в тех, которые удалось отстоять от огня, вовсю кипела жизнь. Заработали базары; стрелки, казаки, артиллеристы раздавали хлеб чумазым, полуголым детишкам, помогали пострадавшим во время беспорядков горожанам.
Пожар не затронул центр города, пощадив, в числе прочих казенных зданий, и центральную телеграфную станцию. Теперь русское командование могло беспрепятственно сноситься со Ставкой и Санкт-Петербургом по проводу, не полагаясь на ненадежные линии полевого телеграфа. Утром 2-го февраля Государю доставили ворох депеш: Константинополь занят нашими войсками, турки заключили перемирие, победа! В тот же день это известие получили во всех европейских столицах. Газеты вышли с сенсационными заголовками, на биржах курс русских государственных ценных бумаг подскочил, чуть ли не на четверть, венские, парижские, берлинские кабинеты гудели, как растревоженные ульи.
Поздно ночью министр иностранных дел Великобритании лорд Дерби вызвал русского посланника графа Шувалова и вручил ему ноту британского правительства. По сути, это был ультиматум - русские в течение суток освобождают Константинополь и отводят войска не менее, чем на пятнадцать верст от берегов Босфора, не препятствуя возвращению турецких войск. В противном случае, Великобритания считает себя в состоянии войны с Российской империей.
Вечером того же дня в бухту Золотой рог вошли три судна под Андреевскими флагами: минный транспорт «Великий князь Константин», вооруженная шхуна «Аргонавт» и пароход «Веста». За ними на рейд втянулись четыре транспорта со сборными командами крепостных и морских артиллеристов из Одессы, Керчи, Очакова и Севастополя. Сойдя с пароходов, они сразу же начали приводить в порядок брошенные турками береговые батареи. С «Великого князя Константина» тем временем перегружали на плоскодонную шаланду загадочные округлые предметы, укутанные рогожей. С наступлением ночи, два паровых катера волоча шаланду на буксире, двинулись в сторону южного выхода из Босфора. Катера то и дело останавливались, производили промеры глубин и выполняли какие-то загадочные манипуляции. За катерами с анатолийского берега следили сотни глаз...
А еще через восемнадцать часов броненосец «Александра», под флагом вице-адмирала сэра Джеффри Хорнби двинулся ко входу в Босфор. За ним выстроились в кильватерную колонну шесть броненосцев эскадры Мраморного моря: «Эджинкорт», «Хотспур», «Султан», «Акилез», «Свифтшур» и «Темерер».
Это была грозная сила. Толстая броня, огромные калибры - боевые корабли, равных которым нет ни в одном из флотов. Еще заливались боцманские дудки, еще разбегались по боевым постам, грохоча башмаками, расчеты вспомогательной артиллерии, а на мостике сигнальщик докладывал командующему эскадрой: «Сэр, над береговой батареей русский военно-морской флаг!» И правда, в стеклах адмиральского бинокля возникло и затрепетало белое полотнище с косым голубым крестом. В казематах «Александры» дрогнули, заворочались на станках десяти- и одиннадцатидюймовые орудия. На грот-мачте взлетел сигнал: «Эскадре приготовиться к бою», Идущий вторым в ордере «Эджинкорт», хорошо узнаваемый благодаря своим пяти мачтам, отрепетовал адмиральский приказ, передавая его концевым броненосцам. На батарею смотрело не менее четырех орудий только одиннадцатидюймового калибра, не считая десяти- и девятидюймовок, и всякой мелочи, которой хватало на посудинах Её Величества. Один взмах адмиральской руки - и на берег обрушится лавина чугуна и огня.
