Дети Революции (СИ) - Панфилов Василий "Маленький Диванный Тигр" (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений txt) 📗
Полиция или жандармерия, пустив нужные слухи через агентуру, одновременно ввела в работу местных сумасшедших. Таких по Москве немало, их привечают и подкармливают, как заведено у православных. Болезненные амбиции, желание пострадать за правое дело, и вот готов очередной товарищ. Непременные заросли волос, широкополая шляпа, пончо и таинственное сверкание глазами из-под очков, вкупе с туманными разговорами о народном счастье.
Дальше разговоров и неумелых провокаций властей дело обычно не заходит. Хотя время от времени очередной товарищ отправляется на поселение и вовсе уж редко — на каторгу. Страдальцы за народное счастье редко отправляются на каторгу или в ссылку. В путь по сибирскому тракту уходят по большей части окружающие из тех, кто делает реальное дело.
Сами же страдальцы продолжают сверкать очами, шуметь и всячески портить любое дело искренним энтузиазмом идиотов. Как узнавал попаданец, некоторые борются по двадцать-тридцать лет, топя товарищей. И ничего, прокатывает… менталитет русской интеллигенции таков, что прекраснодушным идиотам прощают заведомо провокационные поступки, продолжая общаться.
— Юроды, — добродушно прогудел под окном дворник, гоняя желающих подать какие-то бумаги в окно первого этажа, где Фокадан принимал потенциальных работников, — кыш отседова.
— Действительно юродивые, — пробурчал попаданец, — с поправкой на просвещённый девятнадцатый век. Купчихи богомольцев привечают, а кто с претензией на образованность — радетелей за народной счастье. Видимость разная, суть одна.
Хмыкнув, консул потянулся за коробочкой с сигарами, но остановился. Курить не хочется, а сунуть в рот соску просто ради того, чтобы нервы успокоить… так Степан успокоил, сам того не зная.
— Красиво получилось, — подытожил жандармскую операцию, — как ни крути, а они в выигрыше. Возьму кого из этих клоунов, так замараюсь не только перед властями, но и перед дельцами. Дескать, если не умею персонал нанять, то о каком сотрудничестве речь может идти? Не найму, так очернят… постараются очернить как предателя революционных интересов. Положим, это у них не выйдет, но сложностей не избежать.
Идти на поклон к кому бы то ни было не хотелось, так что пришлось затратить три дня на приём потенциальных работников. В итоге отобрал троих, навыки которых на первый взгляд соответствовали его требованиям.
Степанцев Феоктист Артемьевич, двадцативосьмилетний коротышка из разночинцев[5], прекрасно знал английский, бывал в Англии и Северной Америке, понимал делопроизводство. Сущая находка, если бы не некая отстранённость от мира и религиозные поиски.
Пчелинцев Семён Витальевич, двадцатидвухлетний выходец из мещан, копивший средства на дальнейшее обучение. Рослый, очень привлекательный парень, окончание университета и получение почётного личного гражданства[6], связывал с последующей удачной женитьбой на купеческой дочке с хорошим приданым. Не бог весть какая мечта, но попаданец не осуждал парня. Старший в семье, Семён тянет аж восьмерых младших братьев и сестёр при отсутствии отца. Потому и планы столь приземлённые — вылезти из нищеты самому и вытащить родных, о большем даже и не мечтается.
Федулов Илья Иванович, высокий и худой двадцатичетырёхлетний выпускник семинарии, меньше всего походил на потомственного представителя духовенства. Принимать сан не захотел, поскольку к религии относился неприязненно. В принципе, понятно и разумно для попаданца, но у Федулова скепсис этот временами разлетался брызгами. В Российской Империи такое отношение к религии вообще и православии в частности, чревато неприятностями[7], так что Илья Иванович вполне целенаправленно искал иностранного работодателя, поскольку отечественный обязан доносить властям на неправильные речи.
Фокадан вместе с Келли и Конноли потратил почти две недели на дрессуру новых сотрудников. Вместе с обыденной консульской текучкой и визитами, занят был по двадцать часов в сутки.
К началу октября ситуация нормализовалась и Алекс начал входить в русло обыденной жизни. Работа в консульстве, общение с промышленниками и чиновничеством, занятия с дочкой и наконец — в большом флигеле на заднем дворе, начал обустраивать мастерскую.
С визитами начали заглядывать и соседи, в большинстве своём очень непростые.
— Прошу, — подлетевший половой[8] в белейшей мадаполамовой[9] рубахе чуть склонился, взмахом салфетки показывая путь, — Герасим Иванович ждёт.
Фокадан прошёл вглубь знаменитого трактира Тестова, стараясь не пялится на разносортную публику. Купец из староверов, в поддёвке[10] и смазанных[11] сапогах, мог сидеть с одетым по последней парижской моде молодчиком. Причём модник, скорее всего, проситель — судя по деталям поведения.
— Консул, — встав, чуть поклонился купец первой гильдии[12].
— Мистер Хлудов.
Особенность, неизменно забавлявшая Фокадана — уроженцы Российской Империи норовили звать его по должности — консул или генерал. Отчеством при попадании обзавестись не удосужился, а русскому менталитету без оного неловко общаться с собеседником.
Одет именитый фабрикант по европейски. Осанистый, красивый мужчина, несмотря на зрелый возраст[13], выглядел импозантно, похожий на немолодого Шона Коннори. Да что там похожий, знаменитый шотландец рядом с купцом показался бы бледной копией!
Короткий обмен любезностями, о делах только после еды. Отголоски суеверий, что после совместного преломления хлеба[14] делать друг другу гадости — испытывать судьбу.
— На твой вкус, — отстранился Фокадан от поданного немолодым половым меню, — я русской кухне мало что понимаю. Единственное — учти, ем я мало, да и выпить не большой любитель.
— Селяночку — с осетриной, со стрелядкой… живенькая, как золото жёлтая, нагулянная стерлядка, мочаловская[15], — отрекомендовал половой.
— Разрешите поучаствовать? — Предложил Хлудов, — я некоторым образом гурман.
— Конечно, рад помощи знатока.
— Расстегайчики, да закрась налимьими печёнками, Кузьма.
Половой кивнул, ухитряясь проделать это одновременно важно и с полным пониманием своего положения.
— А потом я рекомендовал бы натуральные котлетки а-ля Жардиньер, — обратился Кузьма к консулу, — телятина белая, как снег, что-то особенное. Из холодного балычок с Дона, янтаристый, да белорыбки с огурчиком.
Хлудов с Кузьмой обсуждали меню несколько минут, Фокадан наблюдал эту сценку не без удовольствия, видя тонких ценителей.
Водка в маленьком, запотевшем графинчике оказалась на столе едва ли не мгновенно, как и подносы с холодными закусками. Как водится, деловой обед прямо-таки обязан сопровождаться хотя бы символической порцией алкоголя. Слова попаданца о том, что выпить он не большой любитель, воспринимаются здесь не иначе, как пью не до упада.
Ели не торопясь — Фокадан давно уже овладел этой премудростью, хотя по прежнему не видел смысла сидеть за столом часами. Ближе к концу трапезы принялись обсуждать дела.
Хлудовы владеют крупнейшей и лучшей ткацкой фабрикой Российской Империи, а потому контакты жизненно необходимы обоим сторонам.
— Сколько хлопка могут отгружать плантаторы? — Поинтересовался Герасим Иванович.
— Сколько нужно, — с улыбкой ответил консул, — старые контакты все больше через Англию шли, а те показали себя не самыми надёжными партнёрами.
— Война, — тоном Абдуллы из Белого солнца пустыни произнёс англоман Хлудов
— Восстановление контактов, прервавшихся в ходе последнего европейского конфликта, началось с попытки англичан привязать политику к экономике, выставив плантаторам несоразмерные требования.
— Вот как? Какие же, если не секрет?
— Превращение в английскую колонию по сути. Отказ от самостоятельной экономической политики, запрет на строительство ряда промышленных предприятий. Всё это хамство под прикрытием словес о совместной работе и разделении экономик, дабы не случилось конкуренции. Конфедерации предлагалось стать сырьевым придатком Великобритании, для этого даже закупочные цены повысили.
