Неожиданность (СИ) - Попов Борис (хорошие книги бесплатные полностью txt) 📗
Поздоровались, обнялись. Братья поклонились боярину.
— Есть к вам дело по кузнечной линии — либо сами скуете, либо умельца нужного посоветуете.
— Говори!
— Всяко поможем.
Различие между экстравертом-кузнецом и интровертом-подмастерьем чувствовалась даже в эмоциональной окраске речи. Выросли вместе, родные братья, отношение к предмету разговора одинаковое, а какая разница!
Объяснили с Богуславом в два голоса, что хотим получить и для чего. Тут родственники насупились уже вдвоем.
— Сами хорошо сделать не сможем.
— Не получится у нас!
Василий еще помолчал, еще подумал, потом уверенно сказал: — Это хорошо у нас, на Софийской стороне, только Онцифер исполнить может.
— Точно, точно, Васька! Дело толкуешь!
— И где нам его искать? — предчувствуя длинные и бестолковые объяснения, спросил я.
— Сейчас проводим.
— Махом покажем!
Братья тут же заперли кузню, и повели нас через весь рынок. Известный умелец базировался на отшибе от кузнечного ряда. Они с подмастерьем как раз отдыхали, или как выразились бы в более поздние века, перекуривали. Онциферу было лет сорок. Карие внимательные глаза тут же обшарили нас сверху донизу.
— Кого я вижу! Кузнецы-молодцы! Мы с братишечкой вдвоем дружно пряники жуем. С чем пожаловали? Какую-то особо хитрую рессору выковать надо? Изогнуто-искривленную?
— Мы-то обойдемся, а вот зять хочет личное клеймо на свои кареты ставить. Желает, чтобы ты его изготовил.
Я, во время их разговора, обозревал кузницу. Никаких подков, сковородок, гвоздей, плугов, серпов, как у всех, по кузнице не наблюдалось. По стенам висели разнообразные замки, ключи, изящно выкованные засовчики, видимо, не дворовые, а сделанные для богатого дома или терема, и, о чудо! — что-то очень похожее на большой саморез.
Кулибин 11 века пожелал узнать в подробностях у самого заказчика, что именно ему предстоит сделать. Я кратенько объяснил.
— Может какими зверями или вензелями украсим? — спросил разочарованный простотой рисунка Онцифер.
Неожиданная мысль озарила мой простой ум.
— Особенно усложнять не будем. А нельзя ли ввести что-то такое, чего никто в Новгороде повторить не сможет?
Запрос озадачил древнерусского Черепанова.
— Да повторить все можно…, — растерянно заметил он.
— А нельзя ли сделать такую мелочь, чтобы чужой, не зная в чем дело, ее бы не сделал? Просто не заметил бы? Вроде то же самое клеймо, а знающий человек сходу увидит разницу в оттиске!
— Это можно устроить, — успокоился Онцифер, — я вижу вблизи гораздо лучше обычного человека.
У мужика, наверное, выраженная близорукость, подумал во мне опытный врач с многолетним стажем. Смущало только то, что почему-то кузнец глядит в даль и не щурится. Как же он кует свои хитроумные штуки? Он же не ювелир, нежно и тихонько постукивающий маленьким молоточком, а коваль, которому нужно махать здоровенным молотом и на расстоянии видеть — попал-не попал. Спросил Онцифера о его видении дальних предметов.
— Черте где, что хочешь угляжу! — ответствовал молотобоец. — Человека в лицо за полторы версты узнаю. Народ думает, просто так болтаю, а подойдут совсем близко, тоже видят.
Вот теперь все ясно. Онцифер — обладатель довольно-таки редкого варианта зрения, когда человек вблизи видит, как под лупой, а вдаль, как в бинокль. Его видение мира превосходит наше раз в двадцать.
— Сделать-то я сделаю, так и ты ведь не увидишь! Каждый раз, при сомнении каком, меня что ль в свою мастерскую водить будешь?
Я немножко подумал. Здесь, в 11 веке, зрение простого человека до его уровня улучшить невозможно, никаких ни линз, ни луп еще не придумали. Хотя одну хитрую вещь заметили еще древние римляне. Попробуем! А там уж, как Бог даст. Не пойдет, не рассмотрим, на простом оттиске клише пересидим. На всякий случай надо немножко помочь природе, эдак подстраховаться.
— Ты уж на всю мощь своих гляделок не работай, — попросил я древнерусского Левшу, — сделай так, чтобы мы, с обычным-то зрением, какую-нибудь щербинку увидели. Если ее нет, значит явная подделка, а если есть, но сомнения у нас остались, попытаемся вид этой твоей мелочи увеличить. Сделай для нас не просто кривую царапину, а какую-нибудь удобную для твоего исполнения букву — положим «В», начало моего имени Владимир.
— А «М» это что такое?
— По родовой фамилии Мишинич хочу сделать.
— Работаешь на них?
— Сам недавно боярином стал — Твердохлеб Мишинич меня сегодня младшим сыном признал.
Вася вдруг закричал громким голосом:
— Андрюшка! Мы с боярином породнились!
Вот тебе и замкнутый интроверт. Как снобизм прошиб, так и заэкстравертился по полной! Зато старшего, видать, заинтровертило не в шутку.
— Да уж…, — только и смог выдавить.
Онцифера изыски братьев, его коллег по ремеслу, не заинтересовали — он весь был увлечен новой идеей. Боярин? Ну и что? Надо будет, — хоть самому Великому князю корону сделаем! В Константинополе архиепископу митру и крест выкуем! Но не сейчас, не сейчас… Не отвлекайте с ерундой!
Я хорошо знал этот тип людей, сам такой. Как увлечешься какой-нибудь дерзкой мыслью — это все! Во рту пересохло? Потом попью! Есть охота? Пока некогда! Спать пора? Позеваю, пройдет! И тащит тебя, как тележку без тормозов, под гору, — еще, еще и еще… И, главное, — не мешайте! Поэтому от эмоций Андрюхи с Васькой изготовитель клейм просто отмахнулся. Не до вас мне, ох не до вас!
Но начал дальше ломиться не грубо, а эдак исподволь, изображая просто академический интерес.
— Как же ты разглядеть такую маленькую буковку хочешь, с вашими-то глазами? Вы ж ведь летящую на горизонте ласточку от ястреба не отличите. И тут — точка она и есть точка.
— Стеклодувы найдут или выдуют круглый сосуд из прозрачного стекла…
— А ты в него тавро-то и сунешь!
— Не горячись. Налью туда чистой воды, запечатаем все это поплотней и через него-то и увидим. Увеличит щербинку раза в три-четыре. Твоего виденья нам, конечно, не добиться, но с паршивой овцы хоть шерсти клок. А изготовители поддельных карет внимания и не обратят, просто не рассмотрят.
— Лихо задумано! А куда мне эту мелочь ввернуть? Левая палочка от «М» устроит?
— Сделай туда.
— Может клеймо поменьше сделать, а то метить неудобно будет — тяжелая штука получится?
— Уменьшай.
В голове промелькнуло — вот и началось! А оно все дальше и дальше…
— А какой толщины кольцо и большая буква будет? А меди и свинца много в припай положим? А может в углах ромбики вырезать? И еще, еще…
И мои ответы:
— Да, потому что… Нет, потому как… Не знаю, но думаю…
Оба уже увлеклись, потеряли счет времени. Отчаявшиеся обсудить свои боярские перспективы, братья жены уже убежали дальше ковать эксклюзивные рессоры; подручный умаялся отказывать заказчикам: завтра, все завтра…; Богуслав устал стоять и присел на чурбачок в углу; а мы все рассказывали, спрашивали, доказывали, рисовали писалом на бересте…
Наконец нам этот процесс прервали. Богуслав в очередной раз зевнул и сказал:
— Все это, конечно, очень интересно и познавательно, но стеклодувы ведь сейчас уже уйдут!
Мы, прерванные на самом интересном месте, с сожалением пожали друг другу руки.
— До завтра?
— До завтра!
В моей памяти зазвучал голос прежней жены из 21 века и мои неискренние ответы увлеченного очередной идеей работника-маньяка:
— Иди ешь!
— Сейчас, сейчас…
— Все уже давно налито и остыло!
— Немножко осталось…
— Иди мой руки, это уже не суп, а холодец какой-то!
— Бегу, бегу…
Можно отправиться на тысячу лет назад, а вся разница выразится только в том, что вместо супруги тебя будет шпынять боярин-дворецкий…
Вышли из кузницы, глотнули свежего воздуха.
— Чего ты взялся про этот свинец спорить? Все равно же ведь не знаешь сколько там его в этот напай-распай идет. Или вы там, в будущем, его в еду вместо соли кладете?
Еще не остывший я опять начал горячиться:
