Все реки петляют (СИ) - Калашников Сергей Александрович (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Такая система позволяет незамедлительно дать ход за счёт воздуха из баллонов, а шарманку раскочегаривать уже в движении. Второй плюс в том, что нагрузка на двигатель внутреннего сгорания меняется плавно по мере роста или падения давления в ресивере, что облегчает регулировку подачи топлива и воды. Ну и шестерёнчатая трансмиссия не нужна — Уаттовский мотор легко меняет обороты в достаточно широких пределах.
Почему мы не переходим на паровые котлы, способные работать хоть бы и на дровах? Во-первых, они не только находятся под высоким давлением, но ещё и горячие. Во-вторых, громоздки, требуют достаточно длинных паропроводов и сложны пока для нас в изготовлении. В-третьих, всё-таки переходим понемногу на их применение на крупных речных баржах — это ведь тоже быстро не делается. Тем не менее именно здесь вдали от средоточия нашей промышленности мы имеем несколько привезённых с собой двигателей Уатта, но только один компрессор с калильником, доставленный с целью установки на джонку "Диана".
Проблемы с точной подгонкой взаимодействующих поверхностей — поршней, плунжеров, штоков гидравлических откатников — по-прежнему для нас непросты и решаются трудоёмко. Вот и выходят задержки как с моторами, так и с изготовлением особо совершенных орудий — трёхдюймовок. Отсюда и процедура получения разрешения на применение мотора в новой затее. Конечно, я позволил. Поучаствовал в расчётах, в конструировании, за работами присмотрел, а потом наблюдал за испытаниями снегохода, в котором вместо гусеницы используется большого диаметра колесо, а лыжи имеют ширину по полметра каждая.
Это сооружение поехало сразу — зимы здесь снежные, отчего поверх льда образуется толстый покров, в который уверенно вгрызались не пароходные плицы, а умеренной высоты рёбра-протекторы. Большой диаметр, естественно, распределил нагрузку по значительной площади — эти мотосани везли груз в три-четыре тонны со скоростью от двенадцати до пятнадцать километров в час, но поворачивали медленно — соваться на них в лесную чащобу как-то не хотелось. Зато по ровным заснеженным льдам великой реки гоняли, как по плацу. Участок Хабаровск-Сомольск на четыре зимних месяца мы оживили. А это, между прочим, поболее девятисот вёрст.
По старой, ещё из прошлой жизни памяти я наверняка не знал, возделывали ли хлеб в Приамурье. Разве что из старого анекдота про обстрел китайцами мирно пахавшего советского трактора можно догадаться — если пахали, значит и сеяли. Да и от местных слышал про обиженных казаками хлеборобов в Даурии. Ещё кто-то поминал, будто в Еврейской Автономной Области вполне приемлемые условия для растениеводства. Не уверен, что удобных для земледелия пространств в Приамурье много, но люди кормились. Вряд ли здесь заколосятся безбрежные пшеничные поля Ставрополья, но для не слишком густого населения сколько-то зерна вырастить можно. В настоящий момент нам требуется пропитание для торговых факторий и для флота, который станет их оберегать.
А флоту нужны корабли, которые мы строим из недостаточно просушенного и поверхностно пропитанного леса. И пушки — из числа трофейных удалось выбрать несколько четырёхфунтовок, которые привели в порядок и установили в поворотные башни. Для этого калибра у нас имеются только ядра и картечь, а ни гранат, ни зажигательных снарядов нет — не разрабатывали, поскольку полагали их использование в сухопутных войсках, для нужд которых нам сложноустренных снарядов не наделать.
На джонку "Диану" установили привезённый из дома двигатель — в навигацию этим заниматься было некогда. В Шанхай бегала "Фемида", пробравшись проливом между материком и островом Сахалин. Пользуясь длинными летними днями, она провела картографирование берегов, но в сторону от основного маршрута отклонялась не сильно. Тем не менее, нашла несколько годных для корабельной стоянки бухт. "Диана" же осмотрела северное побережье Охотского моря, где тоже отыскала пригодные для устройства порта места, попутно наменяв у местных жителей мехов. Сколько-нибудь значительных рек они не встретили, а из числа обнаруженных ни одну местные Колымой не называли.
Тут я и вспомнил о трёх реках, впадающих в Северный Ледовитый океан восточнее устья Лены — Яна, Индигирка, Колыма. Но почему-то Колымский край у меня прочно ассоциируется с Магаданом, который стоял на Охотском море. Посмотрел на карту, только что нарисованную навигаторами, и сразу сообразил, где этот Магадан нужно закладывать, а потом уже от него в направлении на север искать и саму Колыму с её золотыми жилами и россыпями. А пока надо поставить там торговый пост, чтобы скупать драгоценные шкурки в обмен на вещи, нужные тамошним охотникам. И ещё один такой же пост восточней, где расположен каскад глубоких заливов — наличие морского транспорта даёт возможность обеспечить эти торговые точки провиантом и товарами. Вон из Хабаровска уже подвозят мягкую рухлядь — возможности для обогащения здесь просто фантастические. А это мы ещё о золотодобыче не задумывались.
Речные толстостенные баржи мы к началу навигации построили, вооружив каждую четырёхфунтовкой в поворотной башне. Получилось в стиле донских "Чижа", "Стрижа" и "Ежа" — "Клёст", Снегирь" и "Чирок", только сами кораблики чуть меньше, и паруса на них рейковые — самые простые. Нагнали скипидару, подготовили команды и, как только прошёл ледоход вместе с традиционным ожидаемым наводнением, двинулись в новый поход, держа курс на Шилку, по которой можно подобраться к самому Нерчинску, свернув в реку Нерчу.
Да, сведения о реках и переходах между ними, собранные русскими землепроходцами, нам предоставили в лучшем виде. Жаль только, что без точных географических координат, но это дело у нас отлажено. Да и с вождями местных племён, которых нынче именуют князьцами, отношения налажены вполне добрососедские — нам без лишних вопросов позволили нанять проводников, знающих языки тутошних народов, которые в советское время именовали малыми.
Поход поначалу проходил обыденно. Разве что паводковые воды заметно тормозили продвижение — встречное течение было сильнее, чем летом. Как и летом, мы помогали себе парусами, энергично маневрируя в причудливых загибах речного русла. Как-то спокойно добрались до Хабаровска и вдруг услышали впереди пушечную пальбу. Оказывается, китайцы тут как тут — подошли двумя кораблями и пытаются обстреливать дома на берегу. Они опять спустились в Амур из Сунгари и принялись разорять неукреплённый торговый пост. Но получается это у них неважно, потому что постройки отодвинуты от берега метров на двадцать пять по высоте и на полверсты вглубь берега, а течение в протоке, из которой они палят, сильное — корабли на якорях закреплены недостаточно крепко, отчего их немного мотает, сбивая прицел. Да и цели сравнительно мелкие — деревянные срубы, поставленные с правильными противопожарными интервалами, это не крепостная стена. Короче, мажут супостаты.
Софи тут же распорядилась напасть на неприятеля — мы подошли снизу, двигаясь против течения, и вступили в перестрелку, поначалу бесплодную, но по мере сближения попадания участились. Только китайские ядра попадали по касательной с носовых углов в толстенную лиственничную поверхность, от которой так же по касательной и отлетали, а наши пробивали вражескую обшивку и наносили невидимый со стороны урон. Да и палили мы чаще, в то время, как огонь противника слабел. Где-то за час мы их уделали, заставив выброситься на берег.
Десант вместе с местными обитателями повязал пленных, а мы с Софи призадумались — от устья Сунгари до Хабаровска около двухсот вёрст — по реке это рукой подать. Так что здесь без укреплённого городка никак. А то, что мы нынче поспели, это просто удача. Слабенько как-то выступили по части военного планирования.
Из допроса пленных выяснили, что на этой самой Сунгари находятся верфи, где строят корабли специально для того, чтобы гонять на Амуре казацкие струги. А мы за всю зиму не удосужились этого выяснить, занимаясь налаживанием хозяйства и хлопоча о торговле. А по всему выходит, что в Хабаровск нужно посадить казаков и обеспечить их пушками. Очевидное же решение! Задним числом.
