Спящий во тьме - Барлоу Джеффри (читаем книги .TXT) 📗
Билли опустился на колени рядом с другом. Рана, нанесенная рапирой, немилосердно ныла, но куда сильнее болело сердце. В знак уважения к Самсону он снял шляпу и молча оглядел тело и голову, свернутую на сторону, – ни дать ни взять злая карикатура на поверенного Винча! К самому лежащему он не притронулся. Умудренный ветеран вроде Билли отлично знал, что признаков жизни в этом теле искать бесполезно.
Спустя какое-то время дуэлянт возвратился к коню. Тот стоял рядом с взлохмаченным гунтером, который уже совершенно успокоился и поводил блестящим глазом, дожидаясь возвращения хозяина. При виде Билли гунтер тихонько заржал. Чугунный Билли дотронулся до кожаного ремешка на его морде, погладил коня по носу. Блестящий глаз непонимающе следил за ним. Билли в сердцах обозвал себя распроклятым дурнем. Он понятия не имел, что делать; первым его побуждением было мчаться за Лью Пилчером; вторым – поискать доктора для себя. Выбрав последнее, Билли рысью ускакал прочь.
Через несколько минут из-под сосны крадучись вылезла неуклюжая фигура. Фигура принадлежала джентльмену, который еще совсем недавно брел себе по тропке вдоль реки и очнулся от раздумий, заслышав шум схватки. Как и опасался мистер Рук, кое-кто и впрямь стал свидетелем происшедшего на мосту. Этот кто-то видел, как Билли упал, а потом вновь пришел в себя; видел, как гунтер встал на дыбы и как джентльмен в черном был подброшен высоко в воздух. И это случайного наблюдателя потрясло и ужаснуло. Но теперь, когда Билли уехал, в ночном прохожем проснулось любопытство.
Во власти благоговейного страха, медленно и опасливо приблизился он к распростертому на льду телу. Он панически боялся покойников – любых, не только этого, – и в то же время его влекло к мертвецу неодолимой силой. Что за тайна заключена в нездешней неподвижности!.. В качестве компромисса прохожий встал чуть сбоку, так, чтобы посмотреть на труп через плечо. Он посмотрел – и содрогнулся от ужаса. Однако устрашило его отнюдь не физическое состояние тела, нет, – просто он узнал покойника.
Широко открытые глаза слепо глядели в никуда, но в лице мистера Хикса отражалось странное спокойствие. Четкая линия губ нарушилась, изогнулась в нечто похожее на прежнюю, такую знакомую сдержанную улыбочку; морщины на лбу разгладились; закаленная красно-кирпичная кладка щек в лунном свете отливала призрачной синевой. Борода обеспечивала неизменный комедийный штрих в разгар катастрофы. А вокруг царили мир и покой: ни звука, ни шороха, ничего… Лишь мертвец, и лед, и мост, и равнодушная луна разделяли общество мистера Ричарда Скрибблера.
Клерк порылся в кошельке и извлек на свет две монеты: не те деньги, что вручил ему поутру поверенный Винч, а остатки «комиссионных», выданных ему мистером Хиксом за доставку письма в Шадвинкл-Олд-Хаус. Мистер Скрибблер вдруг осознал, что новых монет уже не получит. Никогда больше не прозвучит в мире сухой смешок Самсона Хикса, никогда больше не увидят в мире франтоватого коротышку в дымчатых очках, этого жилистого джентльмена, имеющего привычку засовывать руки в карманы брюк в мелкую полосочку. Две монеты – вот и все, что останется у мистера Скрибблера от Самсона Хикса.
«Он света невзвидит!» – пообещал в сердцах добросовестный филантроп, мистер Иосия Таск. Так случилось, что той траурной морозной ночью мистер Хикс и впрямь глядел на звезды, а света не видел; по крайней мере глаза его были обращены к звездам, а уж что он там прозревал – этот вопрос лучше оставить на рассмотрение философов.
Глава XI
Все еще идет…
Той траурной морозной ночью мистер Ричард Скрибблер не стал возвращаться на Свистящий холм. Его ветреное, беспорядочное жилье не видело хозяина, его неопрятные знакомые по «Домам Фурниваля» не слышали соседа. Продуваемый всеми ветрами чердак стоял пустым, темным и тихим; нарушал безмолвие разве что пронзительный свист воздуха, просачивающегося между досками рамы. В ту ночь мистер Скрибблер не вернулся домой, ибо зачем? Похоже, в целом мире для него ничего не осталось.
В голове мистера Скрибблера по-прежнему царил хаос: сказывались многочисленные потрясения недавних событий – беседа с Лаурой и запрет посещать Пятничную улицу, ночной кошмар с участием мистера Хэма Пикеринга, чудом сорвавшаяся попытка выброситься из окна, потеря должности в фирме «Баджер и Винч», жуткая сцена под мостом… Суровая пора снегов и льда стала тяжким испытанием для всего края, в том числе и для мистера Ричарда Скрибблера.
Бегом удалился мистер Скрибблер от моста из песчаника. Он отыскал прибрежную тропку, по которой пришел, и по ней вернулся вдоль реки в город. Проковылял мимо зимней ярмарки, через цепной мост и нырнул в лабиринт крутых узких улочек и темных проулков древнего Солтхеда. Еще с час или около того он бродил неведомо где, дрожа от холода и страха, пока не добрался до уютного трактира в самом начале Тимбер-стрит; добрая хозяйка великодушно приютила его на чердаке конюшни. Там ему всю ночь не давал спать храп конюха; впрочем, мистеру Скрибблеру вряд ли удалось бы заснуть в любом случае, ибо перед его мысленным взором по-прежнему стоял Самсон Хикс, глядящий застывшим взглядом в небо. Бедняга то и дело вскакивал в темноте, ежась от холода и думая, что разбудил его мистер Хикс, и всякий раз обнаруживал, что это храпит конюх.
Настало утро. Не зная, чем себя занять, мистер Скрибблер побрел к реке в поисках ярмарки. Там по крайней мере он найдет и общество, и какие-никакие развлечения, дабы заполнить досуг, как советовал ему поверенный Винч. Он вознамерился провести на льду целый день. А что он станет делать завтра, и послезавтра, и в следующий четверг, и через год – кто ведает?
Неужто жалкое его существование лишено всякого мотива и смысла? Может ли быть, что все причудливые повороты и зигзаги судьбы и впрямь направлены к некоей конечной цели? Или они, как представляется на первый взгляд, вопиюще хаотичны, произвольны, абсурдны? И никто за всем этим не стоит? Неужто нет здесь ни намерения, ни плана? Неужто индивида, известного как Ричард Скрибблер, поместили на землю ради одной-единственной причины: ради самоутверждения? Неужто жить – значит бесконечно паразитировать на других и ничего больше? И кто же такое придумал? Что это за Бог такой создал мир, где Его творения вынуждены питаться друг другом ради того, чтобы выжить? – горько размышлял клерк.
При мысли о еде мистер Скрибблер вспомнил о собственном желудке, что последнее время наполнялся реже, чем хотелось бы. Подкрепляя мысли делом, он поспешно затерялся среди ярмарочных палаток и ларьков. Наспех возведенные строеньица протянулись тремя неровными рядами, перегородив реку параллельно цепному мосту; между ними на манер улиц расчистили дорожки для пешеходов (таковых было в изобилии). Сами ларьки, вопреки зиме, переливались всеми цветами радуги, вход в них завешивали тканью и украшали яркими тряпичными флажками с изображением предлагаемого товара. Так мистер Скрибблер оказался среди торговцев рыбой, фруктами и устрицами, среди букинистов и сапожников, фигляров и кукольников, портных и продавцов папирос, среди аптекарей, мясников, бакалейщиков, сыроделов, пирожников и пекарей, галантерейщиков, пивоваров, виноторговцев, кондитеров, разносчиков горячего чая и кофе и тому подобного народа. Кое-какие товары он отведал, в особенности воздал должное горячему чаю с булочками и пряниками и, отчасти утолив голод и жажду, отправился на поиски новых развлечений.
Долго искать ему не пришлось.
– Поберегись! Поберегись!
Эти слова выкликал карапуз-конькобежец, на пути у которого случайно оказался мистер Скрибблер при попытке пересечь «улицу». Не успела еще улечься снежная пыль, взвихренная юным спортсменом, как следом за ним промчалась вторая фигуристка – задорная девчонка в модном капоре и отделанных мехом ботиночках.
– Под ноги смотри! – капризно воскликнула девчонка.
– Вот именно, ты, рыжий осел! – бросил мальчишка через плечо в назидание не знающему правил растяпе.
