Черная тропа - Конторович Александр Сергеевич (читать книги без регистрации .TXT) 📗
Несколько дней спустя
Москва
Управление «В»
— И какое отношение к нам может иметь этот случай? — Гальченко опустил на стол последний прочитанный документ. — Ну, погиб сотрудник контрразведки Свердловского УНКВД. Согласен, смерть странная, и даже более того… Но к нашим-то делам это как прилепить?
— Стоп-стоп-стоп! — поднял руку Чернов. — Странная? Отчего же?
— Так в документе же все есть! — майор жестом фокусника выдернул из стопки бумаг один листок. — Вот! «Указанный номер пистолета соответствует вписанному в удостоверение личности номеру личного оружия старшего лейтенанта Демина».
— Ну и что?
— А у вас в удостоверении — какое оружие вписано?
— М-м-м…
— «Владельцу удостоверения разрешено хранение и ношение огнестрельного оружия». Так?
— Ну-у, да…
— Отчего же тогда у этого особиста иначе? Или это какой-то специальный Особый отдел?
— Так… А ещё что?
— Машина, судя по повторному протоколу осмотра и фото, сильно обгорела. А пистолет — даже не закоптился — да и патроны в магазине уцелели. Кобура сгорела напрочь — а запасной магазин испарился, надо думать… а ведь время-то — военное! С одним магазином сейчас мало кто ходит, а тут ещё и особист! Да и документы уцелели непонятно каким макаром. А ведь они, как правило, первыми и сгорают в таких случаях!
— Так вы полагаете — инсценировка?
— Полностью исключить этого не могу. Уж больно настойчиво нас хотят убедить в том, что погибший человек — именно Демин. Для того и пистолет в удостоверение вписали! А то вдруг не допрут номер проверить?
— Так-так… А ведь невеселые дела-то выходят!
— С чего бы это? Или мы уже и такие случаи расследовать будем? Других дел у нас нет?
— Как сказать, Александр Иванович… как сказать… Вы Леонова помните?
— Такого, пожалуй, забудешь… читал я рапорт моего «родственника», на него сей товарищ очень даже основательное впечатление произвел. А в чем дело-то?
— А в том, Александр Иванович, что подобный человек попал в поле зрения наших коллег. Не там, где вы Леонова искали. В Псковской области! В самом начале зимы 1941–1942 годов. И тоже — при весьма странных обстоятельствах… И очень мне эти обстоятельства кое-что напоминают!
Майор изобразил на своем лице вежливый интерес.
— Зря вы так, Александр Иванович! — покачал головою полковник. — Не только нам интересные люди попадаются! Вот, почитайте — это рапорт того самого Демина.
Гальченко взял из рук Чернова тонкую папку и раскрыл. На некоторое время в кабинете воцарилась тишина. Полковник занимался своими бумагами, изредка делая какие-то пометки в блокноте, а его собеседник молча переворачивал подшитые в дело листы бумаги. Он не торопился, читал вдумчиво и, взяв со стола лист чистой бумаги, делал на нём какие-то записи.
Наконец, он закончил, медленно закрыл папку и положил её на стол. Откинулся в кресле и задумчиво уставился в окно.
— Благов раскопал?
— Он, — кивнул полковник. — Петр Федорович частым гребнем прочесывает все случаи, где появляются хоть какие-то намеки на непонятное.
— И что же именно здесь ему таким показалось?
— Манера передвижения, приемы стрельбы — да и все поведение Котова! Очень уж некоторые моменты странно совпадают между собой. Манера говорить, двигаться… И даже более того — Благов усмотрел подобные закономерности и в действиях Леонова!
Гальченко резко изменился в лице. Не ожидавший этого хозяин кабинета поперхнулся на полуслове.
— Так, значит… — майор недобро усмехнулся. — Вот оно куда, стало быть, вывезло…
— О чем вы, Александр Иванович?
— Манзырев. Благов ведь изучал эти материалы?
— Да.
— Все?
— Все.
— У нас — точно нигде не течёт?
— У нас нет.
— Тогда надо искать у соседей. Если Демина действительно похитили, то я знаю следующего кандидата.
— Вот как? И кого же захотят спереть немцы в этот раз?
— Барсову.
Следующий разговор полковника с Гальченко состоялся только через неделю, которая до отказа была заполнена сложнейшей, но постороннему глазу незаметной работой. Громадный механизм НКВД и некоторых «родственных» организаций, получив побудительный импульс, понемногу начал приходить в движение. Руководствуясь ориентировками, приступили к поискам указанных лиц органы контрразведки. Насторожили свои чуткие уши службы радиоперехвата. Поползли по тайным тропкам партизанские разведчики. Каждый из этих людей был твердо уверен в том, что именно его действия и именно на этом участке фронта — являются самыми важными и нужными.
И потекли в неприметный лесной поселок тонкие ручейки информации… По пути они сливались в уже более серьезные ручьи, в речушки… а вот до конкретного адресата дотекал уже могучий вал самых разнообразных сведений.
Разумеется, получателем этой информации являлось не управление «В». И даже — совсем не оно. Управление даже не значилось в списке адресатов — хозяйственники… у них «своя» война… Лесной поселок был всего лишь ещё одной передаточной инстанцией, задача которой официально состояла лишь в систематизации получаемых сведений и в их дальнейшей передаче конкретным адресатам. Так оно, в принципе, и обстояло. Сведения были нужны всем — особенно свежие, ещё хранившие на листах сероватой бумаги тепло от рук людей, торопливо писавших на них. Эти документы: записи радиоперехвата, подслушанные телефонные переговоры и сделанные тайком фотоснимки — все имело свою цену. И иногда она оказывалась запредельной… На измятых бумажных листах кое-где попадались и пятна крови, а слушая некоторые переговоры, операторы сталкивались с тем, что запись внезапно обрывалась на полуслове — слухач закончить свою работу уже не успел. Поселок, оборудованный по последнему слову техники, имел на своем вооружении не только аппараты «Бодо» и прочие подобные вещи. В отдельном домике располагались и вовсе необычные службы — там круглосуточно вращались катушки магнитофонов, выбрасывая в наушники операторов слова на чужом языке…
И три человека, появившиеся в этом поселке, не вызвали никакого удивления — очередные специалисты, мало ли их таких тут бывает… Единственное, что вызывало некоторое удивление — так это их пропуска-вездеходы, дающие им право входить во все отделы информационно-аналитического управления. Да, такое тоже иногда случалось, правда, не сказать, чтобы очень часто.
Но эта работа не осталась незамеченной и на той стороне фронта — насторожили свои ушки контрразведчики противника. Какие-то крупицы полученной ими информации, хоть и не раскрывали полностью всего замысла, однако же, кое-какие выводы можно было сделать и из этого… И они были сделаны. Выдвинулись в новые пункты дислокации воинские части, скользнули в лес неприметные тени ягдкоманд, раскрутили винты самолеты с парашютистами-диверсантами — немцы приняли вызов.
Очередное обострение тайной войны которая никогда не заканчивается. Иногда эта война чуток затихает — так торфяной пожар ныряет под землю, чтобы выйти наверх с утроенной силой — но уже в другом месте. Иногда перерастает в открытую фазу — и тогда гремят пулеметные очереди, и тихо хлопают бесшумные пистолеты. Но перемирия на ней не бывает — вообще никогда.
Разумеется, здесь были свои победы — и свои поражения. На столы штабов легли новые карты — уже со свежими пометками. В журналах учета сообщений появились свежие записи — номера частей и фамилии командиров. Вспыхнули ярким светом лампы в допросных камерах — гребущий вовсю невод проверок частенько отлавливал в свои ячеи весьма любопытных «товарищей».
А сидевшие за небольшим столиком неприметные гости аналитического центра рассеянно листали записи с выводами специалистов. Они не вмешивались в их работу — только иногда задавали уточняющие вопросы. Получив же ответ, благодарили — и возвращались к своему занятию.
А тем временем…
Объект «Тишина»
— Присаживайтесь, молодой человек! — жестом радушного хозяина указал на кресло фон Хойдлер. — Скажу сразу, свой коньяк к кофе — а мне этот напиток привозят прямо из Франции, вы честно заработали! Рад за вас! Даже ваша небольшая задержка — и та не доставила мне никаких волнений.
