Святой Грааль (СИ) - Орлов Борис Львович (книги серия книги читать бесплатно полностью .txt) 📗
Дядя Вилли смотрит на меня с не меньшим удивлением, но вдруг на его лице начинает проступать понимание…
— Меч, что ли, мой принесли? — И уже отвернувшись от меня — Аттельстан! Где тебя носит?! Ты с моим мечом на крестинах был?!
Та-а-ак… Опять непонятки… Если неведомый мне Аттельстан присутствовал на крестинах с мечом или без него, то каким образом это связано с крестным отцом?..
Но тут мне растолковали такое… Оказывается, в эту "Темную эпоху мрачного Средневековья", когда самым быстрым транспортом был конь, и было просто-напросто сложновато успевать вовремя туда, где тебя ждут, изобрели неплохой способ, позволяющий быть в нескольких местах одновременно. На посрамление дедуле Эйнштейну! Короче, опуская малозначительные, но весьма многочисленные подробности, тут было так: если мужчина отчего-то не может быть на какой-то церемонии — вместо него присутствует его меч. А если женщина — её прялка! Так что если, к примеру, родители сговорились о свадьбе — священник в лёгкую обвенчает меч и прялку, а жениха и невесту никто и не спросит. Даже в церковь не пригласят…
И крестными маленького Генри стали его двоюродные дедушка и бабушка — граф и графиня Солсбери. Меч и прялка. М-да… То-то сын в своих одежках практически стоит как солдатик. Они что — и туда какой-нибудь мечишко завернули? А что, от них всего можно ожидать…
А между прочим: дядюшкину супругу я так до сих пор и не видел. Пригласить её в Тауэр, что ли? Пусть Маша и Беренгария займутся воспитанием моей малолетней тетушки…
— … И всё равно: я настаиваю, что мне необходимо посетить аббатство Святой Марии, повидаться с достопочтенным аббатом и продолжить наш диспут о Блаженном Августине!..
Господи! Чего это папаша Тук так раздухарился? Диспут его с аббатом? Ага, ага, помню я этот диспут, как же… Как сейчас слышу последние аргументы: "Будем вместе венчать, ты — отрыжка Нечистого! А коли и дальше будешь упираться — клянусь святым Клементом! — через мгновение ты будешь висеть на колокольне вместе с колоколами, а я, так и быть, подберу для братии нового аббата!"
— … А потому я прошу тебя, мой духовный сын и мирской владетель — позволь мне, недостойному служителю матери нашей, Святой Римской Церкви, посетить Аббатство Святой Девы Марии! Заклинаю тебя, позволь!..
— Отец Ту… э-э-э, Адипатус! Да встань ты с колен, едрить тебя в коромысло! Джон! Пусть архиепископа немедленно поднимут!
Четверо Литлей, хакнув от натуги, подняли нашего тучного замполита и утвердили его в вертикальном положении.
— Твое преосвященство! Да езжай ты, куда хочешь! Чего тебе ещё-то надо? Я не поеду. Дай с женой побыть, душевно прошу…
— Так и не надо, ваше величество, — неожиданно легко согласился Тук. — Я вот только с собой Шервудцо-Нотингемцев возьму, а то без свиты как-то…
Господи! Да пусть берет, кого хочет! Заодно, пусть монахи нашу пехоту покормят…
Архиепископ торопливо откланялся и ушел, остальные потянулись за ними, и, наконец-то, мы с Машей остались одни… ну, если не считать двух десятков Литлей во главе с гран-сержантом…
— … Милый, скажи: ведь это неправда?
— Что, солнышко?
Она мило распахивает свои огромные глаза:
— У нас говорят, что это… что король Ричард… ведь это — не ты, правда?
Я не успеваю ответить, как Маленький Джон радостно сообщает:
— Не, это не он… Он, эта… король Робер, а тот… папа его был, в общем…
Машенька невольно улыбается:
— О, сэр Джон, вы как всегда честны, надежны и прямодушны… Но я имела в виду другое… — Она делает над собой явное усилие, — Муж мой, ведь это ложь, что именно вы убили вашего отца, нашего короля Ричарда?!
Соврать ей или правду сказать? Блин, она, конечно, наивная девчонка, но кое-что знает… Да и меня знает совсем неплохо: соврёшь — уважать перестанет, скажешь правду — а вдруг возненавидит отцеубийцу?..
— Ваше величество, — басит вдруг Джон. — Вот и я, и брательник мой Мик, и вот еще один брательник — Лем, и дядька наш Милвил — все мы при его великстве неотступно были. И господом богом поклясться можем: никто не смеет сказать, шо именно командир Ричарда пристукнул! Ну?!
И он обвел свою родню ОЧЕНЬ СЕРЬЕЗНЫМ ВЗГЛЯДОМ. Обычный человек от такого взгляда инфаркт может получить. Или родить неожиданно, если природа позволит…
— Дык… эта… — верзила Лем, не уступающий гран-сержанту ростом — только чуть-чуть поуже в плечах, откашливается, — Эта самое… оно, конечно, никак… да если… Ричарда ж копьем ударили… и кинжалом… и из арбалета…
— Да не из одного, — сообщает Милвил [16]. — Там арбалетных-то болтов одних — штук пять торчало, не мене…
Дядя Джона не зря носит прозвище "Мельничное колесо" — широкий, почти квадратный, он производит впечатление скульптуры, сложенной из пушечных ядер: круглая голова, круглый живот и чудовищных размеров круглые кулачищи — все это внушает какую-то уверенность и основательность. И Маше — в том числе.
Она расцветает, еще несколько раз переспрашивает Литлей, точно ли они знают, что я никуда не отлучался и никак не мог нанести Ричарду подлый удар? Получив утвердительный ответ, Маша успокаивается и начинает рассказывать мне о том, как маленький Генри ест, спит, пускает пузыри, облегчается и так далее, и тому подобное… Я слушаю её в пол-уха, а сам думаю: как это так вышло, что Джона считают чуть ли не дурачком? Ведь он и не соврал, и правды не сказал, а просто ответил на поставленный вопрос абсолютно точно. Иди там разбирайся: чья именно стрела, или копье, или кинжал отправили на тот свет Ричарда? А значит, никто не может сказать, что Львиное Сердце ухлопал именно я…
… Торжественный обед в Ноттингем-холле был парадным-препарадным! Во главе стола — мы с Машей, по правую руку — дядя Вилли, по левую — тесть с тёщей. Дальше идут Энгельс с Алькой, Маркс с парнями, русичи, валлийцы и все-все-все остальные — с дамами, девицами, или в одиночку. Прислуги у тестя не хватило, так что пришлось подтянуть слуг из города: от нового шерифа, парочки баронов и даже из местных трактиров. В результате мы имеем бурное пиршество, сопровождаемое нестройными застольными песнями, бешенную суматоху перепуганных свалившимся на них высоким доверием официантов, изыски местной кухни, от которой я всегда был не в восторге, и море разливанное вина, от которого я всегда в восторге был.
— как там дальше, граф?!
Это Алька пытается спеть мою любимую песню. Энгельрик мучительно напрягается, но тут внезапно песню подхватывает Маша:
Глядя на то, как она старается, мне удается задавить душащий меня смех.
Хор пирующих дружно подхватывает этот безумный припев:
Я слышу, как тёща Шарлота тихонько шепчет тестю:
— Милый мой, скажи: освоил ли ты уже этот дивный и напевный готский язык? О чем поёт наша дочь?
Ответа я услышать не успел, потому что…
В пиршественную залу ворвался — нет, буквально влетел, впорхнул монах в развевающейся сутане. Он диким взглядом обвел всех присутствующих, узрел мою персону и кинулся ко мне, завывая на ходу:
— Там!.. Ваше велич!.. Архиепископ отца-настоятеля… Вешать повелел!..
На этом интереснейшем моменте он зацепился ногой за щербину в каменном полу и растянулся плашмя, свалив двух нерасторопных прислужников, которые в свою очередь вывалили блюдо с какими-то мелкими зажаренными птичками прямо на русичей. Те вскинулись, и жизнь слуг повисла на волоске, но я успел вмешаться…
