Забирая жизни. Трилогия (СИ) - Бец Вячеслав (бесплатные онлайн книги читаем полные TXT) 📗
– Привет, – чуть спокойнее, чем изначально планировал, начал Романов. – Что ты здесь делаешь?
Парень промолчал.
– Ты следишь за мной? – продолжил Андрей.
И снова молчание. «Черт, будто с Руми общаюсь», – подумал он. Его это не устраивало, значит, пора сменить тактику и попробовать проявить жесткость.
– Послушай малец, если ты и дальше будешь молчать, то я могу подумать, что угадал. Тогда я разозлюсь, и последствия тебе не понравится.
Мальчик поднял глаза, полные страха, но посмотрел куда‑то мимо Андрея… и продолжил молчать.
– Ты следил за нами?! – строго спросил Андрей.
Мальчик замотал головой.
– Ты что, говорить не умеешь? Не испытывай моё терпение. Отвечай, когда тебя спрашивают.
Под таким напором мальчик начал давать слабину.
– Я не следил, – тихо ответил он.
– А что же, по‑твоему, ты делал?
– Просто хотел посмотреть, что вы делаете.
– Для кого? Кто тебе приказал?
– Никто.
Впервые с начала разговора мальчик мельком взглянул Андрею в глаза. Его серые, детские глаза были полны грусти и растерянности, такой, что сердце Андрея сжалось. Ему и так было жаль мальчика, влекущего безнадежную и состоящую из одних только лишений жизнь, а сейчас жалость почему‑то стала просто невыносимой. Может, потому что Андрей на мгновение увидел в мальчишке самого себя?
– Где твой дом? Где твои родители? – смягчившись, спросил он.
Мальчик вздохнул и вновь втупился в землю.
– Нет их, – ответил он.
– Где же они?
Вопрос был глупый, поэтому Андрей сразу пожалел, что задал его. Родители либо бросили мальчишку, либо умерли, иначе быть просто не могло. Ведь не трудно догадаться, что жизнь мальчика круто переменилась именно после потери родителей, а Андрей хорошо знал, каково это. Пытаясь как‑то сгладить ситуацию, он не придумал ничего лучше, чем рассказать мальчику о своих родителях и о том, как жил после их потери. Они оба были сиротами и это роднило их, а пример Андрея показывал, что пока бьется сердце – опускать руки нельзя.
Это подействовало: мальчик немного расслабился и, казалось, с интересом слушал Андрея, возможно, чувствуя его участие и искренность. После того, как Андрей окончил свой рассказ, мальчик более охотно стал говорить о себе. Хоть рассказ и давался ему тяжело, а слова нужно было вытягивать, Андрей чувствовал, что ему нужно выговориться: вряд ли хоть кого‑нибудь здесь волновала судьба бездомного мальчишки.
– Моих стариков казнили, потому что они нарушили какие‑то правила.
– И давно?
– Да. Года два назад.
– И с тех пор ты здесь?
– Почти. Мы с родителями жили не здесь, а в городе. Когда их убили – меня отправили в приют, но я пробыл там всего два дня и сбежал.
– Сбежал? Почему?
– Там плохо. Всё плохо. Плохо кормят, плохие люди. Издевались над нами. А иногда всякие козлы цеплялись, девочек насиловали, а иногда и пацанов. Я сразу понял, что меня тоже такое ждет, вот и сбежал. С тех пор я здесь.
Андрей был шокирован услышанным. Он не сразу понял, что мальчишка перестал говорить, настолько поразил его этот короткий рассказ.
– Почему ты не остался в городе? – опомнившись, спросил он.
– Комнату забрали, когда стариков убили. В городе меня б нашли и снова засунули в приют. Куда ещё мне было идти? Только сюда.
– А другие родственники?
– Кто‑кто?
– Родственники: бабушки, дедушки, тети, дяди, братья, сестры?
– Нет у меня таких.
Андрей помолчал немного, обдумывая услышанное. Он даже представить себе не мог, как этот пацаненок выживал в такой среде целых два года. Для него это казалось настоящим подвигом, а мальчик – героем.
– Ну, а тут что? Где живешь? – спросил он.
– На улице, конечно.
– А зимой?
– И зимой.
После ответа Андрей несколько секунд недоверчиво смотрел на собеседника, но тот избегал смотреть в ответ.
– А если зима суровая – как же ты выживаешь в сильный мороз?
– Как… Мы разводим костры в бочках, греемся, как можем. В прошлую зиму многие позамерзали.
– С ума сойти. А что власти?
– Кто? Что за власти?
– Ну, те, кто управляет городом. Которые присылают сюда патрульных.
– А… А что им? Это внутри им дело есть, а здесь бездомных никто не считает. Дети, взрослые – им все равно. Разве что стараются новых не пускать.
История была впечатляющая. Просто невероятно, через что пришлось пройти этому мальчику. И несмотря ни на что он не сдался, отчаянно продолжая цепляться за жизнь. В его речи чувствовалось воспитание, которое ему дали, безусловно, неглупые родители, а вместе с ним ощущался и горький опыт выживания в этом вольере, больше напоминавшем свинарник.
– Почему те мальчишки забрали у тебя еду? Разве не логичнее было бы сотрудничать?
– Что значит сотрудничать? Как?
– Помогать друг другу, делиться.
Мальчик вздохнул, подумал немного.
– Они и сотрудничают, но меня к себе не берут, – с обидой в голосе сказал он.
– Почему?
Несколько секунд он молчал, затем вздохнул и ответил.
– Потому что раньше я дружил с Ларой.
– Кто такая Лара?
– Одна девочка постарше. Ей было шестнадцать, она любила меня, была мне, как сестра. Мы держались отдельно, всем делились, помогали друг другу – сотрудничали, да. Но потом её не стало, я остался один, а они ненавидели меня из‑за неё и продолжают ненавидеть.
– Что с ней случилось?
Снова возникла пауза, во время которой мальчик то сжимал, то разжимал губы, будто пытался начать говорить, но не мог, потому что сильно переживал. Возможно, боль от потери была ещё слишком свежа.
– Лара отдавалась за деньги, – продолжил он дрожащим голосом, – и кое‑что зарабатывала. Какое‑то время мы даже много кушали. Но как‑то раз один из тех козлов оказался чем‑то недоволен, сильно её побил, и она умерла.
На грязную землю упали несколько слезинок, но мальчик очень быстро прекратил плакать и шмыгнул носом. Андрей выдержал небольшую паузу, пытаясь представить себе, какие законы и правила работают в этом зверинце.
– А что патрульные? Его наказали?
– Не знаю. Наверное, нет.
– Почему ты так думаешь?
– Потому что мы для них не существуем. Лара была для них просто ещё одной малолетней шлюхой. Этот мужик мог бы нас всех убить, и никто ничего бы ему не сделал. Может, даже спасибо бы сказали.
Немыслимо. Просто безумие какое‑то. Андрей не мог понять, как люди могли опуститься до того, чтобы молча смотреть, как голодают, страдают и умирают дети, молча смотреть на подростковую проституцию, на убийства детей… Всё это просто не укладывалось в его голове, казалось чем‑то невероятным. Он видел зверства «Степных волков», видел иные примеры, но здесь все было на совершенно другом уровне, существовала видимость цивилизованности: стены, дома, деньги, где‑то там неподалеку была работа, образование и даже медицина, и при всем этом моральные принципы этого общества оказались абсолютно растоптаны, уничтожены. В душе у парня кипела ярость, желание убить всех этих циничных и равнодушных отморозков, именующих себя людьми, но это была утопичная идея, вызванная сиюминутным возмущением, ведь если подумать, то сразу поймёшь, что нечто подобное происходит везде.
Общество установило себе такие правила, так жило и считало это нормальным. Это Андрей был здесь неадекватным психом, мечтавшим о равенстве и добродетелях. В этом заключается истинный парадокс человечества: даже в группе из трёх человек, где двое имеют одинаковые взгляды, третий может быть признан ненормальным, высмеян, изолирован или убит, возможно, даже съеден – главное, чтобы эти двое были уверены, что поступают правильно.
Рассказ мальчика поразил Андрея. Романову захотелось что‑то сделать для него, может, даже забрать его с собой в «Убежище», помочь начать новую жизнь. После услышанного он забрал бы всех детей, но вряд ли это было возможно. Времена, когда в ряды группировки принимали всех без разбора, прошли. Теперь новичков проверяли, проводили собеседования, иногда допрашивали. Гронин, а особенно Дьяков был уверен, что в рядах группировки действуют шпионы, как минимум торговой гильдии, а то и ещё много кого, а дети – превосходные шпионы. Но при поручительстве с одним‑единственным мальчишкой проблем быть не должно.
