Звоночек 4 (СИ) - Маришин Михаил Егорович (читать полностью книгу без регистрации TXT) 📗
Отлично! Но где же у меня здесь спрятался коммунизм? А вот где! У каждого гражданина СССР, начиная с детей, окончивших начальную школу, обязательно есть «ИККа», индивидуальный коммуникационный комплекс, то бишь, как мне привычно, смартфон. Это тебе и весь личный комплект документов, и кошелёк, и телефон, и почта, и много чего ещё. Выдаётся по окончании начальной школы государством. Многие детям и раньше покупают, но самостоятельно, за свои деньги. Конечно же, раз есть смартфон, значит, интернет, то бишь «коммуникационная сеть», тоже в наличии. Но, у каждого ИККа, обеспечивающего «в базе» общение и взаимодействие с системами жизнеобеспечения, да хоть той же торговлей, без ограничений, возможности немного разные. Ведь это основное средство управления государством! Только получив «казённый» ИКК, школьник уже может принимать участие в управлении школой, выдвигая те или иные предложения, внося их в «банк проблем и вопросов, требующих решения». Если окажется, что дело стоящее и волнует многих, то, в зависимости от характера, оно будет рассмотрено учителями-экспертами или прямо вынесено на голосование. Поддерживая и продвигая предложения свои, голосуя за них, мог увеличить «вес» своего голоса в школьных делах. Потом, по прошествии времени, вычислительная система со своей беспристрастной, рациональной стороны, сообщит, были ли принятые решения полезными, бесполезными или вредными. Коллектив тоже даст, проголосовав, свою оценку. Те, кто отстаивал полезные решения, приобретут к своему голосу «бонус», увеличив его вес например с единицы до 1,1, те, кто выступал против — похудеют до 0,99. Это обучающий, тренировочный этап.
С достижением совершеннолетия гражданина ИККа начинает работать всерьёз, обеспечивая доступ к принятию решений в рамках локальных зон. Поначалу — только собственного населённого пункта или района крупного города, отдельно, в профессиональной сфере, факультета университета, института, техникума, какого-либо небольшого производства или малой части крупного производственного объединения. Чтобы подняться на следующий уровень, городской, сельского района, надо набрать «вес голоса» равный 2 и система сработает автоматически, открыв новые возможности. Ещё дополнительная единица потребуется для уровня областного, а для республиканского — целых две. Но это всё ерунда по сравнению с «общесоюзным» уровнем принятия решений и законов, куда допускаются ИККи с «весом голоса» 10.
Понятно, что простому гражданину в одиночку на общесоюзный уровень вырваться ох как непросто! Но объединившись в партию — уже легче. Во-первых, оперативные решения, имеющие жёсткие ограничения по времени принятия, можно передоверить в рамках партии профессионалам в конкретной, например, юридической, экономической или иной области, которые могут бросить на чашу весов сразу все голоса локальной или союзной организации. Такое решение может с большей степенью вероятности оказаться «полезным», а «вес голоса» увеличит каждый член партии. Чем больше у партии «вес голосов» — тем лучше. Поскольку даже если решение окажется неверным и ЦВС(центральная вычислительная система локальных зон или ЦВС всего СССР), по объективным показателям отнесёт его к «вредным», партия ещё может на голосовании граждан, отнести его к «полезным», сведя результат к нейтральному и ничего на этом не потеряв. Точно также, более «тяжёлая» партия, продавив свой вариант, получит прибавку, даже если вариант другой партии мог оказаться ещё лучше, но не принят, поскольку степени «полезности» не различаются. В деле же принятия законов, не терпящем спешки и суеты, в рамках партии всегда можно провести обсуждение и внутреннее голосование, но потом, во вне, партия всё равно выступит единым фронтом. Это хорошо для тех, кто сам, лично, ошибся с правильным выбором на внутрипартийном голосовании, но в итоге его «вес» не только не пострадал, но и прибавился. Более того, не все же постоянно сидят в сети и следят за «политикой», работать тоже когда-то надо, да хоть бы и спать. Но, состоя в партии, гражданин всё равно в таком случае голосует, в отличие от беспартийного. Он, просто напросто, участвует в большем количестве дел, быстрее, как сказали бы в моём «эталонном» мире, «прокачивается».
Зачем это гражданам СССР, кроме естественного желания порулить страной? А затем, что «тяжеловесы» общесоюзного уровня, которые могут достигать и 100-й и даже 1000-ной степени, от дел в локальных зонах не изолируются. И если ты хочешь, скажем, поставить перед своим домом на коммунальной земле памятник Бабе-Яге, состоишь в партии и в твоей же локации зарегистрирован «тяжеловес», которому этим делом заниматься просто недосуг, то от имени партии можешь легко это дело, в целом «бесполезное», от которого никому ни жарко, ни холодно, протолкнуть. Но с умом. За подставу по головке не погладят, можешь и из партии вылететь.
А где же в этом «коммунизме», где все взаимодействуют в рамках коммуникационной сети и принимают решения напрямую, место правительству? А оно здесь — администраторы сети. Из тех, кто настолько ушёл «в политику», что ничем более и заниматься времени не имеет. Эти люди могут голосовать, но главная их функция — отслеживать и ставить назреваюие вопросы, выносить на обсуждение проблемы и вызовы, контролировать выполнение принятых решений. Товарищу Сталину это могло бы понравиться, ведь правильно поставленный вопрос — половина «правильного» ответа! Вот такой у меня «коммунизм» получился от слова «коммуна», община, связанная единым информационным, коммуникационным полем принятия решений и следования им.
Всё, ставлю точку. Интересно было сочинять сказки, но убил этим всего три дня, а завтра не до графомании будет, 23-е февраля, день РККА и РККФ, надо будет явиться в наркомат. Да и пальцы от пера уже скрючились. Сейчас детишки с Вяхром прибегут, вот им и почитаю, что насочинял.
Мда, не думал, что всё так обернётся. Даже до аквапарка не «долетел». Вопросов у школьников — целое море. А то, а это как, а «телевизор» что такое? Микроволновка? Электрическая печь, которая греет невидимыми лучами? Вот чудеса! А уж со спутниковой навигацией что было! В общем, пришлось расколоться, что первым космонавтом был Юрий Гагарин, полетевший в апреле 1961 года. Хорошо хоть, что пришла Поля и нас разогнала.
Папку, с крупной надписью синим армейским карандашом «Один день в коммунизме», я оставил на окне в гостинной. Там её подхватил, явившийся на ужин, Грачик, но открыв первую страницу и прочитав пару строк, отложил, так как женщины стали подавать на стол. Петька с Викой, не забывая работать вилками, попытались меня разговорить на тему фантастики, но я заартачился, сказав, что завтра, когда их друзья-подружки прибегут, чтоб никому не было обидно. Грачик же, после чая, к удивлению Лиды, сграбастал без спроса папку (коммунизм же!) и заперся на чердаке, который специально для него, подвинув полины запасы травок, пришлось утеплять. Лидия Георгиевна, возмущённая тем, что сегодня её никуда не пригласили, тоже закрылась у себя в комнате. Дулась целых полчаса, после чего, решив, что на обиженных воду возят, забарабанила на чердак, требуя, чтобы Грачик спустился в гостинную и читал вслух. Петька с Викой инициативу поддержали, но выдвинули требование, чтобы в качестве чтеца выступал я. У меня с Полиной перед праздником по плану была баня, поэтому увернуться удалось. Пусть уж сами, а то опять вопросами закидают.
Эпизод 2
На 23 февраля 1940 года высшему комсоставу РККА и РККФ сделали подарок. Медали, вроде «20 лет РККА» были уже не актуальны, поскольку у многих боевых орденов хватает, а вот генеральские и адмиральские звания, вместо прежних «комдивов» и «комкоров» — это ново! В Москве, собрав всех армейцев старше полковника из ГШ, НКО и таких как я, заштатных, командировочных или проезжавших, в актовом зале Наркомата, маршал Ворошилов лично зачитал один общий приказ на всех, а потом, по очереди, по персоналиям. В целом, большинство остались на том же уровне, что и были, с поправкой на то, что ступень «комбриг» упразднялась совсем, но добавлялся «генерал-полковник». Некоторые шагнули на ступень выше, получив, например, вместо «комдива» «генерал-лейтенанта». И всего двое из присутствующих, оба «с севера» по ранению, шагнули на две ступени вверх. Федюнинский, получивший орден Ленина и комбрига за прорыв укреплённой полосы, стал сразу генерал-лейтенантом, а дивинженер Любимов взлетел аж до генерал-полковника технических войск. Услышав своё новое звание из уст маршала, я невольно зябко передёрнул плечами. Нет, погоны не жмут. Не ввели пока. Но себя я в таком ранге как-то не представлял. Пока были разные комдивы-комбриги, всё как то ощущалось жизненно, органично, а вот «генерал-полковник» вызывал у меня, почему-то, стойкую ассоциацию с «баронством». Что же это? Я совсем становлюсь истинным коммунистом и человеком «этого» времени? Или это отголоски воспоминаний «того» мира, где в 90-х осколки Советской Армии превратились в нечто полуфеодальное с «сеньорами» в погонах с большими-большими звёздами и «крепостными» рядовыми? Б-р-р-р, чур меня!
