Операция "Берег" (СИ) - Валин Юрий Павлович (читать книги онлайн полностью без сокращений .txt, .fb2) 📗
Из дельных разговоров за прошедшее время случился один, да и то не плод оперативных усилий, а скорее, случайная встреча.
Сделали паузу в допросах, требовалось чуть передохнуть и пообедать. Земляков оставил за старшего группы радиста, двинулся в столовую. Быт комендатуры только устанавливался, кормили товарищей офицеров довольно непредсказуемо, прямо даже не угадаешь: то поджаренные колбаски-боквурсты[2] с перловкой, то гороховый суп с «мясным хлебом[3]». Вообще было интересно, и хоть какое-то переключение работы мозга. Вместе с Дато Беридзе — помощником коменданта — шли через двор. Окликнул часовой:
— Товарищ капитан, тут немец приперся. Гражданский. Я его к дежурному направляю, а он не идет, чего-то иного хочет.
— Э, чего «иного»⁈ Порядок должен быть! — немедля возмутился темпераментный Дато и двинулся наводить этот самый порядок.
По-немецки капитан Беридзе неплохо понимал, но сам говорил с таким характерным кавказским акцентом, что немцы пугались. Посетитель — немолодой уже горожанин, под напором грузинско-немецкого словесного потока попятился, плотнее прижал к груди шляпу. Тут Евгений осознал, что лицо немца ему смутно знакомо. Вах! на фото он именно в шляпе был, правда, в летней. Сейчас бы надел хоть эту — темную, а то ошибиться можно, сильно похудел. Если это, конечно, вообще он…
…— Говорите, «порядок у вас был»? — возмущался Беридзе на плотно «счетверенном» немецком. — Какой при Гитлере порядок⁈ Разве это был порядок⁈ Порядок, он правильным должен быть…
— Постой, товарищ капитан. Господин немолод, сразу столько порядков ему не переварить, — предупредил Земляков, присматриваясь.
— Женя, разве я не верно говорю⁈ Разве не правильно⁈
— Нет, все верно, только тут же местный прусский акцент нужен.
Немец глянул на забинтованные руки подошедшего офицера, еще больше ссутулился. Залепетал:
— Благодарю, я понял, зайду завтра. Понимаю, порядок. Проблемы музеев и культуры сейчас далеко не первоочередные.
Старший лейтенант Земляков улыбнулся:
— Доктор Роде? Рад вас видеть. Вижу, то письмо в прошлом году до вас дошло, и вы его осмыслили. Не волнуйтесь, здесь все на своих местах, и о вас знают. Вас уже начали разыскивать, планируя просить помочь розыску и охране культурных ценностей. У нас действительно порядок, пусть и не совсем оформившийся. Обстоятельства, как понимаете.
Доктора отвели в столовую и накормили.
— Дато, ты еще орден хочешь? — прошептал Евгений, выпросив у подавальщицы еще одну тарелку с борщом.
— Так мне нэ надо! Заслуженно хочу!
— Именно! Тебя после войны в музеях очень хорошо вспоминать будут. Тут об уникальных ценностях речь идет. Этот немец-доктор большой специалист, только искать его еще не начали.
Дато был культурным офицером, о Янтарной комнате слышал, проникся серьезностью момента.
За борщом побеседовали с доктором о жутких днях штурма, ни о чем культурном товарищ Земляков не спрашивал — своих дел хватает, а насчет попыток вполне возможной эвакуации ценностей по маршруту «Кукушки» лучше позже вопросы задать, когда доктор поуспокоится. Но предупреждение в письме, весьма размытое, но становившееся вполне очевидным с развитием событий, свое дело сделало — тогда, в конце лета 44-го, доктор ничего не понял, много позже начал делать выводы. Неглупый человек, хотя своеобразных принципов. Или полного отсутствия принципов?
Доктора Роде передали Комиссии по розыску и охране ценностей — та уже вовсю работала, имелись в ее составе двое «командированных», надо думать, отыщут сокровищ побольше, и всяких трагических случайностей с доктором и его женой[4] не допустят.
Сейчас о докторах и искусствоведении старший лейтенант Земляков не думал. Пометил мелькнувшую в ответах пленного еще не фигурировавшую фамилию немецкого инженера-энергетика и завершил допрос. Теперь Отто Ренн отправится работать в бригаде военнопленных, надо думать, будет восстанавливать что-то разрушенное, а может, строить новое, добротное. В личном деле ставим пометку «склонен к сотрудничеству», так ли это — черт его знает. Может, все-таки врет и утаивает. Быстрая перепроверка требует привлечения многих сил и времени, коллеги в СМЕРШе это понимают, пока больше на интуицию и проницательность полагаемся. А этих достоинств лично нам не хватает.
Евгений посмотрел на собственные ладони: на левой повязки уже не было, краснели и чесались поджившие и затянувшиеся царапины и порезы. М-да, линия жизни у нас теперь потертая и испятнанная, как у мелкого рецидивиста. Правая ладонь пухлая и в бинтах, нужно на перевязку сегодня зайти, а то Варлам не упустит момента для буйного возмущения. Писать пока тов. Земляков не в состоянии, что с одной стороны недурно, а с другой накапливает бюрократические долги. Далеко не все можно рядовому Тяпокову надиктовывать, да он, бедняга, и так уже охренел от объемов. Хотя не жалуется, молодец, настоящий комсомолец и самоотверженный труженик оперативного фронта.
— Так, боец, перерыв десять минут, запланированное переключение с пальце-мозгового напряжения на общефизическое.
— Товстаршлнант, мне же перепечатать протокол нужно, — безнадежно намекнул Тяпка.
— Ничего-ничего, с посвежевшей головой даже лучше пойдет, уж поверь старшему опытному человеку. Автомат берем, не забываем личное оружие.
Вышли во двор — у выгоревшего незадействованного крыла здания силами дожидавшихся допроса немцев-электриков и часового-прораба Звягина был установлен гимнастический турник. Комендант глянул, сказал — «на виселицу слегка похоже», но запрещать не стал.
— К снаряду! — скомандовал Евгений.
Тяпка поудобнее закинул за спину автомат, подпрыгнул, повис. В строго вертикальном состоянии он уже окончательно напоминал близорукую глисту. Водитель припаркованного в комендатурском дворе случайного грузовика-«мана» немедленно заржал.
— Смешно? — поинтересовался Земляков. — А ну, вышел! Вышел, говорю!
— Да я чего…
— Да жопу ты там отсидел, даже снаружи заметно. Смехерочки, да писехаханьки ему… Упор лежа принять! И, раз…
Отсчитывая упражнения и великодушно давая передохнуть, Земляков попутно читал физкультурникам краткую лекцию о достоинствах и опасностях старинного города Кенигсберга. Личный состав, охваченный физкультурным процессом, пыхтел и слушал (Тяпка уверенно подтягивался уже два с половиной раза — явный прогресс), попрятавшиеся за машины остальные водители — уже наученные опытом — тоже слушали.
…— Таким образом, Великий магистр Тевтонского Ордена Альбрехт Бранденбург-Ансбахский, несмотря на свою реакционную дремучесть и откровенную идейную поганость, невольно свершал и отдельные полезные дела, — завершил лекцию Евгений. — Так, падай, Тяпоков, можно передохнуть. Ты, остроумец, тоже можешь вставать. Осознал?
— Так точно, — отдуваясь, заверил шофер. — Я же ничего такого, только глянул да хохотнул…
— Все мы с некоторой стороны порой бываем смешноваты, — напомнил тов. Земляков. — Это нормально. Главное, чтобы в своей специализации оставались орлами. Вот рядовой Тяпоков в своей сфере — специалист и даже отчасти виртуоз. Ты, судя по наградам, тоже геройский боец, хотя на морду бандит бандитский. Но что на мелочи-то внимания обращать? Не в них суть.
— Тоже верно. Я так, сдуру хохотнул, — признался взмокший водитель. — Старается парнишка, и в плечах наверняка заматереет. А что, товстарленат, этот самый Альбрехт с двойной фамилией, там дальше-то?
— Правил, сочинял церковные хоралы, дотянул почти до восьмидесяти годков, но все же почил и тут рядом похоронен. Но об этом в следующий раз будет продолжение, — ответили за спиной.
— Охтыбожешьмой, какие лекторы до нас прибыли! — ахнул, поворачиваясь, водитель.
— С возвращением, — сказал Земляков.
Несмотря на долгую дорогу, старший лейтенант Мезина еще сохраняла столичный лоск и отглаженную пилотку, выглядя ослепительно. Впрочем, она всегда так выглядела. Коротко обняла, поцеловала в щеку, немыслимо вознося в глазах наблюдателей личный контрразведывательный авторитет тов. Землякова.
