Я вам не Сталин! Я хуже. Часть1: Перезагрузка системы (СИ) - Зеленин Сергей (книги онлайн полностью бесплатно txt, fb2) 📗
Задумываюсь:
«После 1937-38-го годов, у Прокуратуры СССР – репутация тоже весьма подмочена. А что если…?».
- Пожалуй, лучше создать совершенно новый орган для расследования особо важных дел – подобно этим двум. Ээээ… «Следственный комитет (СК) при Президиуме Верховного Совета СССР», включив в него представителей от общественности: например – профессора Виноградова.
- Вам видней, товарищ Сталин.
- Мне видней и посему - Следственному комитету быть!
Посмотрев на часы, допиваю чай и встаю из-за стола:
- На сегодня всё, товарищи чекисты. Приступайте к работе и удачи вам. Нам же с Львом Захаровичем, пора на встречу с товарищами военными…
Глава 17. "И Будённый здесь, ёб твою мать...".
Чуев Ф. «Несписочный маршал».
«Не раз мы говорили (с маршалом Е.В. Головановым. Авт.) о Генеральном штабе. Особенно после книг Штеменко и Василевского. Однажды я заметил:
– Василевский пишет, что Сталин не придавал значения роли Генштаба…
– А как он мог придавать, – откликнулся Голованов,- если до Сталинграда Генштаб был такая организация, которая неспособна была действовать и работать? Какое значение можно было придавать этому аппарату, который не в состоянии был собрать даже все необходимые материалы! Все основные предложения о ведении войны были от Сталина – я там каждый день бывал, а иногда и по нескольку раз в день.
Генеральный штаб войну проморгал – вот что такое Генеральный штаб!».
Адмирала Флота Советского Союза И.С. Исакова, описал, как именно Сталин проводил совещания по военно-морским вопросам:
«Как вел свои заседания Сталин? Надо сказать, что он вел заседания по принципу классических военных советов. Очень внимательно, неторопливо, не прерывая, не сбивая, выслушивал всех. Причем старался дать слово примерно в порядке старшинства, так, чтобы высказанное предыдущим не сдерживало последующего. И только в конце, выловив все существенное из того, что говорилось, отметя крайности, взяв полезное из разных точек зрения, делал резюме, подводил итоги. Так было в тех случаях, когда он не становился на совершенно определенную точку зрения с самого начала. Речь идет в данном случае, разумеется, о вопросах военных, технических и военных, а не общеполитических. Когда же у него было ощущение предварительное, что вопрос в генеральном направлении нужно решить таким, а не иным образом, – это называлось «подготовить вопрос», так, кстати, и до сих пор называется, – он вызывал двух-трех человек и рекомендовал им выступить в определенном направлении. И людям, которые уже не по первому разу присутствовали на таких заседаниях, было по выступлениям этих людей ясно, куда клонится дело. Но и при таких обсуждениях тем не менее он не торопился, не обрывал и не мешал высказать иные точки зрения, которые иногда какими-то своими частностями, сторонами попадали в орбиту его зрения и входили в последующие его резюме и выработанные на их основе резолюции, то есть учитывались тоже, несмотря на предрешенность, – в какой-то мере, конечно».
Из «Краткой записи указаний тов. Сталина по разведке, данных им 21 мая 1937 г.»:
«Сеть Разведупра нужно распустить, лучше распустить всю… Лучше иметь меньше; но проверенное и здоровое.
Мы имеем крупные победы, мы сильнее всех политически, мы сильнее экономически, но в разведке нас разбили. Поймите — разбили нас в разведке.
Мы должны создать свою разведку. Хорошая разведка может отсрочить войны. Сильная разведка врага и наша немощь — провокация войны.
Нельзя быть слепым, надо иметь глаза. Значит надо иметь сильную разведку и контрразведку».
После ужина, перед встречей с группой высшего военного руководства во главе с Наркомом обороны маршалом Куликом, зашли с Мехлисом ко мне в кабинет, где я встретился и поговорил с «отцом Красной Армии» - маршалом СССР Михаилом Дмитриевичем Бонч-Бруевичем.
Ну и Лев Захарович при этом событии присутствовал.
Тот, в новенькой форме и с большой звездой и с лавровыми листьями на петлицах и, главное – нормальных уставных шароварах защитного цвета, с двумя широкими красными лампасинами по бокам… Что сразу делает его похожим на человека, а не на синештанного «оленя».
Любуюсь им и, восхищённо на него посматривая:
- Ну и орёл!
Тот, вздыхает:
- Орёл то, орлом… Да не того происхождения. Как ещё мои коллеги и подчинённые встретят такого «маршала»…
Вижу – очкует старый солдат как новобранец перед первым боем и, подбадриваю:
- Нормально встретят! А если какая-нибудь сволочь в синих штанах, что-нибудь поперёк вякнет – так мы ему объясним, что он неправ.
Мехлис, меня поддержал:
- По-большевистски объясним, как это только мы умеем! Кстати, Михаил Дмитриевич…
Порывшись в своём «совнаркомовском» портфеле, он оттуда достал папочку, а из неё листочек бумаги и положив перед Бонч-Бруевичем:
- …Почитайте, что мои борзописцы про Вас изваяли.
Тот читает и у него запотевают очки:
- Это разве про меня?
- Про Вас, про Вас, уважаемый «Отец Рабоче-Крестьянской Красной Армии»! Именно про Вас. А если что-то и слегка преувеличено, то это только ей на пользу.
Я, всё в том же – бодро-оптимистической тоне:
- В народе в таких случаях говорят: «Каши маслом не испортишь»!
Однако, тот предпочитает что-то более материальное, чем просто мой бодрый голос, или даже газетный пиар:
- Вы помнится, мне двух сатрапов обещали, Иосиф Виссарионович…
Вспомнив про Тимошенко и Жукова, спохватываюсь:
- Ах, да!
«Надо ж позвонить, чтоб их отпустили из застенков кровавой гэбни. Хотя, постой…».
Посмотрев на часы, спрашиваю:
– Михаил Дмитриевич! Вы же, не так давно сидели в НКВД?
Морщится, как будто аскорбинка на зуб попала:
- Было такое дело, да-с… В тридцать первом году, по делу контрреволюционного заговора вонноспецов. А что?
- Не помните случайно, когда на Лубянке ужин? Был уже, аль нет?
Тоже достав старинного вида карманные часы:
- Такое, разве забудешь… Нет, Иосиф Виссарионович, ужина для арестантов на Лубянке ещё не было.
Помня по моему «прошлому» опыту некоторые «нюансы», рассуждаю:
«Ужин для заключённого – святое дело! Как впрочем завтрак и обед. Расстреляй, но сперва положняковую пайку – дай. Поэтому позвоню насчёт Тимошенко и Жукова попозже, после того как нахряпаются баланды после нелёгкого арестантского дня и сыто попёрдывая улягутся на шконку… Ну или под шконку – в зависимости от занимаемого в «хате» положения».
Вслух же заверяю, едва не божась на пустой угол:
- Будут Вам сатрапы, товарищ маршал, обязательно будут – я от своих слов не отказываюсь и на ветер их не бросаю… Но несколько позже.
Успокоив своего Зама на должности Верховного Главнокомандующего Вооружёнными силами СССР, тут же его озадачиваю:
- Наипервейшая наша с вами задача, Михаил Дмитриевич – реорганизация Генерального штаба РККА. Необходимо в самые кратчайшие сроки - сцанным веником разогнать этот балаган с тупыми клоунами к чёртовой бабушке и создать на его месте что-то новое - более дееспособное, что предлагал ещё генерал-фельдмаршал Барятинский Александр Иванович. Знаете такого?
И тут я увидел большие…
Нет, не так: очень(!) большие глаза, в которых в свою очередь сверкали сквозь пороховой дым…
Сполохи былых ожесточённых сражений. Хотя и «подковёрных» - но стоивших Русской Императорской, а затем и Красной Армии – океанов крови.
***
Каждый кто не прогуливал уроки истории в школе, или хотя бы пролистывал по диагонали соответствующий учебник за XIX век, знает что военная реформа Александра II (1860-е - 1870-е годы) - это отмена рекрутчины и введение всеобщей воинской повинности. Самый «продвинутый» выпускник средней школы, возможно, вспомнит про новую военную форму – лёгкую, удобную и, имеющую народное происхождение, про револьверы «Смит-Вессон» и винтовки системы Бердана, про пушки Барановского и прусские стальные артиллерийские орудия системы Круппа.
