Принц Галлии - Авраменко Олег Евгеньевич (книги бесплатно без регистрации txt) 📗

Глава LVIII

в которой Филиппа терзают сомнения, а Эрнан затевает очередное предприятие

Войдя в гостиную покоев Филиппа, Эрнан сразу же почуял что-то неладное.

Филипп и Гастон играли в шахматы; партия была в самом разгаре. Симон, полулежа в кресле, лениво наблюдал за игрой. Сам он в последнее время наотрез отказывался садиться за шахматный столик, ибо проигрывал всем без исключения, даже тем, кто чуть ли не впервые видел шахматные фигуры. Гастон советовал ему не принимать свои поражения близко к сердцу — дескать, это не столько от глупости, сколько от исключительной и достойной всяческого удивления невнимательности. Так что Симон сидел в сторонке, пассивно наблюдал за игрой и время от времени поглаживал пушистую кошечку Бланки, Марцию, которая вздремнула у него на коленях.

Увидев Шатофьера, Филипп рассеянно кивнул:

— Привет, дружище. Где ты пропадал все утро?

— Дела, Филипп, дела, — пророкотал Эрнан, громыхнул креслом, пододвигая его к себе, и всем своим весом бухнулся в него.

Марция испуганно мяукнула, соскочила с колен Симона и юркнула под диван.

— Полегче, друг, — укоризненно произнес Симон. — Что ты как с цепи сорвался?

Эрнан небрежно отмахнулся:

— Вот еще не хватало мне на цыпочках ходить ради спокойствия какого-то кота.

— Не какого-то, а кота Бланки, — уточнил Гастон. — И не кота, а кошки.

— Я ей под хвост не заглядывал… Кстати, я пришел огорчить вас.

Филипп так и подпрыгнул и уставился на Эрнана встревоженным взглядом.

— Что стряслось? — спросил д’Альбре.

— Я ненадолго покидаю вас.

Филипп облегченно вздохнул и расслабился.

— Ненадолго — это на сколько? — поинтересовался Гастон.

— Не больше месяца. Встретимся в начале декабря в Барселоне.

— Так ты едешь с Симоном?

— Да, еду. Но не с Симоном.

— И куда?

Эрнан загадочно усмехнулся:

— Есть одно деликатное дельце.

— Какое?

— Говорю же вам: деликатное.

Гастон поморщился:

— Небось, опять что-то затеваешь?

— Угу.

— И нам ничего не скажешь?

— Хоть убейте.

— Жаль, что ты уезжаешь, — отозвался Филипп. — Вот и Гастон колеблется — не поехать ли ему вместе с Симоном в Тараскон.

— Это правда, Гастон?

Тот неуверенно пожал плечами:

— Да вот думаю. Но еще не решил. Собственно говоря, делать мне здесь все равно нечего, а так хоть лично прослежу за подготовкой к переселению.

Эрнан понимающе кивнул:

— И то правда. Что тебе здесь делать, раз княжна Иверо в Калагорре.

Д’Альбре почему-то покраснел, а Симон хихикнул.

— Да, вот еще что, — сказал Эрнан после минутного молчания. — У меня к тебе одна просьба, Филипп.

— Какая?

— Отпусти со мной Монтини.

— Монтини? — Филипп оживился, но его взгляд не предвещал ничего хорошего. — Зачем он тебе?

— Во-первых, он смышленый парень. Да и вообще, человек явно незаурядный, если такая исключительная женщина, как Бланка, любила его.

В глазах Филиппа сверкнули молнии.

— Она не любила его! — категорически возразил он. — Я единственный.

Гастон и Симон обменялись насмешливыми взглядами.

— Черт тебя дери! — добродушно ухмыльнулся Эрнан. — Это, между прочим, еще одна причина, почему я хочу взять его с собой.

Филипп в смятении захлопал ресницами.

— Я не собираюсь причинять ему… Я не сделаю с ним ничего плохого.

— Ну да, конечно. Только и того, что больше месяца держишь его под арестом. В конце концов, ты доведешь бедного парня до помешательства. Он даже спит, как на иголках, ежеминутно вздрагивает при малейшем шуме, боится, что это ты явился самолично расквитаться с ним за ту прогулку нагишом по коридору. И его страхи не напрасны. У тебя аж руки чешутся прикончить его или, по меньшей мере, избить до полусмерти. Если бы не мы с Бланкой… Э-э, что и говорить! Пусть он поедет со мной — вдали друг от друга вы, надеюсь, чуток поостынете. Ну как, идет?

Филипп вздохнул:

— Да ладно уж, бери его с собой. На кой черт он мне сдался!

Гастон невесть почему захихикал, а кошка Марция, убедившись, что Шатофьер не буйствует, выбралась из-под дивана и возвратилась к Симону на колени.

Эрнан бегло оценил позицию на шахматной доске. Филипп играл белыми, но его положение было безнадежным.

— Что-то не видно здесь руки Бланки, — заметил он. — Кстати, а она где?

— У себя, — ответил Гастон. — С ней лекарь.

— Лекарь? — всполошился Эрнан. — Она заболела?

— Да нет, не беспокойся. Просто с утра ее затошнило. Филипп подозревает, что она беременна.

— А?! — пораженно воскликнул Эрнан. — У нас будет маленький Филиппчик?

— Или Елена, — как-то неуверенно промолвил Филипп.

Эрнан пристально поглядел на него и почесал затылок.

— Чтоб я сдох! — пробормотал он, мигом вскочил с кресла и опрометью выбежал из комнаты.

Симон поднял голову.

— Что его припекло?

— Отправился забирать из-под ареста Монтини, — объяснил Гастон. — Пока Филипп не передумал.

Щеки Филиппа заалели. Он в смущении потупил глаза.

— А почему он должен передумать? — спросил Симон, так ничего и не поняв.

Д’Альбре сокрушенно вздохнул и возвел горe очи.

— Однако ты наивен, дружок! Ведь ребенок может оказаться не его, а Монтини.

— Ах, вот оно что! — протяжно произнес Симон, глядя на удрученного Филиппа с искренним сочувствием, пониманием и в то же время с некоторым злорадством. — А разве Бланка не знает, чье это дитя?

— Да она сама еще дитя, и если бы не Филипп, ей бы в голову не пришло заподозрить неладное. Впрочем, Филипп тоже хорош. Вот уже семь недель кряду он каждую ночь спит с ней…

— Ну, и что с того? Я с Амелиной…

— Ой, не заливай! Уж ты с Амелиной явно не спал каждую ночь, особенно этим летом. И к твоему сведению. Если ты думаешь, что Амелина знает наверняка, чей у нее ребенок, то глубоко заблуждаешься. Черта с два она знает! Бедная сестренка просто разрывалась между любовью и супружеским долгом — сегодня с тобой, завтра с Филиппом. Где ей знать-то!

— Прекрати! — возмущенно воскликнул Симон, краснея от стыда. — Опять распустил язык! Ну, сколько можно, в самом-то деле?

— Сколько нужно, столько и можно. Мой язык — говорю, что хочу… Ладно, оставим это. Я вот что имел в виду: почти семь недель Филипп каждую ночь проводит у Бланки.

— И что тут такого?

Д’Альбре снова вздохнул и пустился в пространные рассуждения о месячных.

— Так почему Филипп сам не расспросил Бланку? — осведомился Симон, выслушав исчерпывающие разъяснения Гастона.

— В общем, это понять несложно. Он боится, что ребенок может быть от Монтини, и втайне надеется, что лекарь научит Бланку, как надо солгать, чтобы убедить его в обратном.

— Ага! — сказал Симон. — Теперь ясно.

Филипп еще больше смутился: Гастон будто прочел его самые сокровенные мысли.

Некоторое время все трое молчали, думая каждый о своем. Особенно горькими были думы Гастона — но об этом мы расскажем чуть позже и в надлежащем месте.

Наконец, в передней послышались быстрые шаги, затем дверь распахнулась и в гостиную вошла Бланка. Следом за ней, довольно ухмыляясь, шел Эрнан.

— Вот, Филипп, — сказал он. — Встретил по дороге твою Бланку с твоим дитем. Смертоубийство отменяется.

Филипп вскочил с кресла, кинулся к Бланке и обнял ее.

— Это правда?

— Правда, милый, — шепотом ответила она. — Мэтр объяснил мне, почему я не могла быть беременной до тебя.

Филипп облегченно вздохнул, вспомнив необычайную раздражительность Бланки в последние дни официальных торжеств, и еще крепче прижал ее к себе.