Заклинатель - Прозоров Александр Дмитриевич (читать книги онлайн .txt) 📗
– Может, и не порча? Может, просто беда случилась?
– Порча это, Андрей Васильевич, порча. Я даже знаю, кто навел. Прасковья это, что вдова Ёреминская. Как мы маялись, она все к нам захаживала. Глядела, как мучаемся. И на отпевании что-то свое бормотала.
– На чужого покойника некоторые заговоры читают, – вспомнил Зверев. – На избавление от пороков, на деньги, от суда неправедного.
– А ты порчу наводить умеешь, Андрей Васильевич? – вдруг встрепенулась девушка. – Тебя Лютобор учил?
– Ну учил кое-чему, – нехотя признал новик. – Как душу чужую выпить учил, чтобы силу получить. Как врага извести… Да только надо ли это, Варя? Колдун сказывал, любая порча троекратно пославшему возвернется. Поэтому самому наводить ее нельзя, разве только деваться совсем некуда. Надо так извернуться, чтобы другой кто-то этот грех на себя взял.
– Я возьму! – с готовностью согласилась Варвара.
– Зачем тебе? Если Прасковья порчу навела, то на нее она уже и вернулась. Пусть Бог ее карает, сама не марайся.
– Долго что-то Бог выжидает… – Она перекрестилась и, поскольку говорить сидя, через спину, было неудобно, прилегла на епанчу рядом: – А чем ты за учение платишь, Андрей Васильевич? Скажи, не мучай. Изведусь ведь. А то сама к Лютобору сбегаю и больше предложу!
– Не предложишь, – улыбнулся Зверев. – Должок у него передо мной, потому и учит волхв старый. Помнишь, зимой он меня от разговора баечникова исцелял? Так вот кое-что неправильно он сделал. И очень сильно неправильно. За то учением своим и отдаривается.
– И ты теперь таким же могучим колдуном, как он, станешь?
– А чего в нем сильного, Варя? Обычные люди да вера греческая его с родного места в лес глухой загнала, и ничем он воспротивиться не смог. А парня приворожить, глаза отвести, скотину больную вылечить – разве это сила? Так, баловство мелкое. Приработок, чтобы от голода не пухнуть. Что пользы в заговоре от меча, коли сам на поединок с мечом не ходишь? А как раз меча у старика и нет.
– А он может сделать меня красивой, как Василиса Прекрасная? Такой же черноглазой, толстой, статной, румяной?
– Тебя? – Андрей повернулся набок, протянул руку, провел пальцем ей по щеке, потом сунул руку под платок, отчего тот стыдливо сполз назад, на длинную косу. Пригладил девушке волосы: – Тебе не нужно, Варя. Ты и так очень красивая.
– Какая же я красивая? – не поверила она. – У меня нос маленький и задранный. И губы совсем тощие.
– Очень… соблазнительные… губы…
Новик решился, качнулся к ней и дотронулся ее губ своими. Девушка не отшатнулась, и он поцеловал ее снова, на этот раз крепко, впившись в губы со всей страстью, которая бывает у мужчины в неполные шестнадцать лет. Варя откинулась назад, положила ему руку на спину, не только не противясь, но и прижимая паренька к себе. Ее губы были мягкими, горячими и – сладкими. Сладкими, как курага, как халва, как мед, что ее отец каждый год возил в усадьбу с глухой лесной пасеки. Наконец оторвавшись, Андрей снова провел ладонью по ее волосам, вглядываясь в голубые глаза, и повторил:
– Ты самая красивая из всех, кого я встречал на свете. У тебя самые прекрасные брови, самый очаровательный носик, самые алые щеки и самые каштановые волосы. Ты…
– Ты блуд чинишь бесчестный, охальник?! Да как ты смеешь на берегу священного озера, перед Божьим храмом прелюбодействовать бесстыдно, раб Божий?!
Андрей быстро поднял голову и увидел над собой черноризника с откинутым капюшоном и большущим крестом на груди.
– Вот черт! – вырвалось у него. – Как не вовремя!
– Да как ты смеешь нечистого поминать здесь, на земле, благословенной самим апостолом?! За такие слова длань Господня твой язык вырвать должна немедля и к муравейнику на месяц в наказание прибить!
Варя уже вскочила, заметалась из стороны в сторону, кинулась бежать к усадьбе. Зверев поднялся медленнее, подхватил плащ, встряхнул, закинул за плечи, застегнул крючок на шее.
– Негоже без благословения Божьего, без молитвы и благословения родительского баловство подобное чинить! Да еще прилюдно, в чистом поле, пред взорами Божьими и чело…
– Заткнулся бы ты, отче, да чесал отсюда не торопясь, – не выдержал Андрей. – Не со смердом треплешься, с родовитым боярином, хозяином земель здешних. Чем лясы точить, на гору Сешковскую бы сходил, там сейчас как раз нечисть гуляет. Мало того, что приперся не вовремя, так еще уму учить пытаешься.
– Да ты… – задохнулся монах. – Да как ты смеешь?!
– А про поле помолчал бы лучше, коли не знаешь, не позорился бы пред людьми. От семени, на пашне пролитого, хлеба вдвое гуще растут. Да и от бесплодия земля лечит.
– Молитва лечит, охальник! – вскинул руки к небу монах. – Молитва, не знахарства языческие! Гнев, гнев Господний на тебя за мысли и слова сии призываю.
– Гора там, – указал пальцем на проклятое место новик. – Полнолуние скоро, нежить голодная бегает. Шел бы туда, отче, им про Господа рассказал. А мне ты уже надоел…
Он похлопал монаха по плечу и вошел к воротам усадьбы, всей спиной чувствуя ненависть и недоумение святого отца. Здесь, в православной земле, он к такому обращению явно не привык. Даже Зверев, выросший в атеистическом времени, уже давно проникся здешним почитанием веры, церкви и ее служителей, но… Но подобное явление монаха в самый неподходящий момент способно вывести из себя кого угодно. Он, что, не мог стороной парочку у озера обойти?
Варвара приплясывала у запертых ворот, не зная, что делать. Кричи, не кричи – до утра не откроют. Еще боярину, может, и открыли бы, – но не холопке.
Мало ли кто под покровом ночи к чужому дому подкрадывается? Увидев новика, она отвернула лицо, прикрыв его сдернутым вперед краем платка. Ровно и не лежали они всего минуту назад бок б бок и не радовались поцелую. Наваждение ушло.
– Чертов монах, – тихо буркнул себе под нос Андрей и наложил руки на ворота, вспоминая, где именно деревяшка лежит на крюках. Лютобор обещал, что заклятие отпирает любые запоры. Как – только далеким предкам ведомо, что магию сию создавали.
Новик закрыл глаза, сложив руки на двери, крест-накрест, ладонями вперед, сосредоточился, мысленно сливаясь руками с запором, и еле слышно, только для себя и ворот, заговорил:
– Встану утром рано, опущусь утром низко, подниму пояс железный, надену шапку медну, надену сапоги булатны. Поклонюсь на север, поклонюсь на юг, поклонюсь на запад да пойду на восток. Пойду в сапогах булатных, в поясе железном, в шапке медной. Пройду тропой мышиной, пройду трактом широким, пройду тропинкой извильной. Пройду сквозь гору высоку, пройду сквозь лес черный, пройду сквозь море глубоко… И тебе, воротина, меня не остановить! – Зверев резко развел положенные на ворота руки и тут же услышал по ту сторону приглушенный стук.
– Кто там бродит? – окликнули со стены.
Андрей, промолчав, потянул воротину на себя, кивнул девушке, чтобы проскочила в открывшуюся щель, сам скользнул следом, закрыл проход, поднял и вернул на место запор. Прошел к внутренним воротам, точно так же открыл и их.
– Да кто там гуляет?! – опять насторожился на звук караульный.
– Да я это, я, – громко зевнул новик. – Я, Андрей. Не спится что-то…
– Не спится – это странно, – хмыкнул сверху холоп. – Обычно после пира не встается.
– Это у кого как, – отозвался второй дозорный. – Иной раз и вправду ходишь, ходишь, а сна нет и нет. А потом не встать никак. И не хочется.
Зверев тихо ушел в темноту двора. Варвары нигде видно не было. Судя по всему, первое свидание окончилось. И непонятно, плохим оно оказалось или удачным. С одной стороны, монах настроение испоганил напрочь. С другой – на губах все еще оставался медовый вкус первого поцелуя. С этим приятным ощущением новик и отправился спать.
Как обычно после праздника, поутру в усадьбе было довольно тихо. Не дожидаясь, пока кто-нибудь придет его будить, Андрей поднялся, не спеша оделся. Раньше примерно в это время Варя приходила, чтобы навести в светелке порядок, прибрать постель. Но сегодня она не торопилась.
