Свободная территория России (СИ) - Богданов Александр Алексеевич (серии книг читать онлайн бесплатно полностью .txt) 📗
С 19-го века Россия путешествует на стальных колесах. Огромное улучшение со времен деревянного тележного обода, повозок, экипажей и саней с максимальной мощностью в шесть лошадиных сил. Огнедышащему паровозу не страшен ни дождь, ни снег, ни стужа и ни летний зной. Весело посвистывая, тянет он по рельсам череду дребезжащих вагонов, не всегда быстро и точно, но зато надежно и немного терпения, граждане, доставит он вас по назначению. Какие только типажи и человеческие характеры вы не увидите в этих ковчегах, но во времена к которым относится наше повествование в основном заполнены они были женщинами. Всевозможных возрастов, наружностей, разнообразнейших нравов и темпераментов своим трудом они сделали возможной победу. Шесть лет прошло после великой войны, но горе которое она принесла скоро не уходило. Наперечет оставалось мужиков на Руси, да и те были покалеченные ветераны с медалями на лацканах замызганных пиджаков и не все из уцелевших обладали исправной мужской амуницией. Детей было редко слышно и мало видно — женщинам почти не от кого было рожать. Пахло нищетой и горем, но отчаяния не было. Бывало им и похуже, но знали они, что справятся и с этим демографическим бедствием. Перед лежавшим на верхней полке плацкартного вагона Дормидоновым проплыли башенки Казанского вокзала, и поезд устремился по тысячекилометровому стальному полотну к Ташкенту. Несмотря на усталость, спать ему не хотелось, он продолжал обдумывать события прошедшего дня. В соседнем купе заиграла гармонь и женские голоса затянули знаменитое, «Вот кто-то с горочки спустился — Наверно, милый мой идёт. На нем защитна гимнастёрка, Она с ума меня сведёт…» Певуньи вкладывали в песню свои души, свои мечты, свои надежды. «Вот она какая сегодняшняя Русь,» глубоко тронутый, думал про себя Сергей Кравцов (читатель наверняка догадался, что это был он), «печальная, безропотная и измученная. Много плохого досталось этим женщинам при новой власти. Живут в тесноте, спят в холодных постелях, недоедают, а вкалывают на лесоповалах, колхозных полях и в шахтах не хуже мужчин. Такой же была моя Маша,» с грустью вспомнил он о своей жене. «Ничего, скоро я с нею увижусь,» под постукивание колес он задремал, но воспоминания обступили его.
Полгода назад знающие люди из окружения фон Лампе снабдили Сергея сведениями и инструкциями, продиктовали имена и нужные адреса, дали средства и оборудование необходимые для годичного выживания в СССР. Место для перехода было выбрано на крайнем юге страны, там где Советский Союз граничит с Афганистаном. Оставив сына в интернате и почти взрослую Матильду на попечение дальних родственников в Германии Кравцовы отправились на выполнение задания. Прохладная ночь была ясной и безлунной; в черной бездне над ними ярко горели роскошные созвездия; в их призрачном свете смутно угадывалась плоская равнина на горизонте, где перемигивались десятки бледных огоньков на афганской стороне и редкие купы деревьев на советском берегу. Там была тьма кромешная и казалось всё давно вымерлo. Был третий час ночи; близость опасности будоражила и не давала сомкнуть глаз; полную тишину нарушало лишь гипнотическое журчание речных струй, рассекаемых носом их байдарки. Груз был нетяжелый, двое взрослых с рюкзаками и маленький чемоданчик. Сидящий на корме с веслом Маматназар-Оглы, богатырского сложения пуштун из провинции Балх, в уме подсчитывал выручку. Обычно он переправлял через реку опиум и гашиш, 3–4 кг за каждую ездку, но сейчас за перевоз этих двух гяуров он получит гораздо больше. Посредник уверял, что поездка будет короткой и выгодной и никого там ожидать не придется. «Оставь их и уезжай,» твердил в чайхане приземистый, краснобородый толстяк в белой чалме и шелковом халате. «Ничего больше не требуется. Получай задаток.» Он сунул Маматназару в руку неправдоподобно толстую пачку афгани. Тот согласился. «Жизнь не могла быть лучше,» мечтал он сейчас, мощными гребками пересекая мутную, глинистую Аму Дарью. Он торопился отделаться от своих пассажиров и вернуться назад. В Хайратане в двухэтажном глинобитном доме его ждали три жены, куча ребятишек, вкусный плов и баранье жаркое на завтрак. Когда движение байдарки замедлилось и под ее днищем заскрипели камешки с песком, перевозчик прошептал, «دلته موږ یو — приехали.» Ни на каком другом языке, кроме своего, этот дремучий, заросший до самых глаз бородой человек не говорил и объяснялся он с пассажирами жестами. «Пора вылезать» — показали его руки. Сергей спрыгнул в мелкую воду и помог Маше выбраться из лодки. Навьюченные мешками и раздвигая камыши, они захлюпали к берегу и тут же исчезли из виду. Энергичным шагом, почти бегом уходили Кравцовы на север. Их ноги спотыкались о коряги и корни, они оступались, проваливаясь в колдобины, цеплялись за сучья деревьев и посохами ощупывали свой путь. На склоне бугра Маша разглядела пограничный столб с советским гербом; возле него нарушители границы остановились на привал. Куда идти дальше? Где проводник? Кравцовы тревожно озирались, подкрепляясь галетами и фруктовым соком, и рассыпая отбивающий нюх у собак порошок. Неподалеку раздался осторожный свист. Кровь бешено застучала в висках и лбы их покрылись потом. Кравцовы бросились на землю, сжимая оружие. Кто там, друг или враг? «Салям алейкум, далекие друзья,» донесся до них чей-то шепот. Это был пароль. Сергей прошептал отзыв, послышалось шуршание, перед ними появился зыбкий контур невысокого, щуплого человека. В смешении теней черты лица его невозможно было разобрать; он казался бесплотным призраком, парящим над землей. «Пошли,» сказал он по-русски и опять, сквозь кусты, шлепая по заросшему болотной травой полю, наши герои возобновили свой утомительный гон. Через пару часов они обессилили и валились с ног, ушибленные коленки саднило, жажда раздирала их пересохшие глотки, чтобы не заснуть на ходу, Сергей тряс головой и тянул за собой полуживую Машу. Взгляд Сергея были уперт в мелькающую черную спину проводника, бегущего впереди, иногда Сергей терял свой ориентир, тогда волна паники захлестывала его, но каждый раз тот, слегка покашливая и подбадривая, быстро появлялся вновь. Чуть забрезжил рассвет. Звезды побледнели, растворяясь в светлеющем небе. Перед ними предстала серая, бесцветная равнина, покрытая густым слоем тумана. Из его клубящихся сгустков выступали плоские крыши невысоких строений. «В этом кишлаке будем прятаться. Днем идти нельзя,» проводник указал рукой и осторожно ступая они приблизились к крайнему домику. Он стоял молчаливый и глухой, ни дверки, ни окошка не было видно в его растрескавшихся, шершавых поверхностях. Следуя каменистой тропинке Кравцовы, ведомые проводником, вошли в поселение. Оно состояло из кривых и узких улочек, вдоль которых стояли полуразрушенные дома без окон, окруженные глинобитными стенами. «Кишлак заброшен с 1922 года. Жители погибли или уведены в плен. Вот так красные усмиряли волю узбекского народа,» проводник горестно покачал головой. Bремя, ветры и подземные толчки частично развалили непрочные конструкции, открывая внутренности дворов. Оказалось, что все окна, как жилых помещений, так и хозяйственных построек, выходили только внутрь. Похоже, что у проводника была цель. Уверенно вел он своих подопечных вдоль поселка, пока не остановился и толкнул изукрашенную орнаментом деревянную дверь. Просунув туда голову и осмотревшись, он поманил Кравцовых за собой. Здесь был пустырь с кучами хлама; стены вокруг местами осыпались, но жилое строение под прохудившейся крышей еще не пришло в упадок. Сохранился красивый портал с навесом, поддерживаемый тремя изукрашенными резьбой и росписью колоннами; непонятного назначения возвышение из кирпича выделялось посередине заглохшего виноградника; хлев и конюшня с распахнутыми воротами уместились сбоку. Пройдя через портал, они оказались в небольшой квадратной передней, где, как объяснил им проводник, раньше оставляли обувь. За нею была просторная комната с нишами в стенах. Земляной пол был застлан истлевшей циновкой и остатками зеленого ковра. «Отдыхать будем до темна,» скомандовал проводник. «Потом опять в путь. Холодно, но сандалом пользоваться нельзя.» Он указал на низенький чугунный столик, установленный над углублением в полу. «Дым выдаст нас.» Кравцовым не надо было повторять второй раз. Сбросив поклажу, они, не говоря ни слова, завалились спать.
