Миссия в июнь 1939 года (СИ) - Егоров Юрий (читать книги без .txt, .fb2) 📗
Официант подал первое — суп со сливами в глиняных горшочках, потом на второе говяжий гуляш с гарниром из риса, на третье был великолепный клюквенный морс. Она сначала немного стеснялась его и ела медленно, когда же увидела, что он совершенно не смотрит ни на ее руки, ни на то, как она пережевывает пищу, осмелела и с большим удовольствием довольно быстро съела весь обед, вытерев рот лежащей рядом на столе небольшой матерчатой салфеткой. Она хотела уже подняться из-за стола, но он остановил ее и подозвал официанта:
— Любезный, прошу Вас, ответьте мне на пару вопросов. Присядьте, пожалуйста, к нам за стол. Вот скажите, если бы я не предъявил удостоверение, ваше заведение вообще отказалось бы нас кормить, ведь так? — официант молчал в растерянности. — Неужели такой большой страх у простых людей перед сотрудниками НКВД? Только говорите честно, видите, нас никто не подслушивает.
— Да страха-то особого нет, но неприятности на работе спокойно мог заполучить, а я этого просто не хочу.
— Тогда второй вопрос. Сам я из Центрального управления НКВД, и мне любопытно: говорят, в Шуе забрали целые Рыковские улицы, расстреливали людей прямо на так называемой Осиновой горе, а до этого пытали в здании местного отделения, некоторых замуровывали в стены? Официант поморщился и, оглядевшись по сторонам, все же ответил:
— Да что Вы, товарищ майор, это сплетни, распускаемые врагами советской власти. Я сам из Шуи, здесь же работаю временно на период отпусков (управление вокзалов-то одно), я сам живу с женой и ее родителями на 1-й Рыковской и точно знаю, никого там не забирали никогда. И никого нигде не пытали и не расстреливали, а вот настоящие вражины по земле еще ходят безнаказанно, и если б не НКВД с милицией, то они простым людям жить нормально бы не дали и власть нашу на деньги променяли, извините уж меня.
— Как Ваше имя? — поинтересовался майор.
— Николай, Николай Серпухо́вский.
— Скажи, Коля, а конкретное имя хоть одного вражины можешь назвать? Я не прошу «стучать», ради правдивости.
— Да я не боюсь. Вчера вечером жена пришла с работы и все возмущалась: «Куда только НКВД смотрит? Женька Селиванов — этот обосранец из дроздовского клуба — сегодня открыто в отделке похвалялся (она работает в районном отделе культуры), что, мол, все равно «возьму» местного фельдшера, а то ходит да «целочку» из себя строит, не получится, вообще прибью, говорит. Ужас просто какой-то!»
Артем при этих словах перевел взгляд на Нету и заметил, как она, задрожав, сильно побледнела и опустила глаза.
— Спасибо тебе, Коля, за откровенность, и не переживай, никто тебя не побеспокоит, работай спокойно. А за то, что верите в службу Госбезопасности — спасибо, это нам важно, — он положил на стол 10 рублей, положил зажигалку в карман брюк, и они вышли в кассовый зал ожидания.
Очередь была на московский поезд приличная, но майор не стал использовать свое служебное положение, они терпеливо стояли вместе со всеми, и, будто в награду, им повезло — досталось купе в пятом вагоне, нижнее и верхнее места. Вероятно, так получилось потому, что билеты были достаточно дорогими, но это майора нисколько не смутило. Когда они вышли на улицу, он взял возлюбленную за руку:
— Сейчас ровно двенадцать, до поезда еще десять часов. Куда пойдем? Если хочешь отдохнуть, сниму номер в гостинице, на две персоны, хочешь?
Она отрицательно покачала головой:
— Я хорошо выспалась в машине, знала, ты в обиду не дашь, да и шофер был очень хороший, добрый. Давай просто погуляем по городу, мне редко удавалось здесь побывать. Только у меня к тебе есть один непростой для меня разговор. Прошу, пойми меня правильно и не обижайся.
— Говори, я весь во внимании.
Они присели на лавку под акацией.
— Я нахожусь в таком положении: вчера вечером ушла из комнаты в школе в одном платье с сумкой, хорошо хоть паспорт всегда ношу в ней; у меня ни одежды, ни денег, сейчас я полностью в твоей власти и зависима от тебя.
Он понимающе покачал головой:
— Извини, пожалуйста, я никогда так близко не общался с женщинами, поэтому могу делать что-то не так по неопытности. Будь со мной смелее.
— Хорошо, — даже несколько обрадовавшись, отозвалась она. — Понимаешь, я не люблю ходить в длинных панталонах, а трусишки надо менять в такую жару каждый день, давай сразу сходим в магазин с бельем, купим парочку сменных, а то мне так неудобно, а потом еще нужно купить халатик, полотенце, носовых платков и зубную щетку с порошком.
Ему очень приятно стало и тепло на душе от ее этой такой женственной заботы. Он достал из левого кармана брюк деньги и дал ей 200 рублей:
— Заплати за предметы туалета сама, а за кофту, которую мы тебе сейчас тоже купим, заплачу я. Только когда будешь выбирать, не смотри, пожалуйста, на цену, главное, пусть она тебе понравится.
Они пересекли вокзальную площадь и вскоре вышли на площадь Ленина. Артем с интересом и удовольствием наблюдал полуденный довоенный город, заполненный людьми, они были по-своему модными, веселыми и красивыми: кто ел мороженое, только что купленное в передвижном лотке; кто читал газету «Известия» в тени на лавочке; кто спешил за покупками в магазины, которых было на площади довольно много; а дети, в сандалиях и гольфах, девочки — с бантами и косами, мальчики — в соломенных фуражках выпрашивали у остановившихся родителей игрушки. Тема поймал себя на мысли, что прав был Жуков: «Как же хорошо страна начинала тогда жить!»
Они зашли в магазин женской одежды, и она с улыбкой спросила его у секции нижнего белья:
— Мне лучше купить трусики белого цвета? Ведь мы теперь жених и невеста, это так? — он, подтверждая, кивнул. — Есть, я вижу, на витрине очень даже коротенькие, тебе нравятся такие? — он вновь кивнул, соглашаясь. Нета сделала покупку, и они зашли в секцию верхнего белья, где ей очень понравилась кофта светло-серого цвета самого современного покроя. Кофта была очень дорогая, но Артем, нисколько не колеблясь, сразу заплатил за нее. Дальше был промтоварный магазин, и вот они уже с покупками в круглой коробке и хлопчатобумажной сумке, довольные, сели в автобус, идущий мимо парка имени Степанова. У парка бойкая частная торговка продавала мороженое, лимонад в бутылках и мелкое съестное. Майор, играя зажигалкой в руке, самым въедливым образом выведал у веселой сорокалетней женщины, правда ли она работает на себя, и как результат, довольна она им или нет? — А ты, красавчик, что такой дотошный? Уж не из инспекции ли какой? Так у меня все документы в порядке.
— Да нет, просто я сам из Москвы, а слышал, будто в Иванове частников сильно зажимают, вот и спрашиваю.
— Пока товарищ Сталин левым уклонистам нас не отдал, работаем, причем по государственным расценкам и на жизнь хватает, вот только пропаганды против нас много ведется. На деле какая я кровопийца? Ну получаю чуть побольше, чем на госпредприятиях, так и работаю от зари до зари.
— А скажите, — вмешалась в разговор Нета, — как качество ваших продуктов проверяется? Многие вы ведь сами делаете?
Лоточница махнула рукой:
— Э… не беспокойся, милая, придут под видом какого-нибудь старичка, купят печенку с мороженым и сразу в санэпидстанцию отнесут, и, если что не так, сразу прощайся с госпатентом навсегда, да еще дело в милицию передадут, там уж недалеко и до вредительства.
— Замечательно! Откройте нам две бутылки с ситро и сделайте две порции мороженого с земляничными вафлями, — Артем расплатился за товар и пожелал частнице удачной торговли.
Та весело ответила:
— И вам приятного отдыха! Такая вы пара гармоничная, очень друг другу подходите!
Они не спеша направились по главной аллее внутрь парка, понемногу вкушая мороженое, которое оказалось действительно бесподобным. Народу в парке было много, взрослые с детьми спасались здесь от жары, вдалеке на эстраде-ракушке играл духовой оркестр. Опустившись на скамейку в стороне от главной аллеи, Тема налил в бумажный стаканчик ситро и подал своей возлюбленной, та не спеша выпила его и, поставив стаканчик рядом на скамейку, прижалась к нему, опустив свою головку ему на плечо.
