Особое задание (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич (читать книги онлайн полностью TXT) 📗
При словах о соседке у меня что-то щелкнуло, но Полина опять начала меня убалтывать.
— Нас, девок, всего двенадцать человек приехало, потому нас в «Доме Советов» и поселили, а парней куда-то в другое место. Но мы с Викой вдвоем в одну комнату попали, а остальные вчетвером. Я-то вчера хотела попросить, чтобы ко мне кого-нибудь подселили, скучно одной.
Полина болтала без умолку, но я пропускал мимо ушей половину слов, обдумывая вчерашний разговор с Кедровым и Артузовым. Мы тогда пришли к выводу, что записку мог написать кто-нибудь из нашей группы, а исполнителем должна стать девушка из состава делегации. Вполне возможно, что кто-то из наших и засунул гранату, вопрос лишь кто? И почему решили оболгать именно меня? Месть за срыв покушения? Маловероятно. Как правило, в этом случае не мстят. Артузов пообещал, что сделает графологический анализ записки, сравнит его с образцами почерка всех чекистов-курсантов. Не сам, конечно, попросит специалистов. А образцы почерка надо будет собрать. Первым, кто оставил свой автограф, был, разумеется, я. Покамест мне велели сидеть тихо, лишнего внимания к себе не привлекать, но нужные телефоны я получил. Мало ли что... Конечно, у меня теперь все зудело, чтобы позвонить Артузову, но телефоны-автоматы в Москве еще не появились.
Пока болтали (вернее, она болтала, а я только слушал), дошли до Красной площади. Памятника маршалу еще нет, но Исторический музей на месте, кажется, даже красивее, чем в наше время или просто кирпичи не успели «состариться»?
Красная площадь, вроде бы, и такая, но не такая. Нет привычного Мавзолея, зато есть трамвайные рельсы, но, похоже, трамвай давно здесь не ходит, потому что на них устроили стоянку извозчики. Ага, памятник гражданину Минину и князю Пожарскому не на своем привычном месте, поближе к Собору Василия Блаженного, а слева, если смотреть от музея.
А вот хваленые двуглавые орлы, еще не снятые с башен, мне не понравились. И золото какое-то тусклое, в потеках, и вообще. А может, красные звезды привычнее взгляду советского (и постсоветского) человека?
— Ага, нам вон туда надо! — уверенно махнула рукой Полина в сторону Васильевского спуска.
Ну, надо, так надо. Мне, в сущности, все равно.
Мы пошли в сторону Москва-реки. А вот этих зданий я не помню! Без них попросторнее было.
Я уж решил, что Полина собирается погулять со мной по набережной, но все оказалось проще. Вдоль Москва-реки выстроились торговцы разным товаром — от съестных припасов до антиквариата и бутылей с керосином. Вот те раз! Я, разумеется, не удивлен, что в Москве существует рынок (думаю, что не один), но, чтобы он находился рядом с Кремлем, чуть ли не в шаговой доступности от кабинетов главных руководителей страны, ярых противников частной торговли, о таком даже подумать странно! Знаю, что когда-то торговля шла прямо на Красной площади, и Дмитрий Самозванец вместе с Маринкой Мнишек ходили выбирать себе товары, но теперь?
Мы шли вдоль торговцев, показывавших свой товар — открыто, но кое-что из-под полы. Совершенно свободно продавалась женская и мужская одежда. Я, было, начал присматривать себе костюмчик (нельзя же все время ходить в гимнастерке), но узнав цену — пять тысяч рублей, лишь присвистнул и отошел в сторону. Мне за такой костюм надо шесть месяцев вкалывать, а у меня не самая маленькая зарплата в Советской России!
Полина целеустремленно шла по рядам, небрежно отмахиваясь от предложений, и била по рукам самых назойливых, норовивших ухватить покупателя за край одежды. Вот что-то она наконец-то нашла среди женских тряпок.
— Вовк, ты погуляй пока, тут такое...
Ясно-понятно, как говаривал один мой коллега. Как же девушке без новых кофточек или без модных юбочек? Терпеть не могу (или не мог?) ходить с женой по магазинам за покупками. Мне самому просто — пошел, померил для проформы пару вещей и купил то, что более-менее подходит. А тут будет целый процесс. И хорошо, если обойдется одним-двумя магазинами, обычно надо пройтись по пяти, не меньше. И мои советы: мол, нормальненько так, бери и не думай, обычно игнорируются. Раньше хоть дочь с мамкой ходила, но теперь выросла, вышла замуж и переехала жить в другой город.
Зато неподалеку обнаружился дяденька-книжник. Такой, как и положено — старенький, в очечках и почему-то в берете. Книги разложены прямо на рогожном мешке!
В восемнадцатом году самым трудным для меня стало сидеть без книг. Отсутствие телевизора и Интернета пережить можно, но без книжек я потихонечку завывал. Спасало только то, что свободного времени оставалось мало, но все равно, если оно отыскивалось, руки лезли к какой-нибудь книге. Увы, Череповецкая общедоступная библиотека могла предложить лишь классиков, которых я прочитал еще в школе, а возвращаться к прочитанному не хотел. Ну не лежала душа к монументальному графу Толстому, или психологическому Достоевскому. Мне бы чего попроще — фэнтези там в мэрисьюшном виде или про «попаданцев», что изготавливают автомат Калашникова прямо на коленке. Но из «попаданцев» нашелся лишь «Янки из Коннектикута», устроивший промышленный переворот при дворе короля Артура, и все. А из тех авторов, что сейчас нарасхват, меня почему-то не вдохновлял ни Эртель с его «Гардениными», ни Крестовский с «Трущобами», а уж от Игнатия Потапенко, названного заведующим библиотекой «молодым классиком, превосходящим Чехова и Толстого», на меня вообще нападала тоска. Не слышал о таком классике, как Потапенко, но все могло быть. А вот Антон Павлович, у которого я читал лишь «Тонкий и толстый» с «Хамелеоном», что называется, «покатил», и я пришел к выводу, что классик, это не тот, кого оным считают, а тот, кого интересно читать. С удовольствием перечитал «Иуду Искариота» Леонида Андреева, начал спрашивать «Дневник сатаны», но о нем почему-то никто не знал[1].
У книжника оказалось штук двадцать разрозненных томов «Полного собрания законов Российской империи» от 1832 года, десять переплетенных выпусков «Народное хозяйства России», исследования под изданием действительного члена Императорской Академии наук В.П. Безобразова, где давалась оценка различным промышленным областям России. В иное время хватанул бы, не глядя, теперь не стал. Были еще сочинения Михаила Евграфовича Салтыкова-Щедрина, «Рокамболь» и приключения Арсена Люпена. При этом, пять томов Салтыкова-Щедрина, переплетенные в кожу, букинист оценивал в два рубля, а дешевые книжонки в мягком переплете Понсона дю Террая по рублю каждый!
Впрочем, по спросу и предложение. Я уже собирался уйти, как вдруг узрел «Двадцать тысяч лье под водой» Жюля Верна, первое издание в России. Не колеблясь заплатил три рубля, сунул покупку за пазуху.
Теперь бы прикупить чего-нибудь вкусненького. И Капку (тьфу ты, опять!), то есть Полинку порадовать, да и себя.
Будь я в кожаной куртке, шиш бы мне что-то продали. А парню в солдатской шинели удалось купить с полфунта чая, именуемого здесь «цыбиком» (цыбик, сколь помню, был больше, или я что-то путаю?), фунт сахара и даже два фунта пряников. Пряники сомнительной свежести, но, надеюсь, их испекли не до Октябрьской революции, а чуть позже. Еще удалось купить десять лезвий для станка. Я-таки обзавелся безопасной бритвой, а вот лезвия к ней отчего-то оказались страшенным дефицитом, и в Череповце продавались едва ли не по десятке за штуку. А здесь — десять лезвий за пятьдесят рублей, даром!
Конечно, чекисту, который «революцией мобилизован и призван», покупать товары и продукты на «черном рынке» не очень прилично, но что делать? Если я сейчас начну трясти мандатом, то торговцы просто разбегутся, а я останусь без лезвий и без вкусняшек. Двуличный я человек, наверное. И вообще, сейчас бы еще прикупил на рынке пластиковый пакет, не пожалев на него оставшихся денег. Здесь народ ходит по магазинам с корзинками, кошелками и мешками. Авоську еще не изобрели. Хорошо, что карманы солдатской шинели очень объемистые, но они теперь раздулись и выглядят некрасиво. Раньше, говорят, имелись специальные посыльные, «Красные шапки», доставлявшие пакеты с покупками за смешные деньги — пятьдесят копеек. Хотя, до революции это не такие и смешные деньги.
