Иллюзия реальности (СИ) - Григоров Сергей Львович (е книги .txt) 📗

— Начнем с того, что влияние официальных органов власти на жизнь любого человеческого сообщества гораздо меньше, чем принято про то думать. Каждый социум самоорганизуется и живет по своим, внутренним законам, вскрыть которые бывает ой как непросто. Ключевой элемент здесь — так называемые модели поведения, сложившиеся вокруг ценностных ориентиров.

— Это еще что такое?

— Ценностные ориентиры? Если в двух словах, это некие понятия и связанные с ними ассоциативные цепочки образов, являющиеся признаками того, что такое хорошо и что такое плохо. С их помощью человек направляется на принятые в обществе способы поведения с тем, чтобы обеспечить саму возможность коллективных действий. Так как точек приложения человеческих сил и возникающих жизненных коллизий неисчислимое количество, таких психических конструкций много. С самого раннего детства родители и воспитатели внушают и демонстрируют на собственных примерах, что, скажем, бездельничать, обманывать, завидовать, причинять кому-то боль — плохо. Быть полезным членом общества, помогать старшим, соблюдать законы — хорошо. С помощью более частных ценностных ориентиров раскрывается, что это значит — быть полезным, и так далее. В результате в каждой человеческой общине образуются свои поведенческие стереотипы для реальных жизненных ситуаций, обладающие огромной инерционностью. Такой, что подспудно существуют в неизменном виде тысячелетия.

— Извините, но лично я, например, не вижу и не ощущаю этих ваших ориентиров и стереотипов. Уверен, что к этим моим словам присоединятся и все знакомые мне люди. Не выдумали ли вы их?

— Это выдумка в такой же степени, как и прочие научные понятия и термины. А не чувствуете их вы потому, что самое трудное для человека — найти границы клетки, в которую заключено его мышление.

— Что-то очень туманно вы говорите. Но продолжайте, пожалуйста. Что это за тысячелетние «поведенческие стереотипы»?!

— Вот вам грубая аналогия. Мы двигаемся, не раздумывая, как управлять тем или иным мускулом, как поднимать колено ноги при ходьбе, на какой угол повернуть голову, куда направить локоть руки и так далее. Все это происходит автоматически. Примерно таково предназначение и психических поведенческих стереотипов человека: чтобы не задумываться надолго, какое решение принять в той или иной ситуации. Чтобы не начинать, как говорится, от Адама оценивать правильность или неправильность своих поступков.

— Но почему тогда в каждой человеческой общине — свои эти ваши поведенческие стереотипы? Неужели нельзя взять, да раз и навсегда перечислить их?

— Для всех сразу и навсегда? Не получится. У людей, выросших в разных условиях, разные наборы жизненных ситуаций. Вам должны быть известно, как живут рядовые блезирцы. Поместите мысленно одного из них на Ремиту — разве он будет чувствовать себя уютно без своих многочисленных клубов, театров, ресторанов, бань и прочих заведений, обихаживающих и тело, и душу? У нас же, на Квартаре, вообще мало кто из пришлых сможет прожить и пару дней без длительной психологической подготовки. Тем не менее, каждый истинный квартарец считает свои пенаты лучшими. Новые поколения блезирцев и квартарцев предпочитают жить на своих планетах. Эмигрирует ничтожно малая часть. А со всей Галактики на Блезир переселяются люди с блезирским мироощущением, как и на Квартар — с квартарским. К нам, кстати, иммигрирует гораздо больше народу.

— Да, насчет блезирцев вы правы. Очень избалованы. Думают только о наслаждениях. А у вас, я читал, жуткое перенаселение. Яблоку, говорят, некуда упасть. Спите в каких-то пеналах.

— Не верьте слухам.

— Хорошо, не буду. Продолжайте про ориентиры. Так почему их нельзя перечислить?

— Причин много, но главная — нюансы трудно различимы. Человек, как правило, думает одно, говорит другое, а поступает иначе. К тому ж далеко не все психические переживания могут быть выражены словами. А у других не ясна их действительная важность.

— Вступая в должность телохранителя императора, я поднял много исторических материалов по истории освоения Ремиты. Предки основной массы ее первопроходцев были весьма успешным народом. Занимали на Земле самую большую территорию — всю северо-восточную часть самого большого материка и приличную часть соседнего. Добились больших успехов в науках и искусствах. В те времена у них был монархический строй. И сейчас у них король, император… это — что, проявление их прежних… этих… стереотипов?

— Насколько я могу судить по известным мне квартарским научным публикациям, — Ник Улин лихорадочно восстанавливал в уме видеоряд, разворачиваемый перед ним компьютером, когда он заинтересовался происхождением первопоселенцев Ремиты. В памяти всплывали лишь бессвязные обрывки. Вот оно, следствие привычки постоянно ожидать информационной помощи из сети, — ремитцы восстановили только внешнюю форму государственного устройства, коренным образом изменив содержание. Монархия в классическом ее понимании — чуждая им структура власти. А исторические достижения их предков получены, как правило, вопреки желанию властей. В действительности они почти пятьсот лет конфликтовали со своими правителями. Несоответствие между чаяниями народа и особенностями государственного устройства привело в начале двадцатого века — это тот период истории человечества, когда была освоена энергия атомного ядра и осуществлен первый выход в космос, — к сильнейшему системному кризису. А в конце того же века — ко второму, не менее страшному кризису.

— И в чем же заключалось это ваше несоответствие, как вы говорите?

— Э-э… мне трудно дать цельное описание… Скажем, на бытовом уровне граждане в большей своей части воспринимали государственную машину управления как враждебную им. Сложилась парадоксальная ситуация: народные массы как бы жили своей жизнью, а государство и допущенные к власти лица — своей, и почти не вникали в проблемы друг друга. Одна из причин такого положения была вызвана пренебрежением роли личностного статуса.

Яфет вспарил, готовый выпалить внезапно возникший вопрос, но сдержался. Заглотил большой кусок мяса, сжевал и спокойно заговорил:

— Опять вы говорите чересчур туманно. Ладно, пусть будет так. Допустим, мне рассказали о каких-то правилах поведения. Но вдруг я не хочу быть, как все? Что мне мешает поступать по-своему?

— Ценностные ориентиры — довольно хитрая вещь. Обычно человек следует им не потому, что считает это правильным, а потому, что поступать именно так ему приятно. Его приучают оценивать свои поступки и мысли исходя из действующей в обществе линии поведения, эмоционально окрашенной для него положительно.

— А если я не приучился? Например, если я вырос на каком-нибудь отдаленном островке и за всю жизнь не видел ни одного другого человека?

— Вы забываете про младенческий период, когда человек не в состоянии самостоятельно существовать. Принятые в обществе модели поведения прививаются каждому ребенку с самых первых минут его жизни.

— Ну, а если меня вскормили, скажем, какие-нибудь животные? Я как-то читал о… о Маугли — ребенке, выросшем в волчьей стае.

— Наивная сказка! Человеческий детеныш, выросший вне общества, никогда не станет человеком в полном значении этого слова.

— Почему?

— Потому что мы, люди, общественные существа. Никто из нас не в силах полностью отделить себя от себе подобных.

— Да? Ну не может быть…

— Так устроена природа. Любой биолог засвидетельствует, что во всякой группе живых существ, даже у нескольких амеб в физиологическом растворе, очень быстро возникает специализация, начинают проявляться отношения соподчиненности. У людей же все неизмеримо сложнее и скрыто от поверхностного взгляда в глубинах психики. Наш социум есть продукт эволюции человека как биологического вида, и каждый индивид есть результат воздействия на него социума. Вопрос, что первичнее — человек или общество? — по сути аналогичен курьезному «что появилось раньше — курица или яйцо?». Ответа на него нет. И не может быть.

— У нас, холов, не так. Первые два с половиной года жизни мы просто растем, и лишь после операции… — Яфет заговорил очень быстро, применяя узкопрофессиональную терминологию. Ник Улин, приветствуя передышку, внимательно слушал.