Новая эпоха (СИ) - Безбашенный Аноним "Безбашенный" (книги онлайн полностью .txt) 📗
— Другому не поверил бы, но ТЕБЕ — приходится. Ты можешь не сказать ВСЕЙ правды, если в твоих интересах что-то скрыть, но я не помню случая, чтобы ты обманул явно, — покачал головой турдетанский аристократ, — И если ты говоришь, что дело обстоит именно так, значит — так оно и есть. Но КАК такое оказалось возможным?
— Раньше это было невозможно, но теперь — сам видишь. Жизнь изменилась за эти годы, Трай. Не всё мы ещё сделали, что хотели, далеко не всё, но кое-что всё-таки уже сделали. Эти люди помнят, как жили раньше, и сперва им было хуже, но теперь — гораздо лучше, и никто из них не хочет больше жить так, как жили раньше. Вот почему они здесь вместе с нами.
— Так тогда переодеть их надо было хотя бы, а то ведь от ТЕХ дикарей отличить невозможно, — заметил кордубец, — Хоть одинаковые армейские туники им дали бы…
— Надо было, конечно, но говорю же, не рассчитывали мы на них. Впредь теперь и этим озаботимся, а пока вот — как сумели и успели сходу…
— И при этом у вас ПОЛУЧИЛОСЬ, и я так и не понял, КАК…
— А вот, приглядись-ка, — я указал ему на лузитанских и веттонских пленников, с которыми как раз разбирались наши лузитаны.
А там — картина маслом. Грат, мой бывший раб, останавливается возле одного из пленных — раненого, но свирепого оборванца, и мне кажется, что не просто так, а по поводу. Останавливается и сдвигает свой закрытый кожаный шлем с гребнем на затылок, открывая лицо, и похоже на то, что знакомы они с пленником. Говорят между собой о чём-то по-лузитански, но хотя я и успел уже за эти годы и в нём немножко наблатыкаться, за дальностью хрен разберёшь. Но тут они почти сразу же на повышенные тона перешли. Слышно стало хорошо, но я всё-таки в лузитанском не силён, и пока переводил мысленно услышанное на турдетанский, да въезжал, что к чему, Грат психанул сразу же и сапогом оборванцу в брюхо засветил, а затем фалькату из ножен выдернул и верхнюю половину башки бедолаге на хрен снёс. Мы с Траем переглядываемся, и у того глаза с блюдца, а у меня они нормальные — я как раз въехал в тот момент, когда свежий труп в пыль валился. Вопли, ругань, Грат ещё на одного фалькатой замахивается, двое его удерживают, Ротунд чего-то втолковывает. Подъезжаем тоже, говорю бывшему рабу:
— Уймись! Этот тоже оскорбил тебя? Повесить! Если кто-то из ЭТИХ несдержан на словесный понос — не пачкай фалькату об каждого. У тебя вождь есть, а для таких есть участь и похуже быстрой смерти — римские рудники, — это я, во всяком случае, попытался сказать, а вот насколько успешно — лузитанам виднее, поскольку говорил я по-лузитански. Наверное, примерно так, как в нашей "непобедимой и легендарной" урюки-первогодки по-русски говорили, но понять можно, а мне только это и требовалось. Типа, беспредел рядовых исполнителей мы пресекаем, но вам, уроды, от этого легче не будет.
— Так, конечно, не делается, но я его понимаю, — поясняю кордубцу, — Работал у меня на вилле и был на хорошем счету. Освобождая его, я дал ему в жёны симпатичную мавританку, чтобы остался у нас, как мы обычно и делаем, если человек толковый, но он захотел вернуться к своим. Ну, раз захотел — свободный человек, имеет право. Вернулся, а там с ним плохо обошлись — эти дикари и сами по-человечески жить не умеют, и другим не дают, а он у меня к нормальной жизни привык. Не прижился у соплеменников, стал обратно собираться, так они его ещё и обидели без вины…
— А это, значит, был один из его обидчиков? — сообразил Трай.
— Я не расслышал начала их разговора, но скорее всего. А потом — когда орать уже друг на друга начали — эта падаль его ещё и в предательстве обвинила, а такое разве спускают? Вот, собственно, на этом мы и сыграли. Как они навязались к нам на подмогу, так я и договорился с вождями, чтоб первыми в атаку не лезли, и ПЕРВЫМИ напали ТЕ. А потом — после этого — ещё и хватает совести насчёт предательства заикаться. Ну, наши лузитаны и обиделись на такую заведомую несправедливость…
— А второго по твоему приказу вешают? Хоть бы уж подобие суда изобразили…
— Некогда, Трай! У нас тут есть ещё дела и поважнее этих бродяг! — и указываю ему на стены Гасты, — Пока римляне лагерем дикарей заняты — возьмём город в осаду! — говорю это, а самому смешно ничуть не меньше, чем собеседнику.
Я ведь уже упоминал, кажется, как крестоносцы в Четвёртом крестовом походе Константинополь "осаждали"? Вот и мы примерно так же, только с поправкой, конечно, на масштабы. Семнадцати тысяч мечей у нас с Траем нет, конечно, и в помине, но и Гаста — тоже ни разу не Константинополь. Кордубец со своими конными и пешими турдетанами напротив ближайших ворот встал, восточных, Володя со своей алой, Сабаном и Битором южные блокировал, что к Гадесу ведут, а я с Ротундом — северо-западные, со стороны морского порта. Разбиваем бивак, ставим "ежи", назначаю дозоры, шлю гонца к Рузиру с просьбой придать нам всем хотя бы по когорте легионеров, поручаю текучку Тордулу как непосредственному командиру алы, а сам с турмой личной охраны — снова к Траю, потому как обкашлять надо кое-что из предстоящего. Глядим с ним на очень даже солидные для Испании укрепления, и настроения их вид нам не прибавляет. Ворота, например, даже с тараном высаживать я бы дружески не советовал, а по лестницам на стены взбираться — было уже, помнится, дело под Толетумом…
— Думаешь, придётся штурмовать? — спросил кордубец.
— Наверняка. Добром они не сдадутся.
— Ну, это смотря на каких условиях…
— Да кто ж им ТЕПЕРЬ приемлемые-то условия предложит, после их не первого уже мятежа, да ещё и с явной поддержкой разбойников? Шуточное ли дело?
— Да, тут уже им легко не отделаться. Заставят сдать оружие и срыть стены?
— Не только. Ещё и выдать на суд и расправу зачинщиков, которые как раз и во главе города. Твоих, надеюсь, среди них не осталось?
— Ближайшую родню жены я оттуда вытащить успел — благодарю тебя, кстати, за предупреждение. Но осталась более дальняя — к счастью, она не в числе тех, кто стоит во главе города, но всё-же…
— Ясно. Нарисуешь мне, где живут и кто такие. Тоже вытаскивать надо…
— Ты считаешь, что и они могут пострадать?
— Да, как и весь город. Только давай-ка, Трай, на этом и закончим твои вопросы.
— Ты не можешь рассказать мне ВСЁ?
— Именно. А того, что мог бы — слишком мало, чтобы удовлетворить тебя…
Операция по проникновению команд нашего спецназа в город раньше, чем в него ворвутся римляне, напрашивалась и без этой незапланированной родни кордубца, так что последнее обстоятельство просто несколько усложняло задачу, только и всего. Пока я разжёвывал ему ту часть плана, которую ему ПОЛАГАЛОСЬ знать, от "моих" ворот до меня добрался посыльный Рузира, сообщив о вызове к главнокомандующему, который как раз должен был успеть уже пообщаться с Гаем Атинием, римским пропретором.
— Я уже отдал приказы префектам когорт, и ближе к вечеру вы все получите свою пехоту, — сказал царёныш, — К тебе, Максим, направляю "два — два". Доволен?
— Более чем, сияющий, — во Вторую когорту Второго Турдетанского попали на эту кампанию многие люди, которых я знавал по прежним операциям, и остальные, надо думать, едва ли сильно хуже.
— Мне тут жалуются, что ты арестовал Крусея, сына Януара…
— Ты хочешь сказать, что не за что?
— Проучить хорошенько не мешало бы, но ты предлагаешь НАСТОЯЩИЙ суд с НАСТОЯЩИМ приговором?
— Двенадцать тяжеловооружённых всадников твоего резерва и тридцать пять кониев, погибших из-за его самоуправства, ты считаешь недостаточной причиной? Если ты готов простить ему то дурацкое положение, в которое он тебя поставил, наплевав на твой приказ, это твоё дело, но эти смерти прощать нельзя.
— Если бы он просто не вернулся из боя, так было бы лучше для всех, — заметил царский наследник, — А теперь ты МНЕ предлагаешь судить его и приговаривать?
— Не тебе, сияющий. Твоё дело — назначить суд из ВЫБОРНЫХ представителей войска и обеспечить неоказание давления на разбирательство и приговор. Ну и ЗАРАНЕЕ санкционировать его немедленное исполнение…
