Стратегия обмана. Политические хроники (СИ) - Ванина Антонина (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные txt) 📗
А Карлос уже диктовал одной из секретарш сначала требования к австрийским властям, потом озвучил под запись коммюнике по вопросу палестинской проблемы. Закончив, он обратился женщине:
— Вы можете идти. — Говорил он с ней мягко и вежливо. — Передайте наши требования властям, и вы будете свободны.
На лице секретарши читалось замешательство. Карлос обходительно проводил женщину до коридора и дал команду Юсуфу пропустить её.
Тут Энджи потерял сознание и свалился со стула и, как назло, от лицезрения этой сцены у другой секретарши, оставшейся в заложницах, началась истерика. Алекс наставила на неё ТТ:
— Или заткнешься, или я тебя пристрелю, — сообщила ей Алекс.
Но женщина и не думала успокаиваться, ещё больше впадая в панику. Отведя пистолет, Алекс дала ей предупреждающую пощечину, чтоб хоть как-то отрезвить. Женщина замолкла, только тихо всхлипывала. Что бы ни говорил Карлос о неукоснительном выполнении приказов, убивать секретаршу Алекс совсем не хотелось. Когда-то и она сама была машинисткой-стенографисткой, почти как и эта истеричка. Тогда сорок лет назад, окажись Алекс на её месте, тоже бы запаниковала. Но это тогда, не сейчас.
Держа на прицеле «либералов», сидящих под окном, Алекс подошла к Энджи и похлопала его по щекам, тот лишь слабо вздохнул, но глаза не открыл. Она ощупала его и нашла рану. Подняв свитер, Алекс увидела лишь небольшое багровое отверстие в правом боку.
Заметившая это секретарша снова начала причитать:
— Пожалуйста… у меня дети… у меня дети, — в исступлении повторяла она.
— Да заткнись ты, — не поднимаясь с корточек, прикрикнула на неё Алекс, — если не хочешь оставить их сиротами.
Вернулся Карлос и Алекс спросила:
— Ну что мне делать? Не убивать же её.
Он подошел к зареванной секретарше, и та в страхе закрыла лицо руками. Он говорил с ней ласково и тихо. Вернувшись к «либералам», Алекс смогла расслышать только, как Карлос говорит женщине, что всё будет хорошо и не нужно плакать. Удивительно, но она и вправду замолкла и внимательно слушала каждое его слово. Потом Карлос вывел секретаршу в коридор, а вернулся уже без неё. Алекс была только рада, что он отпустил проблемную заложницу. Но тогда зачем надо было говорить накануне, что всех впавших в истерике надо перестрелять? Уж что-что, а гибкости от Карлоса Алекс не ожидала.
— Что с Энджи? — спросил он Алекс.
— Скорее всего, внутреннее кровотечение. А если разрыв внутренних органов, то всё…
Карлос громко обратился к присутствующим:
— Среди вас есть врач?
Откликнулся ливиец. Алекс дала ему пройти к Энджи и вернулась к заложникам.
— У вашего друга очень серьезная рана, — заключил специалист, — ему нужно срочно в больницу.
— Хорошо, — согласился Карлос, — но завтра перед отлетом мы заберем его с собой.
— Исключено. В лучшем случае он сможет выйти из больницы только через месяц.
Карлос ничего не ответил, подошел к Джозефу и подозвал к себе Халида и Алекс.
— Он говорит, что Энджи умрёт, как только самолет поднимется в воздух.
— И правильно говорит, — согласилась Алекс, — перепад давления, и ему конец.
— Нельзя оставлять его полиции, — произнёс Халид, — он слишком много знает.
— А что ты хочешь, чтобы мы возили с собой над Ближним Востоком труп?
Совещание кончилось, и Карлос вернулся к ливийцу, объявив:
— Меня не волнует, выживет он или умрет в самолёте. Мы с ним вместе сюда пришли вместе и уйдём.
Карлос поручил озадаченному ливийцу отвезти Энджи на первый этаж и передать медикам. Перед этим, он вывернул раненому все карманы и забрал его документы.
Близился вечер, и власти пошли на переговоры. В здание прибыл иракский посол, и Карлос вышел в соседнюю комнату, чтобы переговорить с ним. Когда он вернулся, то объявил заложникам:
— Завтра в семь часов утра нам пришлют автобус. На нём мы все поедем в аэропорт, а потом я развезу вас по домам. Всех кроме пса Ямани и Амузегара.
В вечерних новостях по радио после известия о нападении террористов на конференцию ОПЕК, диктор зачитал то самое коммюнике в поддержку Палестины, что передал властям Карлос. «Мы сделали это, чтобы убедить Совет безопасности ООН в недопустимости присутствия сионистов в Палестине», — такими словами заканчивался документ.
Казалось, Карлос буквально упивается свалившейся на него славой, особенно когда в новостях назвали его имя. Но радость тщеславия вмиг погасла, когда передали заявление австрийского канцлера. Тот требовал отпустить всех заложников-австрийцев, прежде чем Карлос получит в своё распоряжение самолет.
Карлос был в ярости, видимо он привык диктовать условия, а не выслушивать требования других. Он кинулся в коридор, видимо в комнату, где был иракский посредник. Вернулся он в замечательном расположении духа. Что такого ему успели пообещать взамен на уступки, Алекс не имела понятия.
Карлос построил всех австрийцев, а их было около тридцати человек, отобрал из них половину — самых крепких и способных дать отпор — и отослал в коридор. Оставшихся австрийцев Карлос заверил, что первая группа освобождена в знак сговорчивости, а остальных он отпустит завтра перед отлётом.
Потом Карлос зачем-то вывел саудовца Ямани в соседнюю комнату и о чём-то долго с ним беседовал. Вернулся Ямани в куда лучшем расположении духа, и страха в его глазах больше не было. Удивительное преображение, для человека, который в конце этой акции должен будет умереть. Видимо Карлос усыпил его бдительность и наплёл небылиц касательно его участи.
Ночь заложники провели в относительном просторе, кто лежа на полу, кто дремля, опираясь спиной и стену. Не спали только пятеро. Алекс было всё равно, но теперь ей пришло в голову, что четыре молодых смертных организма ещё могут провести одну ночь без сна. А две? Три? А если придётся четыре или пять? Если Карлос этого не учёл, то все может закончиться очень плохо.
Утром без двадцати минут седьмого к зданию подошёл желтый автобус.
— Господа, нам пора, — объявил Карлос, — скоро мы отправимся в путешествие.
На выходе из здания сверкали вспышки фотоаппаратов. Алекс тут же вспомнила о напутствии Родерика не показывать лица и, расправив ворот свитера, натянула его до носа. А Карлос, не таясь и улыбаясь, позировал перед камерами, жал руки австрийским чиновникам, которых отпускал. Загнав оставшихся заложников в автобус, они двинулись в аэропорт. Алекс не знала радоваться или грустить, когда стоя в конце салона, заметила, что за ними идет автомобиль скорой помощи. В сути, она совсем не знала Энджи и считала его глупым студентом, поддавшимся революционной романтике и не знающим что теперь с этим делать. Не хотелось, чтобы он так быстро и глупо умер. С другой стороны, не хотелось, чтобы он на допросе выдал полиции, всех своих сообщников, в частности её.
В аэропорту на летном поле Карлос продолжил улыбчиво хорохориться перед прессой, раздавая на ходу короткие интервью. Алекс это казалось и диким и забавным. Лично она бы никогда не решилась бравировать тем, что ради мира и свободы убивает людей. А Карлос это мог и очень даже любил. После того как стол-каталку с Энджи загрузили в самолёт, Карлос пожал руки австрийским чиновникам от власти и поблагодарил их за сотрудничество, и все это перед телекамерами. Что и говорить, позёр.
Как только самолёт набрал высоту и взял курс на Алжир, Карлос уже мило беседовал с министром Ямани и не порывался называть его псом, ходил по салону, раздавал «нейтралам» автографы. Джозеф не выпускал из рук детонатор, ведь теперь взрывчатка лежала под каждым креслом. Алекс прохаживалась по салону туда-сюда с оружием в руках, прислушиваясь к разговорам вокруг и изредка посматривая на лежащего в хвосте Энджи и доктора, его сопровождавшего.
— Что вы будете делать, после того как прибудете в Алжир, — спрашивал у Карлоса Ямани.
— Полетим в Ливию, — доброжелательно отвечал тот.
— А вас не смущает тот факт, что в конференц-зале лично вы убили ливийского делегата?
