Год Мамонта - Романовский Владимир Дмитриевич "Техасец" (читать полные книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
— Она в особняке, — сказал Брант.
— Созовите совет военачальников, — сказал Фалкон Хоку. — Чтобы через полчаса все были здесь.
Хок вышел из кабинета.
То, что не удавалось ни артанским князьям, ни великому Кшиштофу, удалось легкомысленному Зигварду. Кронин взят — не сожжен, но взят, и Кронин перешел на сторону врага. Гражданской войны еще нет, кронинские силы малочисленны, но вдоль северных границ есть много недовольных, недовольных тайно, но тем не менее недовольных, и у них есть свои войска. И они в любой момент могут присоединиться к мятежному Кронину.
Совет из десяти военачальников собрался в кабинете.
— Господа мои, — сказал Фалкон. — Положение в стране дает мне право меня принимать решения, не согласуясь с Рядилищем. В данный момент я — ваш главнокомандующий. Мои решения и приказы обсуждению не подлежат. Те, кто считает, что это не так, пусть выскажутся прямо сейчас.
Военачальники молчали и не переглядывались.
— Некий Ярислиф, — продолжал Фалкон, — наследовал взятому в плен или убитому Кшиштофу в Славии. Он продолжил военные действия, и ему удалось вытеснить артанцев с территории. Но на этом он не остановился. Он объявил, что он — покойный Великий Князь Зигвард. Что Зигвард не умирал, не был похищен артанцами, но выжил. После чего этот Лжезигвард путем обмана и обещаний склонил кронинское войско на свою сторону. Это — открытый мятеж против нашего законного правителя Великого Князя Бука, это прямое оскорбление династии. Силы Лжезигварда пока что малочисленны, но, возможно, будут увеличиваться. Я пока не приказываю, но рассуждаю. Мне кажется, что чем скорее мы будем с войсками в Кронине, тем лучше. Нужно действовать быстро, нужно не допустить увеличения войск потенциального узурпатора. Ваше мнение.
Военачальники молчали. Наконец старший из них сказал:
— Кронинское войско по численности примерно равно астафьевскому. Нужно подтягивать войска из провинций.
— Как много времени это займет? — спросил Фалкон. — Как скоро может войско, превышающее кронинское численностью, скажем, в два раза, быть на Северной Дороге?
Помолчали.
— Я спрашиваю, — сказал Фалкон.
— Месяц, — сказал военачальник.
— Слишком долго, — возразил Фалкон. — Сколько войска можно послать в Кронин через две недели?
— Меньше. Можно, правда, подтянуть корпус из Теплой Лагуны, но это опасно.
— Почему?
— Артанцы всегда следят за южным побережьем. Если войско уйдет, они тут же вторгнутся.
— Улегвич разбит.
— Да, но есть другие князья.
— Улегвич правит Артанией.
— Сегодня престиж его упал из-за поражения от славов.
— Половину корпуса можно сюда передвинуть?
— Можно. Но опасно.
— Приходится рисковать, — сказал Фалкон. — Это лучше, чем… чем…
Он не решился произнести слова «гражданская война».
— Господин мой, — сказал военачальник. — Лучше ждать месяц, чем так рисковать.
— За месяц мятежники дождутся подкреплений и доберутся до Астафии, — сказал Фалкон. — Подтягивайте корпус с юга. Посылайте курьеров. Немедленно. Также посылайте курьеров на восток. Пусть войска подтягиваются, в любом случае.
Ночью запылала северо-западная окраина. Большинство домов на этой окраине были из ветхого дерева и горели лихо и охотно. Утром черное облако на северо-западе было видно из любой точки города, и запах дыма ощущался в центре.
Жизнь в городе приостановилась. Подводы не разгружались, таверны стояли пустые, прачки не стирали белье. Утро прошло в смятении, а к полудню глашатаи объявили, что Глава Рядилища через час произнесет с балкона княжеского дворца речь, объясняющую, что происходит, и чтобы все сохраняли спокойствие.
Фалкон был в ударе. Он даже не счел нужным подготовиться и хотя бы набросать план речи — он целиком ее импровизировал. Из речи его следовало, что коварные славы объединились с артанцами и захватили Кронин, где местные предатели перешли на их сторону. Новый конунг славов объявил, что он Зигвард, покойный Великий Князь, и заявил о своих правах на Ниверию. Его цель — порабощение всех без исключения ниверийцев, и сейчас он готовит поход на Астафию, а его разведывательный отряд уже совершил первый набег, подло ударив с северо-запада, был остановлен и разбит, но, увы, окраину спасти уже не удалось.
Более того, Великая Вдвовствующая, родившаяся и выросшая, как всем известно, в Беркли, в тесном соседстве со славами, сбежала в Кронин. Если она признает Лжезигварда своим мужем, ей могут поверить многие провинциалы, ведь провинциалы — не чета нам, жителям столицы, они неискушенные и простые люди, да и, чего греха таить, подловаты и продажны. Ибо Лжезигвард обещает золотые горы и бриллиантовые долы всем, кто станет на его сторону, что есть заведомое вранье, ибо на самом деле золота у него нет — спонсирующие его авантюру артанцы оказались на этот раз не очень щедры. Князь Беркли, как и следовало ожидать, уже привел Лжезигварду свое войско в Кронин.
Но мы выстоим. Ведь мы же не просто так — мы ниверийцы! Ниверия — самая великая в мире страна, ниверийцы — самые лучшие, самые смелые, самые самоотверженные и страстные люди где-либо, посему опасаться вовсе не следует.
Сразу после речи Фалкона на балкон вывели под руки какого-то вояку с перевязанной головой, и он рапортовал о жестокости славов и артанцев, с которыми давеча дрался на окраине. Но еще более жестокими, по его словам, были ниверийцы, перешедшие на сторону Лжезигварда. Предатели всегда жестоки. Они режут детей на куски, сжигают заживо женщин, а мужчин расчленяют.
После вояки старший военачальник коротко высказался в том смысле, что к Астафии подтягиваются войска со всех концов Ниверии, что астафское войско находится в полной боевой готовности, и что враг очень скоро будет разбит на голову, но до этого жителям столицы придется пережить много неприятных дней и, возможно, месяцев.
Записанную секретарем речь Фалкона подправили тут и там, убрали оскорбительные для провинциалов пассажи, вставили новые пассажи, оскорбительные для жителей столицы, и отправили с курьерами во все концы страны.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ. УЮТ В КНИКИЧЕ
Пятнадцать лет к ряду Зигвард умудрялся управлять Славией, скрытый двойной тенью, отбрасываемой боевым щитом Кшиштофа и юбкой Забавы. Теперь он умудрялся править Славией из Кронина, непрерывно посылая курьеров в Висуа, где его приказы оглашала Забава, и в провинции, где они оглашались кем попало, но действовали не менее эффективно. Два часа в день он посвящал таким образом славской почте. Остальное время надо было как-то занять. Когда Кшиштоф был конунгом, Зигвард дарил себя женщинам целиком. Теперь у него появились дополнительные интересы. Он приписал это, во-первых, своему возрасту, и во-вторых, общей непривлекательности жительниц университетского города. Он был неправ. Он чувствовал, что он не прав, что возраст и выбор здесь не при чем. Но он боялся себе в этом признаться — боялся сказать самому себе, что Ниверия и Славия по отдельности слишком малы для него, зато вместе — почти в самый раз.
Положение между тем было критическое — Зигвард понимал, что Фалкон долго ждать не будет, а ощущение новизны, испытываемое кронинцами в результате смены власти, скоро пройдет, и когда окажется, что благосостояние горожан и окрестных провинциалов не стало лучше, чем было при Фалконе, они сразу вспомнят, что Зигвард — ниверийский аристократ только во вторую очередь, а в первую — славский конунг. Кто их знает, как они себя в этом случае поведут.
Он надеялся, что, как всем баловням политической фортуны, ему в конце концов повезет. И ему повезло.
Археолог по кличке Лейка, искавший где-то недалеко от Кникича погребенный под многослойной вековой пылью город, обнаружил вместо города огромные залежи золота. Самому Лейке золото было до жопы, но остальные члены группы возбудились настолько, что Лейка испугался и послал курьера к Ярислифу в Кронин. Ярислиф, он же Зигвард, срочно выехал в направлении раскопок, взяв с собой сотню воинов и две сотни землекопов. Воины были славы, землекопы ниверийцы. В первый же день по прибытии случились три драки, и какое-то количество золота перешло в чьи-то карманы без ведома Зигварда. Провинившихся воинов и землекопов пришлось, следуя методам Кшиштофа и Фалкона, казнить на месте, и дисциплина восстановилась.
