Колхозное строительство. Дилогия (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович (книги онлайн без регистрации TXT) 📗
Шапки нашли на вешалке. На Штелле под куртку, тоже позаимствованную, надели фуфайку, а Кошкину за щёки напихали ваты и подрисовали глаза. Марку Яновичу замотали глаз и ухо. И специально надвинули шапки на глаза. Говорили только Кошкин и Оборин. Петра ведь могут и по телевизору показать. Придумали про рыбалку. Пётр специально несколько пород чудных вспомнил. За удочки выдали снайперку. Ждали машину в подъезде, а когда загружались и создавали суету, отвлекая водителя, майор сбегал наверх и поджог в обеих комнатах и на кухне кучи бумаги и тряпок. А вот в ванной просто всё тщательно протёрли. Ну, и надеялись, что соседи пострадают только материально. Потом возместим.
Не заходя в аэровокзал разделились, переоделись и на двух такси вернулись в Москву. На всякий случай подъезжать к самой гостинице Россия не стали.
Назвали метро "Китай город". Оттуда пешочком прогулялись. И подошли к администратору ровно в восемь часов. Марк Янович с чемоданом и удочками прошмыгнул отдельно. Пётр же поинтересовался у той же девушки, не появились ли места. Нет. Всё забронировано. Пришлось звонить Тарасову. Министр хмыкнул и пообещал устроить двуместный номер.
Прошло, наверное, минут десять и вдруг к ним подбегает дядечка.
– Я директор гостиницы Россия. Иванов Иван Иванович. Вы товарищ Тишков? – и смотрит на Кошкина.
– Я, – перенаправляет его внимание Пётр.
– Товарищ Тишков, что же вы таких людей привлекаете, могли бы и сами мне позвонить, уж один‑то номер для ваших друзей нашли бы. Это надо же сам Первый секретарь горкома товарищ Егорычев Николай Григорьевич позвонил. Такого и не упомню на своём веку.
Ого, решил не мелочиться Тарасов. Навёл шороху. Ну и ладно в следующий раз проще будет.
– А вы мне как кардинал Ришелье бумажку выдайте, мол, этому товарищу предоставлять номер по первому требованию, – решил шуткой разрядить обстановку Штелле. Не получилось.
– Что же вы товарищ Тишков, вообще не хотите со мной общаться. Никакая бумага не заменит человеческого общения, – обиделся Иванов.
– А вдруг я приеду среди ночи, будить вас?
– Среди ночи? А ладно! Напишу. Товарищ Тишков, только и вы мне для дочери автограф напишите.
– Да даже не так поступим. Мне тут в Союзе Писателей оставили несколько книг, так я одну подпишу и вам отдам.
– А вы и книги пишите? – интересно, а как тогда его отрекомендовал Егорычев.
– Есть грех.
– Буду признателен. За сим разрешите откланяться. Дела. Англичанин известный приезжает. Тоже песни пишет. Эндрю Олдем. Не слышали?
– Олдем. Так это по мою душу.
– Даже так. Ну, всё извините. Побежал, – пожал руку и очень быстрой походкой, почти и, правда, бегом, потрусил к лифту.
Пётр глянул на часы. На сегодня у него запланирована целая куча дел. Нужно подписать договор с дойчами, потом с Биком. Встретиться с продюсером группы The Rolling Stones Эндрю Олдемом и с директором Парижского филиала крупной американской компании Columbia Broadcasting System, которое называется CBS France, Жаком Суппле. Так ещё вечером с химичками договорился отужинать. И это при том, что поспать удалось только полчасика, пока от аэропорта до "Китай города" такси везло.
В номере встретил обиженные взгляды дочери и непонимающие Вики Цыгановой.
– Встретил наших борцов, а их не селят. Вот пришлось везти их на дачу в Переделкино, а пока договаривался с хозяином такси уехало, пришлось ночевать, – на ходу выдумал галиматью Пётр.
– Пап, а где у тебя медаль?
– Медаль? – и глянул на грудь.
Твою ж! От медали лауреата Ленинской премии осталась только колодка, самого золотого кругляшка с портретом вождя не было. Пётр закрыл глаза, восстанавливая события. В ванной в Черёмушках смотрелся в зеркало. Медаль была. Значит, там, в квартире, и посеял. Даже, наверное, знает когда. Это они с тёзкой двигали газовую плиту. Ещё пиджак тогда зацепился. Называется, приплыли.
– Потерял, наверное. В такси, может? – ответил девочкам и пошёл в ванную, нужно к встрече с немцем привести себя в порядок.
Но голова ни о чём другом думать не хотела. Паниковала. Пытался успокоить себя рассуждениями, что можно ведь сказать (Если спросят), что медаль украли в метро. Тогда нужно обратиться в милицию. А то не поверят. Влип. И людей за собой из‑за разгильдяйства на дно утащит. Там ведь за такое деяние расстрел положен.
Глава 35
Интермеццо.
– Докладывайте, товарищ капитан, только коротко, генерал на одиннадцать совещание в МУРе назначил.
– Особо докладывать нечего, товарищ подполковник. В сгоревшей квартире три трупа. Проводится экспертиза. По предварительному осмотру ясно, что труп номер один у входной двери получил травму ручкой этой двери и от неё и скончался. Второй труп на кухне тоже со следами насильственных действий, чем‑то порвано горло. Про третий труп в комнате сказать пока ничего не могу. Видимых повреждений нет. Причина смерти всех троих уточняется.
– Кто прописан в квартире? – подполковник почесал кончик носа, дурацкая привычка, оставшаяся с университета.
– Гражданка Сошникова Варвара Спиридоновна. 28 лет. Не замужем. Судимостей не имеет. Работает в ЖКО дворником. Квартира, по словам соседей, ею сдаётся. Сейчас у неё отпуск, и где находится не известно. Опрашиваем знакомых. Предположительно живёт у тётки в Подмосковье.
– Нужно поторопиться. Что мне докладывать. Одни "предположительно".
– Товарищ подполковник прошло всего пять часов. Работаем.
– Ну, да, поговорку знаешь, капитан? Не могу стоять, когда другие работают – схожу, полежу. Так и у вас. Что ни будь интересное в квартире нашли, за что можно зацепиться?
– Нашли медаль лауреата Ленинской премии.
– Ого! Чья? Там ведь номер есть.
– Был. Номер подплавился, нельзя точно идентифицировать ни одну цифру. Созванивались с Монетным двором. Они берутся по составу металла определить год выпуска.
– Уже лучше, не сильно ведь много в год присваивают Ленинских премий.
– Не совсем так, товарищ подполковник. Я уже проконсультировался. Прилично. Там иногда по нескольку человек за одну работу. Кроме того существует закрытая часть списка. К ней вообще нет доступа. Пробовал узнать через Комитет Госбезопасности, не обращался ли кто с просьбой о восстановлении награды в связи с утратой. Не послали, но и не проинформировали. Предложили написать рапорт. Рапорт составлен. У вас на подписи.
– Ладно. Подпишу. А вообще, что нам это даёт? Уж не думаешь ли ты, капитан, что троих человек убил лауреат Ленинской премии, а потом медаль там случайно обронил. Поэт, наверно, они поэты все рассеянные, с улицы Басеенной.
– Как‑то ведь медаль в квартиру попала.
– Что таксист. Может ему показать фото лауреатов?
– Его слова не подтверждаются ни одним из опрошенных в аэропорту Домодедово. Сейчас он нами отправлен в психоневрологический диспансер на предмет вменяемости. Если же предположить, что таксист говорит правду, то получается полная ерунда. Четверо очень высоких и здоровых людей, в одежде не по сезону, вызвали машину до аэропорта, расплатились, вылезли и исчезли. До этого в доме их никто не видел, в Домодедово тоже.
– Плохо. Что по самой квартире, что говорят соседи?
– Бывало, шумели. Пьяные шлялись. Один из снимающих цыган. Высокий и толстый. Ни с кем особо не общались. Живут месяца три – четыре. По отпечаткам пальцев опознать не получится. Все руки обгорели. Отпечатки грабителей или убийц тоже не найдены. Пожар всё уничтожил. Ищем Варвару Сошникову, надеюсь, она постояльцев знает.
– А что с соседями, есть пострадавшие от пожара?
– Только материально, в трёх квартирах, при тушении залило мебель, есть утраченные документы. А так все живы – здоровы. ЖКО временно разместило эти три семьи в фонде для капремонтов. Разрешите идти, товарищ подполковник, больше добавить нечего. А там, может, что эксперты нарыли.
