Пушки царя Иоганна - Оченков Иван Валерьевич (читать книги бесплатно полные версии TXT) 📗
Договорив, я пришпорил коня, и помчался впереди растянувшейся кавалькады. Мой телохранитель был кругом прав, я действительно много сил и средств вложил в компанию по торговле с Персией. Причем, отдачи пока видно не было. Но начинать было нужно, и я ввязался в этот проект как в военную кампанию. Первым делом были один за другим восстановлены разрушенные за время Смуты волжские городки-крепости Самара, Царицын, Саратов и построены новые. Денег и войск для гарнизонов ушла просто прорва, тем более что строительство каждого приходилось сопровождать военной экспедицией против осмелевшего ногайского хана Иштярека. Кстати, большой вопрос получилось бы с ними справиться, если бы не калмыки, ударившие Большой Ногайской орде в спину. Калмыцкие тайши расселившиеся со своими родами в приволжских степях охотно вступили в мое подданство, хотя я грешным делом подозреваю, что принесенная ими шерть [11] ничего для кочевников не значит. Но как бы то ни было, а торговля по Волге оживилась, поскольку купцы стали куда меньше тратиться на охрану. Следующим шагом была посылка большого посольства в Персию на предмет заключения торгового договора. Когда я вспоминаю, сколько пушнины, денег и драгоценностей увезли послы, мне становится дурно. Кстати, интересный момент, посольство формально русско-шведско-мекленбургское, а вот денежки на него тратил только я, надеюсь, это все окупится. Пока же никаких вестей из Исфахана [12] нет, а несколько тысяч хорошо вооруженных боярских детей, стрельцов и пушкарей сидят по волжским городкам, охраняя пока еще не мою торговлю. Правда, это еще не все траты: нанятые в Голландии корабелы, уже строят в Казани первую галеру для будущего Каспийского флота. Приставленные к ним русские дьяки, мастера и плотники должны научится для начала хотя бы копировать то что получится, а там видно будет. Если дело выгорит, то флот у России появится на сто лет раньше. Поначалу была мысль строить корабли силами русских мастеров с Белого моря, но поразмыслив, я пришел к выводу, что карбасы предназначенные для плавания во льдах северных морей не слишком подходят для жаркого Каспия.
События, происходящие в далекой варварской Московии, были мало кому интересны в Европе, по полям которой уже разносился запах пороха. Волнения в Чехии беспокоили Вену куда больше чем вести с окраины цивилизованного мира. Находились, впрочем, люди легкомысленные с восторгом рассказывающие друг другу небылицы о герцоге страннике, завоевавшему престол в далекой стране и имя его было даже популярно среди молодежи и любителей галантных историй. Одним из таких людей был молодой дворянин Вольдемар фон Гуттен недавно принятый на службу к совсем уже одряхлевшему императору Матвею. Вообще, старик не слишком любил новые лица рядом с собой, но новый камер-юнкер ему чем-то понравился. Возможно тем, что его болтовня помогала императору отвлечься от мрачных мыслей.
— И тогда, ваше величество, мекленбургский герцог соблазнил несчастную русскую царицу. Бедная женщина была столь поражена мужскими достоинствами Иоганна-Альбрехта, что на коленях умоляла его жениться на ней и забрать ее царство в приданое.
— Что вы несете фон Гуттен, — не выдержал этой дичи кардинал Клезель, — всем известно, что Великий герцог Мекленбурга женат на сестре шведского короля Густава Адольфа.
— Как вы не знаете? — ни мало не смутился молодой человек, — да ведь у диких московитов принято многоженство! Да, именно поэтому славящийся своим сластолюбием Иоганн-Альбрехт и отправился в эту варварскую страну.
— Какой вздор! — фыркнул кардинал, — они все же христиане, хоть и приверженцы схизмы.
— Помнится вы, ваше преосвященство, говорили нам, что где бы не появлялся герцог-странник, там немедленно беременеют женщины. — Проявил, наконец, интерес к разговору, кутающийся в шубу император.
— Да ваше величество, это за ним водилось, — поклонился Клезель, — однако его любовные похождения не имеют никакого отношения к россказням фон Гуттена, — он по-прежнему женат на Катарине Шведской.
— Да как же не имеют, — развязано воскликнул камер-юнкер, — а как он стал царем, лишив престола царицу Марину?
— Никто из здравомыслящих людей не считал фрау Мнишек царицей ни одного дня. А мекленбургского герцога русские выбрали царем за услуги, оказанные им в борьбе с поляками.
— Как вы сказали, русские?
— Да ваше величество, его титул теперь звучит как "царь всея Руси", что можно перевести как "цезарь всех русских". Кстати, ни в Швеции, ни в Мекленбурге, ни в самой Московии сейчас не принимают верительные грамоты, если там нет этого титула.
— Представляю, как бесятся поляки, — забулькал старческим смехом Матфей. — Кстати, а в новой стране он не оставил своих привычек? Ну, брюхатить всех встречных женщин?
— Разумеется, нет, — пылко вскричал фон Гуттен, — вряд ли странника можно назвать отцом отечества, но то что он отец многих своих подданных это несомненно!
— Помолчите Вольдемар, — прервал его красноречие император, нам нужно обсудить с его преосвященством важные вещи.
— Я буду нем как рыба!
— Вы что-то говорили в связи с польскими делами короля Богемии?
— Да, ваше величество, он и ваш брат, хотели бы заручиться помощью короля Сигизмунда. Он добрый католик и мог бы оказать им поддержку в борьбе с протестантами. Однако сейчас поляки планируют поход на Москву, с тем, чтобы вернуть престол Владиславу.
— Как вы думаете, мой друг, каковы их шансы?
— Надеюсь никаких!
— Надеетесь? — удивился император.
— За Иоганном-Альбрехтом, когда-то гонялся священный трибунал, но он обвел их сыщиков вокруг пальца, как младенцев, хотя сам был еще безусым юнцом. Поэтому даже если их поход увенчается успехом, герцога они не захватят, а его возвращение в Германию принесет множество проблем.
— Да уж, много рогов вырастет, — сказал в сторону фон Гуттен и тут же захлопнул рукою себе рот, изображая раскаяние.
— Да замолчите же вы, наконец! — не выдержал кардинал, — это для таких как вы пустоголовых бездельников мекленбургский герцог просто герой скабрёзных историй, а для протестантов он готовый вождь! Несмотря на молодость, он не проиграл еще ни одного сражения, а лишив католического монарха власти в Московии и заняв его место, он и вовсе стал легендой! Сейчас мы еще можем рассчитывать на успокоение Чехии, но если у еретиков появится такой лидер, это будет катастрофа.
— А ведь герцог Иоганн-Альбрехт, кажется, присылал что-то нам, — начал припоминать император.
— Осмелюсь напомнить вашему величеству, — поклонился кардинал, что драгоценные меха, согревающие ваши царственные ноги, — подарок русского царя.
— Ах да, — вспомнил Матвей, — там был еще такой странный посол с дурными манерами, и говорящий как простолюдин, как его?
— Карл Рюмме.
— Да-да, припоминаю… хорошие меха, не правда ли?
— Совершенно великолепные, ваше величество!
— Вы, кажется, довольно благожелательны к Иоганну Альбрехту?
— И чем дальше он от империи, тем благожелательнее я к нему буду!
Тем же вечером, когда император забылся беспокойным старческим сном, фон Гуттен стоял перед его двоюродным братом и наследником Фердинандом герцогом Штирии и королем Богемии. Будущий император Священной Римской Империи прибыл во дворец окруженный иезуитами и стражниками. Лицо его было мрачно, но полно решимости. Камер-юнкер склонился перед ним в самом изящном поклоне, но тот будто не заметил придворного. Впрочем, один из иезуитов сделав шаг к фон Гутенну, тихонько спросил:
— Где его преосвященство?
— Кардинал час назад покинул покои императора и удалился к себе.
— А его величество?
— Крепко спит.
— О чем они говорили?
— О всяких пустяках, святой отец.
— А именно?
— О Московии и герцоге Иоганне-Альбрехте Мекленбургском.
— Вот как? — удивился монах, — я бы не назвал это пустяками, хотя в данный момент это действительно неважно.
