Оазисы (СИ) - Цзи Александр (читать книги онлайн регистрации .TXT, .FB2) 📗
— На старость жаловаться стал, — пробормотал Димитрий, заворачиваясь в спальный мешок. — Мне бы такую энергию в его возрасте…
— Дело не в этом, Димитрий, — мягко сказал Матиас. — Просто наш лидер тоже растерян…
Алан думал, что не заснет, однако горный воздух и молодой организм вкупе с усталостью взяли своё. Он провалился в сон, не донеся головы до седла, которое Пилигримы использовали в качестве подушки.
В следующее мгновение, как ему показалось, кто-то потряс его за плечо. В темноте шатра разглядеть что-либо было сложно.
— Это я, — раздался голос Эмиля. — Третья смена подошла.
Отчаянно зевая, Алан выбрался из шатра. Холод набросился на него, изгоняя остатки сна. Алан закутался в плащ.
Светили звезды, горный хребет на юго-востоке уже отчетливо выделялся на фоне посветлевшего неба.
— Принеси-ка хворост, Алан. Эти двое весельчаков сожги весь запас, а новый принести не удосужились. Погреемся немного перед восходом. Только не отходи далеко.
Алан собрал хворост и принес к костру. Работа согрела его, кровь побежала по жилам живее, изо рта вылетал пар и растворялся в прозрачном воздухе. В мире разливалась благословенная тишина. Трудно вообразить, что где-то бродят неведомые и необъяснимо жестокие Рыцари Дебрей.
Вскоре затрещал огонь, и сразу стало веселее.
Пилигримы уселись рядом перед костром. Некоторое время оба молчали, грея руки у огня.
— Знаешь, Алан, — заговорил Эмиль, — иногда смерть приходит слишком неожиданно. Когда ты не готов… И ты понимаешь, что многого не сделал, что многого не успел. Да и не ценил время и саму жизнь… Вчера мы увидели очень много смертей, и я снова задумался: правильно ли живу? Ценю ли отпущенное мне время?
— Ну, наверное, ценишь, — пробормотал Алан. Он не ожидал подобной сентиментальности от Эмиля.
Тот усмехнулся.
— Уже почти тридцать лет я брожу по Дебрям и нигде не нахожу покоя… Ни один Оазис не стал мне домом…
— Дом Пилигрима — весь мир, — осторожно напомнил Алан.
— Да… А когда-то у меня была семья и был сын.
Алан подскочил на месте. Он ушам своим не верил.
— Что?!!
— Именно так. Я серьезно подумывал завязать с жизнью Пилигрима и осесть. Тот Оазис называется Индренис, что значит “Радуга”. И люди, населяющие его, были удивительными, яркими, как радуга. И Уджвала была самой удивительной и самой яркой. Она умела изгонять дурные мысли, и мне рядом с ней всегда было хорошо. Если бы она не умерла при родах, я бы не сидел тут, возле костра, в диких горах!
— А что сын? — спросил Алан.
— Когда Уджвала умерла, я долго горевал, но благодаря сыну сумел сохранить здравый смысл и самое рассудок… Я, смею надеяться, был хорошим отцом для моего Бато. У меня была возможность жениться снова, но Урджвалу заменить никто не мог. Я растил Бато одиннадцать лет, а потом он впервые спросил, как стать Пилигримом.
Эмиль замолчал, грея руки и глядя на танцующий огонь. Алан подождал для приличия несколько минут, затем спросил:
— И что было дальше?
Он уже чувствовал, что рассказ завершится чем-то трагичным, и, тем не менее, хотел, чтобы Эмиль закончил его. Не случайно он завел этот разговор. После пережитого вчера ему понадобилось выговориться. Так пусть выговорится.
— Видишь ли, Алан, когда Урджвала была со мной, я не жалел о том, что пришлось променять весь мир на один Оазис. С ней вместе я был готов жить даже в тесной клетке… Но она умерла, и я стал думать иначе. Я мечтал бродить по Дебрям вместе с сыном, научить его противостоять Тварям, перевозить товары и невест… Я мечтал показать ему тысячи других Оазисов.
— А твой сын оказался Оседлым? — осенило Алана.
Эмиль оторвался от лицезрения огня и посмотрел на Алана. Губы его дрожали. Алану было неудобно: он никогда прежде не видел Эмиля в таком состоянии.
— Да, он оказался Оседлым, — подтвердил Эмиль. — Я и подумать не мог, что он не Пилигрим. Мы вдвоем перешли Черную границу. Всё было хорошо. Я был уверен, что мой сын — Пилигрим, и расслабился… Тварь появилась неожиданно, я успел ее прогнать, но эманация сделала своё дело.
Эмиль поковырял сучком в огне. Языки пламени взметнулись в светлеющее небо. Главный Пилигрим больше не выглядел убитым горем; кажется, он собрался с силами.
Алан сидел неподвижно. Вот оно что. Сын Эмиля погиб из-за того, что отец расслабился, будучи уверенным, что Бато — не Оседлый.
— После похорон Бато я ни секунды не задержался в Индренис. Видеть его не хотел! Очень много воспоминаний.
— Понимаю, — сказал Алан, хотя плохо представлял, что должен ощущать человек, потерявший любимых жену и сына.
Внезапно Эмиль улыбнулся. Улыбка получилась печальной, но очень доброй.
— Зато я встретил тебя, Алан.
Алан уткнулся взглядом в землю, чувствуя, как кровь приливает к щекам. Вот этого не надо, Эмиль! Не надо говорить, что он заменил ему сына и всё такое…
К счастью, Эмиль впал в сентиментальность не настолько, чтобы говорить эти слова. Алан незаметно перевел дух. Да, Эмиль в каком-то смысле заменил ему отца, а Алан, соответственно, для Эмиля — замена сына… За годы путешествий между ними установились столь крепкие дружеские отношения, что их впору назвать родственными. Но некоторые вещи лучше не озвучивать, иначе магия исчезнет.
Пусть они просто будут…
Переход до Санти занял три с половиной дня, а вымотал на все десять. Пилигримы постоянно были настороже, спали урывками, не расставались с оружием. Невесты пребывали в подавленном состоянии. Еще бы: культура Санти весьма отличалась от культуры Грейстоунхилла или Хоу-Вердена. Кажется, Санти не был “цивилизованным” Оазисом в понимании жителей Грейстоунхилла. Рене вправе была подозревать, что в нем не водилось летающих машин, — да что там летающих машин, обыкновенных карет на паровой тяге, скорее всего, не водилось…
На третий день пути от Хоу Вердена караван покинул негостеприимные горы, не встретив ни таинственных Рыцарей, ни простых Пилигримов. Северо-восточные отроги гор утопали в буйной зелени обширной долины, которую прорезала полноводная река.
Над сплошным зеленым ковром солнечного леса вдали, в дрожащей дымке, сияли неземным светом золоченые купола и башни.
— Как красиво! — вскричала Клэр, смуглая и бойкая невеста.
Алан заметил, что невесты оживились. Действительно, есть причина для радости, ведь невежественная культура не построит роскошные здания!
Эмиль велел сделать короткий привал. Уставшие от горных троп кони щипали сочную траву, отгоняя хвостами слепней. Люди постелили на траву плащи и улеглись.
— До последнего боялся, что увидим эти купола сгоревшими дотла, — заявил Димитрий.
Алан, которого глодал тот же страх, вздрогнул. Воображение рисовало черный жирный дым, руины и пепельно-серые тела, рассыпающиеся от одного прикосновения…
— Слава богам, всё обошлось, — проворчал Матиас, прикрывая глаза от солнца.
Эмиль промолчал. Тэн затянул песню на родном языке; судя по не всегда рифмованным и ритмичным строкам, эту песню он сочинял на ходу. Наверное, пел обо всем, что попадалось на глаза.
В теплом воздухе порхали разноцветные бабочки. Клэр и Мария не удержались: вскочили, чтобы поймать парочку.
— Я бы на вашем месте не отбегала далеко, — подала голос Кассия. — Мы еще не в безопасности… — и добавила тише: — И вряд ли уже когда-нибудь будем…
Алан придвинулся к ней.
— Почему?
— Ты что, забыл Хоу-Верден? Пока сумасшедшие Рыцари Дебрей бродят на воле, нигде не безопасно.
— Они не всегда будут бродить на воле, — прошептал Алан, косясь на Эмиля. Никто из Пилигримов не обращал внимания на их разговор. Клэр и Мария перестали бегать, как дети, но настроение у них явно поднялось.
— Почему ты так говоришь, Алан? — спросила Кассия.
Она впервые назвала Алана по имени, которое в ее устах прозвучало музыкой. Алан на мгновение забыл, что хотел сказать, в то время как Кассия, не подозревая, какое действие оказала на собеседника, спокойно ждала ответа.
