Государь поневоле (СИ) - Осин Александр Васильевич (читать хорошую книгу .TXT) 📗
Лида сидела, закусив губу. В её глазах я увидел слезы.
— Лида, я не виноват, что попал сюда, и как обратно выбраться не знаю. Да и есть ли там уже это "обратно".
— Да ты это во всем виноват! Ты! Что ты вынюхивал для этих, этих… — Она разрыдалась.
— Не плачь, девочку напугаешь.
— Девочку? Я свою девочку теперь никогда не увижу! — взорвалась Лида. — Господи! За что мне такое наказание?!
Она, рыдая, уткнулась мне в плечо. Я осторожно стал гладить голову восьмилетней царевны. Совсем ребенка с такой взрослой болью в глазах. Через некоторое время, когда Лида (Наташа) успокоилась, она рассказала мне о сути проекта. То как ей это рассказывали. Заодно и свою историю "попадалова".
Саша Марченко работал охранником в нашем банке, а Лида продавцом в ближайшей к их дому аптеке. У Лиды и Саши заболела дочка. Серьезно заболела. Потребовалась операция в Швейцарии. Они продали свою квартиру, переехав к родителям, но денег было недостаточно. Пришлось заложить и родительскую — вырученных средств хватило только на саму операцию, а на долгое лечение после неё надо было ещё искать деньги. Когда они совсем отчаялись найти нужную сумму, Саша смог попасть на прием к предправления нашего банка. Тот выслушал его и предложил Саше участвовать в проекте "ВМ", как условие для предоставления гарантии банка на оплату лечения дочери. Когда же швейцарцы увеличили цену, уже начав процедуру подготовки дочки к операции, на проект пришлось прилететь из Европы и Лиде. Технари тогда удивлялись насколько оба супруга по психопрофилю подошли для проекта. Им пообещали, что проект это просто наблюдение за историческими событиями глазами очевидцев. Максимум на два-три месяца. Операцию дочке сделали уже без Лиды и Саши, в Берне оставалась одна из бабушек. Хорошо, что всё прошло успешно. Супруги Марченко уже начали готовиться к поездке в Швейцарию. Им оставалось сделать тестовое включение и "полный прогон с переносом". Лиду собирались отправить наблюдать за последней императрицей, а Сашу — за Николаем Вторым. Но ускорение эксперимента, спровоцированное моей проверкой, видно что-то нарушило в планах руководства. И девятнадцатый век сменили семнадцатым. Новыми носителями должны были стать Софья и Василий Голицын. Супругов положили в темпоскопы одними из первых, поэтому Лида узнала о нападении и включенном обратном отсчете только из моего рассказа. Надежда, что они вернутся в свои тела, растаяла. Ей оставалось только надеяться на то, что страховка их с мужем жизней покроет и кредит, и проценты по нему.
— Лида, я ведь тоже уехал только на две недели и у моих так же остался кредит. Их вообще могут на улицу выгнать. Прости меня, если в чём я виноват, но мной играли "втёмную".
Мы ещё долго сидели в нашем убежище плечом к плечу, шепотом рассказывая о себе и своих носителях. Лида-Наташа окончательно упокоилась, когда робкий голос стольника Тихона Стрешнева сообщил, что царица зовет нас.
Хотя из царских покоев дворца стрельцы ушли ещё предыдущим вечером, но в Грановитой палате они пост оставили. Сегодня с утра в Кремле опять стал собираться вооруженный народ. Выйдя из шатра, мы с Лидой практически одновременно скрылись за своими носителями. Я не знаю, как Лида объяснила всё Наталье, но мне Петру ничего не пришлось больше рассказывать. Я чувствовал, что этот мальчик искренне жалеет меня. Душа царя не успела ещё зачерстветь, как думалось мне после вчерашней попытки разговора об убийстве. Носитель мой был молод и не слишком избалован — что я оказалось для меня большой, главной, удачей.
После короткой встречи с матерью я решил побродить по дворцу. Перед тем как уйти к себе в терем, Наташа обернулась и посмотрела на меня Лидкиным бархатным взглядом. Я постарался улыбнуться ей ободряюще. На душе впервые с момента "попадалова" немного посветлело. Теперь я был не один, у меня была СЕСТРА!
Побродить мне свободно удалось только по нашей, нарышкинской половине. За палатами, где заседала боярская дума, и принимались иностранные послы, начиналась часть дворца, занятая Софьей и другими сестрами Милославскими. Тут были караулы стрельцов, которые оставил во дворце Хованский. На нашей половине вооруженных людей было мало — несколько ближних бояр и окольничих. Бунт заметно проредил сторонников царицы. Странно было то, что провожавшие меня стольники куда-то подевались. Пётр, гуляя в одиночестве, чувствовал себя неуютно, и это его волнение передавалось мне. Я пытался успокоить его, спрашивая о том, что видел. Узкие окна в палатах пропускали мало света, и поэтому во дворце царил полумрак. С трудом, но уговорил носителя пробраться незаметно на сторону Милославских. Он показал мне тайный путь в покои Марфы — вдовы Фёдора, которая хорошо относилась к матушке. Взяв опять на себя руководство нашим общим телом, я старался ступать тихо. Мне удалось незамеченным никем миновать стрелецкий караул и безлюдную прихожую вдовствующей царицы. Моя осторожность помогла заранее услышать разговор, доносившийся из-за приоткрытой двери. Беседовали двое мужчин. Когда я прокрался поближе, то увидел, что оставленный в карауле у входа в кабинет Марфы молодой воин дремлет. Тихо ступая, я скользнул мимо него и встал на пороге. По голосам разговаривавших между собой мужчин Пётр опознал Никиту Зотова и Ивана Кирилловича Нарышкина. А вот то о чем они говорили, понял уже я, так как говорили они на современном мне языке.
Глава 8
— Саша, — сказал Никита какому-то Александру — ты зря думаешь, что тебе ничего не грозит. Я всё-таки помню из Соловьева, что Ивана должны были убить именно через день после бунта. А при смерти носителя далеко не факт, что темпоскоп сработает на возврат штатно.
Я осторожно заглянул за дверь. На лавке у дальней стены в пол-оборота ко мне сидело двое мужчин. Один был мной сразу опознан как дьяк Зотов, наставник Петра, а вот второго я смог узнать, только подключив память носителя. Черноволосый, в красивой одежде, отличавшейся от традиционных среди придворных шуб и кафтанов, царский спальник не выглядел ни испуганным, ни озабоченным последними событиями. Его уверенная поза на лавке разительно контрастировала с напряженным обликом Учителя. На дверь собеседники не смотрели.
— Олег, — отвечал Никите дядька Иван, названный Александром — не волнуйся. Я смогу в любой момент исчезнуть. Есть у меня и среди стрельцов верные люди. Ты лучше дальше расскажи, как учил Петра. Что такое ты ещё дал ему сверх программы, из-за чего он стал стрельцов резать?
Я окончательно уверился, что Никита и Иван "не пустые". В них точно попали люди с проекта. Неслышно я вступил в комнату и остановился у дверей. Увлеченные беседой мужчины этого не заметили.
— Я ничему боевому его не учил — отвечал Никита — ты ведь знаешь, Генерал просил меня стараться не влиять на события до его появления в 1690-м. Я царевича два года учил старославянской грамоте и исключительно по Писанию. Вряд ли основы арифметики и геометрии, что я дал царю этой зимой, могли на него так повлиять. Он в обморок, правда, падал, но вселенец в нём никак не проявился. С тех пор я за ним постоянно наблюдаю — обычный Пётр. А ножик ты сам ему повесил!
— Ножик! Кинжал, и хорошей дамасской стали! Он ведь сам попросил. — Иван помолчал. — Постой! Ты же рассказывал, что он тебе теорему Пифагора как-то по-особенному доказал.
— Но ведь после этого не было никаких изменений! Вселенец в любом случае прокололся бы. Каждую бытовую мелочь из подсознания не вытащишь. Себя вспомни. А теорема… Ну и что теорема? С его светлой головой мог и сам догадаться! Говорю, я был почти всегда с ним. Да и на причастии он был недавно. Мальчик мне сейчас очень доверяет, и я не хочу тревожить его странными вопросами. Ты, кстати, Петра после бунта видел?
— Нет, я не видел царя. Откуда сижу здесь тихонько, как мышь под веником. Да и это не важно. Пётр переживет смуту по-любому! Стрельцы, говорят, заметили, как он за мать вступился. Надеюсь и оценили. Олег! ТЫ под раздачу им не попади!
