На исходе лета - Хорвуд Уильям (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений TXT, FB2) 📗
— Бедняжка Бетони?
— Она самая.
— И что?
— Мне бы хотелось поговорить с ней. Разузнать кое-что про Биченхилл.
— Опять? Она не скажет ничего нового. Иди ко мне.
Она улыбнулась и потерлась о него бедрами. Теперь ей хотелось кротят, детей от Господина Слова, хотелось родить наследника, чтобы укрепить свое высокое положение матери будущего Господина Слова.
После появления Бетони та же мысль не давала покоя и Люцерну — будто, став отцом, он мог каким-то странным образом заполнить пустоту своей жизни, возникшую с утратой Хенбейн, а потом с появлением известия о брате и сестре, которых никогда не знал.
Люцерн повернулся к Мэллис и овладел ею. Они предавались любви неистово, его когтистые лапы оставляли глубокие царапины на ее спине, а зубы кусали ее плечи, — наглядный урок того, как близка любовь к ненависти, а ненависть к убийству.
— Ты так меня ненавидишь, словно я твоя мать, — в упоении кричала Мэллис.
И она была близка к страшной правде.
Но когда все заканчивалось и энергия их иссякала, Мэллис отпускала его для долгих бесед с Бетони, во время которых он только смотрел на нее и снова и снова задавал один и тот же вопрос:
— На кого они похожи?
— Мне больше нечего сказать… — шептала Бетони.
— Говори, не то я снова отправлю тебе в Нижние Ямы, как прошлый раз, в наказание. Скажи хоть что-то новое — и останешься здесь.
— Они… — И Бетони безутешно плакала, потому что не осталось уже ни одной тайной подробности из ее жизни с Уорфом и Хеабелл, которую этот крот, так похожий на них, не вырвал бы из ее сердца. Хуже всего было, что она начинала ненавидеть их обоих за те муки, которым этот крот подверг ее из-за них.
— Да благословит тебя Слово, Бетони, — говорил он ей. — Признай меня своим Господином, пусть это будет твоим Искуплением, пусть могущество Слова не оставит и тени воспоминаний о Камне.
— Но… н-но…
Она смотрела сквозь слезы на затвердевшие рубцы, где раньше были ее когти, смотрела на сырой пол, на мрачные стены, на щели наверху, где мерцал мертвый свет. Где-то закричал крот, и Бетони осмелилась сказать:
— Н-но Камень — это все, что у меня осталось.
— Никакого Камня нет.
Откуда в кротах берется мужество, которое так долго не изменяло Бетони, откуда они черпают надежду?
— Он есть, — сказала она. — И он найдет тебя.
❦
К середине ноября донесения троек уже регулярно поступали, и каждый день сидимы приносили в Кэннок известия о камнепоклонниках и Камне.
Люцерн и Хранители, казалось, постоянно совещались, обдумывая и взвешивая донесения по мере их поступления, и в тоннелях царила атмосфера секретности и возбуждения, а также ожидания.
Хотя Люцерн и Терц держали свои замыслы в тайне, но по разговорам сидимов в ходах можно было определить, к чему идет дело. Хранители спорили, где и когда нанести карающий удар великого похода, который Люцерн почти пообещал в октябре, перед отправлением троек. Где и когда… и насколько решительно.
Мнение сидимов зависело от того, откуда поступали их собственные донесения. Вернувшиеся с востока видели там широкое наступление Слова и настаивали, что кара должна быть скорой и полной.
Тройки из Мидленда и с западных низин, где Слово было в силе, а малочисленные камнепоклонники изолированы, соглашались, что удар нужен, но настаивали на ограниченной показательной операции в одной области или системе.
Кроме этих имелись мнения тех троек, что вернулись с юго-востока, из старой цитадели веры в Камень, где находились некогда могущественные Священные Норы Аффингтона. Странные и мрачные вести пришли из этого важного района: тройки, направленные в Бакленд, вернулись с донесением, что Вайр умер от чумы и теперь в Бакленде нет вождя; более того, что тройка, возглавляемая Тенором Ниддским, была убита в Файфилде тамошними камнепоклонниками, Файфилд же имел большое символическое значение, поскольку являлся одной из Семи Древних Систем Камня.
Это окончательно вывело из себя Люцерна, который надеялся, что эта тройка выяснит, насколько правдивы утверждения, что его отец Триффан вернулся в Данктон из Верна. Если он жив… Но эта навязчивая мысль была развеяна ошеломляющим известием, что несколько баклендских троек получили подробные донесения о некоем юродивом, которого местные камнепоклонники осмеливались называть Кротом Камня, что привело будущего Господина Слова в некоторое замешательство…
— Что скажешь, Мэллис?
— Ходят разговоры, что Слово будет унижено, если ты оставишь убийство Тенора безнаказанным. В то же время, если наши гвардейцы накажут преступников, если поймают и предадут смерти Крота Камня, они могут этим создать образ мученика…
— Нужен один мощный удар, вроде того, что я нанес в Маллерстанге, — сказал Клаудер. — Гиннелл настаивает на взятии Кэйр-Карадока, одной из Семи Древних Систем Камня, и я согласен с ним. Когда я покидал Пограничье, оно опять было захвачено камнепоклонниками. Если бы не приказ временно не предпринимать жестоких мер, сейчас Карадок уже был бы нами отбит. Но когда придет время, это будет нетрудно сделать. — Он пожал плечами и улыбнулся. — А сейчас, думаю, пришла пора Биченхилла. Наши источники дали нам полную информацию, какая может понадобиться для успешного вторжения. Для многих Биченхилл остается символом сопротивления, в частности для кротов, обитающих в областях к северу отсюда, и это несмываемое оскорбление Слову. Положим же конец этому святотатству, дабы все знали, к чему приводит подобное сопротивление. Вот хороший способ показать, чего мы хотим, и не думаю, что камнепоклонники на юге найдут в себе достаточно сил, чтобы использовать Биченхилл как призыв к сплочению.
Люцерн поднял лапу, прекращая споры:
— Приходят все новые донесения. Слово пока не желает наших действий. Вероятно, подходящий срок — Самая Долгая Ночь, и у нас есть время собрать свои силы на юге, севере или западе, в зависимости от того, что мы в конце концов выберем.
Силы камнепоклонников не кажутся мне настолько серьезными, как мы опасались. Во всяком случае, с тех пор, как мы разослали тройки, наши позиции стали надежнее, чем раньше. Взвесим все еще раз. Это никому из кротов не причинит вреда, а если наши сидимы в тоннелях за пределами этого помещения еще немного поспорят, посплетничают и позлятся, это может оказаться только на пользу Слову.
— Ладно, — поморщившись, проворчал Клаудер. — Прошу только, чтобы это тянулось не слишком долго, а то при каждом моем возвращении сидимы пристают с расспросами о том, что решило Слово, и давят на меня, чтобы я передал Слову их советы, что нужно делать.
— А мне нравится, когда на меня давят, — проговорила Мэллис. — Это позволяет много узнать о кротовьей жадности…
❦
Когда через день или два после совещания Хранителей в Кэннок прибыла элдрен Уорт, состоялась бурная, волнующая сцена.
Хотя гвардейцам, патрулирующим ведущие в Кэннок пути, было дано строгое указание не пускать никого, кроме сидимов и членов троек, Уорт быстро пресекла все попытки остановить ее. Не для того она так быстро проделала столь длинный путь, чтобы ее задержали какие-то гвардейцы.
Пришедших с ней приспешников путешествие вконец измотало, однако Уорт, как все сознающие свое предназначение и уверенные в своей правоте кроты, излучала энергию и целеустремленность.
— Отведите меня к будущему Господину Слова! — требовала она и непрестанно повторяла…
— Да, да, кумнорская элдрен, ты уже говорила это, — перебивал ее очередной крот, вызванный, чтобы унять скандальную кротиху.
— А я буду повторять это снова и снова, пока вы не пропустите меня. Мы здесь, чтобы служить Слову, и я считаю, что ваша бездеятельность начинает становиться кощунственной. У меня важное сообщение для будущего Господина, и он услышит его только от меня лично!
Элдрен Уорт понимала, что если раньше времени сообщит свое донесение какому-нибудь незначительному кроту, не способному оценить его важность, то ни к чему хорошему это не приведет, не говоря уже о риске, что он может воспользоваться им в своих интересах.
