Командарм (СИ) - Нестеров Михаил Петрович (бесплатные книги онлайн без регистрации .txt) 📗
– Можно подумать, он что-то понимает, – хмыкнул Брежнев.
Летчик только загадочно улыбнулся, он любил разговаривать с питомцами, считая, что это идет на пользу взаимопониманию. Как бы там ни было, будить хозяина по ночам Карлуша перестал, но повадился воровать и прятать часы, ключи и прочие мелкие вещи. Впрочем, далеко он их не засовывал, так что находились они быстро.
Посмеявшись над проделками попугая, Северовы отправились к своему бунгало, снова купались и лежали в тени пальм. Ужинать опять отправились в ресторанчик «У Мигеля», хотя наличие машины позволяло съездить куда-либо в другое место, это решили сделать в другой день. На этот раз выбрали креветки, Олегу они вообще нравились. Посетителей было больше, свободных столиков не хватало, поэтому примерно через четверть часа к ним подошел мужчина лет сорока с существенно более молодой спутницей.
– Вы позволите? Сегодня на удивление многолюдно, обычно здесь поспокойнее.
– Давно отдыхаете в этом райском уголке?
– Третью неделю. Разрешите представится, Кристофер Кейн, владелец фирмы «C amp;C», произвожу сельхозинвентарь и спецодежду. Это моя жена Нэнси, мы из Индианаполиса.
Представляться настоящим именем не лучшая идея, на этот счет супруги договорились заранее.
– Олаф СевЕр, преподаю в университете Рединга, это недалеко от Лондона. Моя жена Анастасия.
– О, у вас норвежское имя, да и фамилия! – блеснула кругозором блондинка Нэнси. Вообще-то глупой она не выглядела, да и цвет натуральный цвет волос у нее был другой. Она была пониже Насти, но пополнее, пухленькая и улыбчивая.
– Не совсем, наши предки полвека назад эмигрировали из России.
– Варварская страна, – вздохнул американец, без всякой, впрочем, злости. – Говорят, что вы там, в Европе, живете с каждым годом все лучше и лучше, а у нас наоборот, к сожалению.
– Так Россия-то здесь при чем?
– Как это при чем? Они же всю Европу завоевали, и вас в том числе! Подумать только, Великобритания, наш самый верный союзник, и все это в прошлом!
– Если завоеванные живут с каждым годом все лучше, то что здесь плохого? Впрочем, спорить о политике совершенно не хочется, мы приехали сюда отдыхать.
– Вы правы, я просто начитался газет. Кстати, в прошлую войну я два раза был в России, ходил с конвоями до Мурманска, сопровождал грузы. Там собачий холод, ветра, снег и скалы, очень суровые условия, как там люди живут, не понимаю.
– Крис у меня герой, – похвасталась Нэнси. – У него есть медаль от правительства, а вы чем в войну занимались?
– Был солдатом, даже в Северной Африке немного повоевал.
– Он у меня тоже герой, хотя медали и не имеет, – с серьезным лицом произнесла Настя, но глаза у нее смеялись. – А я во вспомогательную службу ВВС попала, перегоняла самолеты.
Пухленькая Нэнси во время войны работала в госпитале на Гавайях и даже попала под японскую бомбардировку в конце войны.
– Меня там ранили, – сообщила молодая женщина и расхохоталась.
Северовы переглянулись, а Нэнси, заметив это и все еще смеясь, пояснила:
– Осколок всего лишь царапнул по ягодице, но было больно, а я ведь большая трусиха, с перепугу решила, что ранение тяжелое. Коллеги с трудом меня успокоили, потом было так стыдно. А еще пришлось несколько дней на животе спать, пока ранка не зажила. А у вас, Олаф, ранения были?
– Да, но ничего особо серьезного.
Настя вздохнула, что не укрылось от бывшей медсестры, она понимающе улыбнулась:
– Настоящие мужчины не считают свои ранения серьезными. Но хватит о печальном. Я на Гавайях научилась танцевать, Крису нравится, когда я делаю это в юбке из травы. А вы, Анастасия, учились танцу живота?
– Нет, а почему именно ему?
– Но вы же служили в Северной Африке!
– О! Вообще-то, было не до этого, хотя… Жаль, что тогда это мне в голову не пришло.
За разговором время шло незаметно. Негромко играл небольшой оркестр, местная певица, женщина под сорок, пела на испанском. Голос у нее был низкий, но приятный, после каждой песни посетители хлопали. На небе давно зажглись звезды, когда Северовы попрощались с новыми знакомыми и отправились в свое бунгало. Сначала путь немного освещали редкие фонари, потом пришлось довольствоваться светом звезд, а сияли они ярко, так что дорога была различима.
– Как тебе мистер и миссис Кейн? – поинтересовалась Настя.
– Нормальные люди, обычные. Вели бы себя их правители поприличнее, у нас бы вообще проблем не было.
– А давай поплаваем ночью, – предложила летчица, развязывая парео. – Смотри как звезды в воде отражаются.
– Стой, куда! Никаких ночных заплывов! Про акул забыла? Сейчас их время.
– Ой, об этом я не подумала. Кстати, а ты в Египте танец живота видел?
– Ну, мне тоже не до него было. Но, вообще-то, видел, несколько раз в клубах бывать пришлось. Как я понимаю, по классике его надо женщинам с более пышными формами танцевать, чтобы было, чему колыхаться.
– Значит, учить его мне не надо? – засмеялась Настя, пытаясь завязать платок обратно.
– Для чего? Меня соблазнять? Так я уже, – и Олег крепко обнял жену. – Пойдем-ка в дом!
Позже летчик подумал, что такого накала страсти у них с Настей не было даже в медовый месяц. Как выяснилось, она считала так же. То ли вдруг остро осознали возможность потерять друг друга, то ли долгая разлука еще не забылась, то ли все вместе. В общем, весь небольшой отпуск Северовы активно, методично и пылко занимались вопросом прибавления в семействе.
На следующий день летчица, боясь обгореть на солнце, надела короткую бело-синюю футболку, в ней ходила, в ней и купалась. А Олег обнаружил, что так она заводит его гораздо сильнее, чем просто нагишом, хотя, казалось, куда уж сильнее.
– Похоже, ты изобрела новый пляжный стиль. Если нет верха – это топлесс, а если нет низа, получается боттомлесс.
– А если ничего нет?
– Аллес капут!
За обедом Северовы снова встретили чету Кейн. Выяснилось, что они неплохо знают почти всех посетителей ресторанчика. Здесь действительно собрались люди с достатком, но, в основном, из Старого Света, бельгийцы, датчане, норвежцы, англичане. Кейн представил Олега, а тот понял, по крайней мере несколько человек его узнали, но, что удивительно, никто не подал вида. Отсалютовали бокалами, улыбнулись и все. По вечерам слушали местных музыкантов, танцевали, вели неторопливые беседы. Кристофер и Нэнси оказались общительными и добродушными людьми, у них было уже двое детей и ручной енот, о проделках которого они очень смешно рассказывали. Зато три их соотечественника являли собой просто эталонный образчик ячейки записных сеятелей демократии. Мужчину звали Билл, а женщин Лиз и Сара. Которая из них была женой, а которая любовницей, или обе таковые, понять было трудно, обращались они друг к другу одинаково. Женщинам на вид лет тридцать-тридцать пять, яркие и красивые, по современным стандартам, конечно, т. е. довольно пышнотелые. Особым умом не блистали, хотя назвать их туповатыми тоже несправедливо. При общении демонстрировали легкое, но осязаемое чувство превосходства. Мужчине лет на десять больше, высокий, с резкими чертами лица и орлиным носом, руки холеные, но явно не аристократические, с широкой костью. Если участвовал в разговоре, то отвечал с нотками снисходительности, мнение свое высказывал весьма безапелляционно. Но за рамки приличий не выходил, просто от общения с ним оставался какой-то дурной осадок, как от испорченного напитка.
Вечером второго дня отдыха Северов обсуждал с тремя собеседниками проблемы индивидуального домостроения. Один из них, бельгиец, заказал деревянный дом у совместного советско-финско-немецкого предприятия. Местные строители сделали фундамент, затем вместе с приехавшими специалистами собрали коттедж. Выполненный из хорошо просушенной и качественно обработанной сосны, он привел владельца в полный восторг, тем более, что стоимость его оказалась вполне адекватной. Подошедший Билл принялся рассуждать о том, что американцы располагают гораздо более прогрессивными технологиями, их продукция гораздо качественнее и дешевле, поэтому ее и не пускают на рынки Старого Света. Причем это касается не только и не столько домостроения, а и всего остального. И вообще, страны Западной Европы проявили по отношению к США черную неблагодарность, предали истинный демократический путь развития и скатились в махровый тоталитаризм. Другой собеседник, датчанин, усмехнулся:
