Год мертвой змеи - Анисимов Сергей (книги полностью TXT) 📗

Но с другой стороны, поднявшись вчера в воздух, когда американцы были еще на своих палубах, но все равно опоздав с вылетом на пять—десять минут, эскадрилья потеряла даже теоретическую возможность перехватить вражеские штурмовики до удара по прикрываемой ими базе. Хотя все закончилось более или менее благополучно, это послужило командиру полка неплохим уроком и сегодня он не собирался повторять ошибки вчерашнего дня. Собственно, это тоже много о нем говорило.

— «Полсотни второй», — коротко произнес Олег, с напряжением глядя на уплывающую под плоскости и вниз серо-черную землю. — Ближе, ближе. Еще.

Владлен то ли нервничал, то ли слишком устал вчера, то ли просто никак не мог справиться с управлением тяжело нагруженным «МиГ-15Сбис», склонным слишком легко отзываться на работу ручкой. Его машина «плавала», то отставая метров на пятьдесят, то подбираясь почти к самому оперению Олегова «МиГа». Парня здорово потряхивало до самого вечера, но, поглядев на него утром, полковой военврач ничего не сказал. И это при том, что одного из летчиков 3-й эскадрильи он к полету не допустил — на предполетном осмотре кровяное давление лейтенанта с позывным «68» едва не выплеснуло ртуть из столбика, зажатого эбонитово-черным пеналом Рива-Роччи [94]. Нервы.

Сбитый вчера «Скайрейдер» записали на Льва Малеевского, ведомого четвертой пары, — крайнего в линейке машин эскадрильи летчика в звании старшего лейтенанта, ничем особенным до этого момента себя не проявлявшего. Обломки растерзанного попаданиями штурмовика рухнули в воду, но успех атаки старшего лейтенанта видели несколько других летчиков. Этого, разумеется, было мало для подтверждения, но комполка, счастливый, что бой завершился без потерь, сумел связаться с Ионгдьжином и найти там какого-то моряка, говорящего по-русски. Причем выяснилось, что моряк видел падение вражеской машины собственными глазами. Победу, таким образом, засчитали парню официально, и, «размочив» свой счет, он теперь рвался в бой, будучи уверен, что догнать Пепеляева или хотя бы соседа по Аньдунскому аэродрому Карелина [95] для него только вопрос времени. Его не разубеждали.

— «Полсотни второй», да что с тобой?

Владлен прижался к истребителю Олега настолько близко, что тому пришлось дать вверх, легчайшим движением ладони уведя пронизывающий небо «МиГ» от столкновения. По телу подполковника пробежала дрожь. Погибнуть в столкновении с собственным ведомым, пережив все то, что пришлось на его долю, начиная от 1942-го и заканчивая вчерашней каруселью, — это было страшнее, чем просто сгореть, сбитым особенно везучей «Пантерой», вроде вчерашних же.

— Влад!.. Возьми себя в руки!

Не отвлекаясь больше ни на какие мысли, подполковник продолжал внимательно наблюдать за ведомым. Машину Владлена качнуло еще пару раз, после чего он, видимо, справился с собой.

— «Тридцать пятый», у вас… Все нормально? — позвали с земли секунд через десять. Голос диспетчера был напряжен: произошедший обмен репликами там явно не понравился.

— Нормально.

Ответить Олег постарайся спокойным голосом, при этом он, не переставая, оглядывался через плечо — на месте ли гордость Советского Узбекистана, боевой летчик и верный товарищ, внезапно показавший, что то ли и он сделан не из железа, то ли не столь умелый пилот, как Олег считал раньше. К сожалению, это произошло не вовремя. Если командир и начштаба полка не перемудрили с интуицией, сегодня у них будет шанс подраться со штурмовиками, когда те будут нагружены до предела.

«МиГи» продолжали набирать высоту. Как обычно, даже несмотря на подвешенные под ними огромные баки, этот процесс сопровождался совершенно восхитительным ощущением того, что твой собственный желудок уменьшается в размерах до некрупного яблока. Ничего сходного с этим истребителем в отношении скороподъемности Олег до сих пор не встречал. Если они столкнутся с палубниками американцев второй день подряд, те будут к этому уже готовы — а ведь возможно, что только эта неготовность врага им вчера и помогла.

Забавно, как повторяется и перекручивается история. В 1944-м молодой и злой старший лейтенант Лисицын дрался с авианосными «Хеллкетами» над ледяной Атлантикой, отчаянно и навсегда удивляя их именно горизонтальной маневренностью своего выкрашенного в темно-серый и синий «Яка-третьего». Сейчас, спустя восемь с половиной лет, он, возможно, дерется с теми же самыми бойцами, тоже постаревшими и заматеревшими, пересевшими с «Адских кошек» [96] на «Пантеры». Но на этот раз он способен удивить их маневренностью вертикальной — и с достаточно заметным успехом это делает.

Несколько успокоенный, он отвернулся от машины Владлена, сконцентрировавшись на аэронавигации: на такой скорости несколько градусов погрешности за минуты уведут их из нужного «коридора», а учитывая расход топлива, это недопустимо. На земле рассвет только собирался наступать, но с высоты казалось, будто они летят прямо в расплавленный, сплюснутый сверху шар солнца. Свет контрастно выделил вершины наиболее высоких сопок, и они казались сейчас ярко-белыми островами в море туманно-серого полумрака с проплешинами и вкраплениями черного и бурого — в основном лесов и пожарищ. «Остров» по-корейски — «сиом», как остров сам по себе. Но если у него есть название, то это уже не «сиом», а «до» — таких составляющих Олег, как штурман, насмотрелся на картах больше, чем необходимо. Забавно, что «море» по-корейски — «баба». Чуть ли не единственная корейская «баба», которую они здесь увидели, причем тоже впервые с момента прибытия. Ну, теперь пойдет. И море, и все остальное. Сбивший палубный «Скайрейдер» во вчерашнем бою молодой старший лейтенант будет представлен к ордену — такие на этой войне правила, так командование пытается поощрить агрессивность своих летчиков. Но если командующий корпусом пошел на то, чтобы разрешить их полку пересечь береговую черту и даже драться с кем-то именно над морем — это значит очень много. В частности, катапультироваться из подбитых машин они в такой ситуации тоже не имеют права — потому как подобравшим спасшегося летчика почти со стопроцентной вероятностью окажется американский геликоптер или гидросамолет, а не какой-нибудь корейский сампан, желанная цель для любого вражеского воздушного патруля или сторожевика.

Значит… Значит, проигрывать нельзя. Да только когда это было можно?

В 7 часов 40 минут утра 4 марта 1953 года с аэродрома Аньдун был произведен групповой взлет четырнадцати истребителей «МиГ-15Сбис» из состава 1-й эскадрильи и звена управления 913-го ИАПа. Это было не больше, чем решили поднимать на удар позавчера. В ходе обсуждения итогов дня, когда были измусолены последняя разведсводка и ставшие известными задачи корейской авиации, эту деталь плана было решено оставить прежней.

Вторая эскадрилья, уходившая прикрывать корейских моряков, давно растаяла в небе, когда из «кармана ожидания» вырулили машины Марченко и его ведомого. В небе повисла еще одна зеленая ракета, в шлемофонах рявкнуло голосом Разоренова, сегодняшнего руководителя полетов, взвыли двигатели, и в течение следующих минут каждые десять—пятнадцать секунд в небо поднималась очередная пара. Сначала взлетели шесть самолетов ударной группы, за ней — два четырехсамолетных звена группы прикрытия. Эскадрилья Семёнова, назначенная прикрывать последних, осталась на земле в «готовности № 1» — ждать.

Вырабатывая топливо из подвесных баков и продолжая набирать высоту, «МиГи» шли на максимальном режиме двигателей. Полет с 600-литровыми баками не имел ограничений по скорости, она была за 800 километров в час, и вместе с разгоном весь путь до последнего крупного ориентира перед целью, обозначающего начало снижения, занял полчаса. В 8 часов 11 минут утра «МиГи» 1-й эскадрильи сбросили подвесные баки — те, кувыркаясь, сгинули в скользящем внизу тумане. До подхода к линии фронта оставались уже минуты. Разорвав строй из четырнадцати стремительных машин, способных оставить на экранах вражеских радиолокаторов один слитный след, прикрывающая группа снова начала набирать высоту.