Все реки петляют (СИ) - Калашников Сергей Александрович (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Судя по всему, гормональный фон тела, в который сейчас заключено моё сознание, испытывает избыток эйфорина… или как там этот гормон называется?
Глава 54. Салон беременной фрейлины
Лето 1690-го года, проведённое на Кукуе в ожидании наступления срока родов было для Софи и временем активного общения. Кроме царевны и канцлера к нам наведывался и Борис Голицын — дядька государя. Не в том смысле дядька, что родственник, а его наставник в умениях мужских. Должность такая. И Франц Тиммерман — наставник Петра по артиллерийскому направлению. Заглядывали в гости и подруги по цеху — фрейлины Её Высочества. Неплохие, в принципе, девчата, но чересчур домашние. Думаю, самодержица их нарочно к нам посылала якобы с поручением справиться о Софочкином здоровье. Таким образом она ломала местный стереотип женщины-затворницы и покорной исполнительницы воли отца или мужа. Но при этом целенаправленно занималась созданием для Софи круга общения в верхних слоях здешнего общества. Да и актуальный источник информации своей "Речной фрейлине" подсовывала. Ну, там, слухи, сплетни, обсуждение новостей.
Впрочем, все четыре молодые мамы до сих пор оставались как бы в девках. Тем не менее чад своих на попечение нянек оставляли и на службу являлись. Царевна их подолгу не задерживала, но видеть подле себя желала регулярно. Не совсем чётко понимаю цель таких требований, но нутром чую некую бабскую хитрость в стиле пиар-заезда. Потому что у девушек бывают подруги, с ними всегда имеются сопровождающие из братьев или иных мужчин-родственников, может и матушка сопроводить доченьку свою, или тётушка племянницу.
Короче — постепенно сформировался некий великосветский салон. В связи с положением его хозяйки — трезвый и некурящий. Наш Пушкарь, а он нынче на Москве, не раз обсуждал с Тиммерманом самые разные аспекты дела пушкарского.
— Думаю, Франц, применение стали в стволах орудий преждевременно. Чересчур они от этого делаются лёгкими.
— Что худого в лёгкости, любезнейший Генри? Лёгкие орудия проще перевозить. И после выстрела возвращать обратно можно меньшим числом прислуги.
— Откат, Франц, откат. Ведь снаряд нужно послать с наибольшей возможной скоростью чтобы он летел дальше. А скорость эта весьма велика и может достигать… как это по-русски? — Пушкарь задумался, пересчитывая привычные ему метры в нечто понятное окружающим.
— Полуверсты за шестидесятую долю минуты, именуемую секундой, — поспешила на помощь Софи.
— Спасибо, мадам. Я знаю, что такое секунда, — галантно улыбнулся Тиммерман.
— Так вот, если ядро вылетает вперёд со скоростью полверсты в секунду, то ствол, весящий в тридцать раз больше, откатывается назад со скоростью всего в тридцать раз меньше…
— Двадцать саженей в секунду, — поторопился вмешаться я. — Ломая лафет или переворачивая его.
— Да, — подхватил мысль Пушкарь. — Пятидесятишестикилограммовый ствол, бросая четырёхфунтовое ядро на четыре версты, отлетает так, что сносит всё на своём пути и ломает любые препятствия. Поэтому требуется разумная пропорциональность, на настоящий момент обеспечиваемая применением для стволов бронзы, прочностные свойства которой хорошо изучены. А орудия из неё тяжелее, отчего подвержены меньшей отдаче.
— Как же так? — удивился Франц. — Ведь пушки Котласской выделки чудо как легки и подвижны, отчего полюбились пехотинцам.
— Достаточно длинный ствол с умеренным зарядом создали сочетание необходимой убойной силы четырехфунтового ядра при стрельбе по открытым целям, с приемлемой длиной отката. Но снаряд вылетает из них с втрое меньшей скоростью, чем предельно достижимая. Здешние мастера, а они, как выяснилось, давно применяют полировку канала ствола, выполнив копию котласских орудий в бронзе, предусмотрительно увеличили толщину стенок. И на том же лафете получили замечательное полевое орудие, так же не став увеличивать веса пороха для стрельбы по близким открытым целям, и увеличив эту порцию при использовании пушки для разрушения укреплений.
Пока мужчины вели столь умный диалог, дамы скромно молчали, после чего возвращались к вопросам о рюшечках, фестончиках и фасонах, перебирая при этом многие обстоятельства из жизни тех, на ком платья обсуждаемых фасонов видели.
Братья Голицыны часто спорили о политике. В основном о ходе войны, которую турки вели против Польши и Австрии. Похоже, в этом сезоне европейцам время от времени навешивали знатных люлей. Венгры вели себя как-то нестабильно. Кажется, даже между собой не пришли к единому мнению насчёт того, за кого они. Насчёт Болгарии и Валахии, которая будущая Румыния, я вообще не мог понять из каких соображений они поступают так, как поступают. Мне и позднее не удавалось уловить логику в бурлении балканского котла. Как-то ближе всегда были вопросы простые и практические относительно того, что творится здесь в наших краях.
Россия между тем стабильно проигрывала многим соседям в силу того, что ей частенько не везло с царями. Не в том плане, что были глупыми — все они являлись реформаторами, а многие ещё и либералами. Проблема в том, что мало кому из них удавалось подчинить своей воле верхние эшелоны государственной власти в мере, достаточной для мобилизации всех сил на решение непростых задач, стоявших перед страной. Самые запомнившиеся — Иван Грозный, Пётр I и Сталин очень здорово трамбовали ближайших своих сподвижников, страхом заставив тех делать то, что должно, а не преследовать одни только собственные интересы. Ну а что тут поделаешь, если наверх пробиваются, преимущественно, эгоисты — работа организатора самый сложный из известных мне видов деятельности, отчего стремиться к власти будут или законченные идиоты, или те, кто знает, зачем это им нужно. То есть непрерывный стресс и постоянная обеспокоенность вместо простой и понятной работы, способной доставить удовольствие, если сделана отменно.
Как противодействие данному обстоятельству возникло наследование положения в обществе — передача распорядительных функций по праву рождения. Идея воспитания и обучения руководителя, осознающего свой долг и пекущегося и о пользе дела, и о подчинённых, стара, как навоз мамонта. Возможно, когда-то где-то она и срабатывала в местах отдалённых и легендарных во времена, о которых слагают былины. Но по жизни реальных успехов добивались начальники жестокие и решительные. Самых-то буйных, конечно, травили или резали, но встречались среди них и везунчики — при большом количестве вариаций чего только не случается!
Так вот. Пётр — решительный. Он способен на конфликт с боярством. Но он же и пуганый — стрелецкий бунт оставил в душе этого человека опаску за собственную жизнь. А уж, каких дров он наломал! Это же песня! Отсюда и наша с Софи надежда на лучшее — перспектива устроить поудобней жизнь страны и самим в ней поуютней устроиться кажется вполне реальной, потому что нынче государь изучает жизнь ближайших соседей — он не сможет не заметить отличий и не захотеть перемен. Тут главное подсуетиться вовремя и не пропустить переломных моментов.
Рынд царских, тех, что приставлены были к её персоне, Софья Алексеевна переодела в мундиры, скроенные по европейскому образцу и принялась муштровать в строю и всяческих экзерцициях, уподобляя охрану царскую армейскому подразделению. Разумеется, не сама их гоняла, а иноземные специалисты. То есть сформировала ещё один гвардейский полк. Отчего к преображенцам и семёновцам прибавились ещё и коломенцы. Вот она и трудоустроила Пушкаря, имя которого — Генри — я наконец-то запомнил, на создание для этих парней самого лучшего вооружения.
Тут какая особенность — должность рынды очень почётна. Сюда берут самых родовитых юношей. Отчего те сами покупают себе всё необходимое — родственники этих молодых людей обычно состоятельны и на подобные траты не скупятся. Ну а мы с Пушкарём, естественно, сразу задумались об огнестреле.
Нынешние пищали, фузеи и мушкеты созданы в расчёте на полевое сражение. На поражение удалённой цели. Качественно запыжованная современная двадцатимиллиметровая сферическая пуля имеет массу около пятидесяти граммов и, вылетая из без малого полутораметрового ствола со скоростью от четырёхсот до пятисот метров в секунду, на расстоянии около двухсот метров позволяет попадать в ростовую цель, надёжно выводя ту из строя. Для нынешнего уровня технологий и доступных материалов это весьма совершенное оружие, которое, если дополнить его штыком, станет основой вооружения всех армий мира на долгие века — предки были не дурнее нас. Впрочем, штык или его предшественник багинет уже входят в обиход — ничего принципиально нового нам в систему стрелкового вооружения внести не суждено.
