Транквилиум - Лазарчук Андрей Геннадьевич (книги бесплатно читать без txt) 📗
Как ни странно, сам он чувствовал себя почти здоровым. Колоссальная трата сил на нем не отразилась – чего не сказать о полковнике, который теперь лежал под стеной на собранных по домам матрацах, накрытый ворохом одеял… Не помогал даже крепчайший чай с ромом и сахаром: Денни поил его с ложечки, сам весь серый и измятый…
Убитых во время устроенного Адлербергом переворота толком не похоронили: так, забросали землей в мелком ровике. Через несколько часов после ухода группы с места ночевки казаки сотни, идущей по следу «бурунцев», ровик обнаружил и землю разбросали. Из девятерых найденных один еще дышал. Пуля, выпущенная ему в затылок с близкого расстояния – волосы сожгло порохом – прошла по касательной, довольно сильно вдавив черепную кость, но не пробив ее. Раненого, крупного и не очень молодого мужчину в мешковатой необношенной – с чужого плеча? – форме отвезли на конных носилках в передвижной госпиталь, где доктор Ангелов, дымя зажатой в зубах сигарой и презрительно и грязно ругаясь, выпилил ему приличный кусок черепа. Когда стекла в тазик скопившаяся под ломаной костью черная кровь, раненый зашевелился и открыл глаза. Доктор провозился еще минут десять, затирая размягченным воском кровоточащую сердцевинку кости и стягивая редкими швами кожу над пульсирующим мозгом. Все это время раненый возбужденно говорил, говорил что-то… но никто не понимал его языка.
Через два дня он как бы повторно пришел в себя, сказал по-русски, что его зовут Андрей Брянко, что он один из последних оставшихся в живых сотрудников тринадцатого отдела КГБ и что ему необходимо как можно быстрее поговорить с кем-то из форбидеров высокого ранга.
Депеша незамедлительно ушла в штаб адмирала. Наутро приехал знакомый доктору Ангелову по Петербургу господин Байбулатов. Не надо было иметь острый глаз и прекрасную память, чтобы заметить: с лицом дела у него обстояли все хуже и хуже…
Городок Вомдейл медленно засасывало в трясину ужаса и стыда. Бездушные и бессловесные, как ожившие покойники, двигались по улицам оккупанты, входили в дома, забирали людей… Еще и во второй вечер нашлись добровольцы умереть взамен взятых по жребию: девять пленных палладийских солдат и старичок гелиографист, всю жизнь проработавший на этой башне. Но на третий день что-то надломилось в людях…
– Настоящее имя Парвиса – Михаил Овидиевич Русевский, подполковник КГБ. Его ближайшее окружение состоит полностью из офицеров его группы. Таким образом…
– Таким образом, мы в глубокой жопе, господин советник, – подвел итог адмирал. – Если все, что он вам наплел, правда – мы в глубокой жопе.
– Я думаю, что он был правдив, – Кирилл Асгатович сцепил пальцы: левая щека зудела невыносимо. – Тем более, что он не знал о перевороте в Мерриленде и о занятии Парвисом поста президента.
– Ну, это еще само нуждается в доказательствах… Получается так: либо мы верим этому Брянко безоговорочно – и тогда Парвиса следует арестовать или убить, либо допускаем вероятность обмана или ошибки с его стороны – и тогда должны встретить президента почтительно и выполнить все условия перемирия. Или нет?
– Я думаю, что в любом случае мы должны придерживаться условий перемирия. И не подавать виду, будто что-то подозреваем.
– Да? И почему же?
– А потому что нас равно устраивает, едет ли он как президент выручать граждан – либо как высокий чин КГБ приводить в разум взбунтовавшееся подразделение. А может быть, ему дороги и те, и другие. И этот расклад устроит и нас более, чем все остальные: Парвис получит авторитет в народе, надежную гвардию – а следовательно, хорошую перспективу на будущее. Притом, что у нас постоянно будет в рукаве хороший козырный туз…
– Понятно… – адмирал выдохнул воздух и несколько секунд сидел неподвижно, будто размышляя, стоит ли вдыхать. – А вы что думаете об этом, Петр Сергеевич?
Забелин помедлил.
– У меня сразу два мнения, – сказал он, наконец. – Одно: годится все – лишь бы оборвать череду расстрелов. Второе: годится все, лишь бы уничтожить всех этих подонков до последнего, до самой памяти о них…
– В штурме мы потеряем все, что у нас еще осталось, – сказал адмирал, – не говоря уже о жителях города…
– Это я понимаю, – сказал Забелин. – Вы спросили, что я думаю – и я сказал. Если вы хотите знать мое мнение, что надо сделать… Я, пожалуй, соглашусь с Кириллом Асгатовичем.
– Понятно. Хорошо, пусть будет так. Теперь о главном. Завтра прибывает наследник. Так вот, господа: я намерен пойти на преступление, и прошу вас быть моими подельниками. Я не пущу наследника в Вомдейл. Вместо него поедет мой Вильгельм. Они одного возраста и похожи лицом…
– То есть – вы хотите арестовать наследника? – с каким-то затаенным восторгом спросил Забелин.
– Да.
– Не сносить нам головы… Кирилл Асгатович, как вы?
– Право, не знаю… Из кучи гнилых яблок найти одно, не самое гнилое – вот задача.
– Задача достойная, согласен. И все же?
– Конечно, следовало бы попытаться его уговорить… однако, насколько я знаю характер наследника…
– В том-то все и дело. Мне не хотелось бы показаться высокопарным, но речь идет, увы, о судьбе отечества…
– Кто еще будет посвящен в наш заговор?
– Никто. Я и Петр Сергеевич будем сопровождать мнимого наследника, а вы, Кирилл Асгатович, будете развлекать подлинного.
– Хорошее поручение вы мне придумали… А что мы будем делать со свитой? Тоже под замок?
Адмирал вдруг стал пунцовым. Забелин закашлялся.
– План очень правильный, – сказал Кирилл Асгатович, – но невыполнимый, вот в чем беда. Попытаемся уговорить наследника, убедить… Надо придумать хороший предлог, чтобы он согласился на подмену. Я пока такого предлога не вижу…
– Предлог может быть один, – сказал Виггелан. – Мы не намерены идти ни на какие уступки, поэтому несколько офицеров сознательно жертвуют собой, отдают себя в заложники – чтобы по выходе банды за пределы города можно было окружить и уничтожить ее. Всю.
Повисло молчание.
Старший сын адмирала, Арнольд, погиб в последнем бою, заманивая «Бурю» в огненный мешок. Днем раньше погиб его зять…
– Разумно, – сказал Забелин. – И все-таки оставим это пока на крайний случай. Может быть, сумеем решить дело без подвигов.
– Я согласен, – кивнул головой Кирилл Асгатович. – Лучше, если удастся обойтись малой кровью.
– Как там ваш… ну, кого вы искали? – устало спросил адмирал. – Не нашли?
– Как в омут, – вздохнул Кирилл Асгатович. – А от него мог бы быть толк.
Оказалось, что он разучился тихо красться. Тело промахивалось на доли дюйма, но этого хватало, чтобы производить шум. Слава Богу, тут никто не нес настоящую караульную службу: патрули ходили по пять, разговаривали между собой и хохотали, а часовые стояли на виду и в местах предугадываемых. Проще всего, конечно, было двигаться по пыльному миру, изредка выныривая – но он решил пройти по настоящим улицам, чтобы вдохнуть как следует здешний воздух.
Время от времени то справа, то за спиной хлопало, раздавалось резкое шипение – и все озарялось известково-белым светом. Потом – начинали ползти и удлиняться тени…
Если признаться честно – он сбежал. Под благовидным предлогом. Оставаться в башне становилось для него невыносимо.
Вроде бы ничего не происходило – но внутреннее напряжение было колоссальное, и даже забывающийся поминутно сном полковник там, во сне, бросался кого-то ловить и вязать…
Как трудно с женщинами – даже с лучшими из них. Как вообще трудно с людьми…
Он подошел к домику, где из-за шторы пробивался слабый свет, и постучал в окно. И буквально почувствовал, как там, внутри домика, у кого-то замерло сердце.
И тем не менее: штора отодвинулась, и появился мягко обрисованная светом тоненькой свечки половина лица.
– Кто вы? – негромко.
– Я шпион, – негромко же ответил Глеб. – Не впустите ли вы меня?