Нопэрапон - Олди Генри Лайон (книги онлайн читать бесплатно .TXT) 📗

Но память злорадно подсовывала: надменный чиновник наблюдает за отъездом труппы из столицы; сжимаются на горле костлявые пальцы лишайного краба; рыдает на груди отец, получивший известие о смерти Мотомасы; хмурый Сугата у крыльца отцовского дома: «Только… повелением сегуна… Короче, сослали его, молодой господин! Ты уж прости, но против властей мы не пойдем…»

Нет, у него остались еще дела в этом мире.

Одно дело.

Мотоеси потерял счет времени. Но однажды, повинуясь странному наитию, он вошел в шалаш — два раза в год он строил его заново, — отбросил в сторону старую циновку и стал руками разгребать слежавшуюся землю в углу.

Длинный сверток показался довольно скоро.

Развернув прогнившую ткань, Мотоеси извлек из ножен даренный отцом меч, ничуть не потускневший за эти годы, и положил его рядом с маской, что глядела на хозяина-раба пустыми глазницами.

Нопэрапон.

Миг— другой -и по маске скользнули призрачные блики. Холодный, стальной отсвет ударил в глаза. Бывший актер ощутил, как тело становится звонким и гибким, дрожа в сладостном нетерпении, в предвкушении того единственного удара, который…

Мотоеси улыбнулся одними губами и точным движением вложил меч обратно в ножны.

Маска меркла медленно, нехотя, с сожалением расставаясь со стальными бликами.

Значит — время пришло.

Спустя семь лет через деревню близ перевала вновь прошел человек с дорожной сумкой и мечом в ножнах из магнолии.

Но на этот раз человек не остановился.

Он шел в Киото.

Никто его не узнал, никто не обратил внимания на случайного путника — и только старый знахарь долго смотрел вослед, неодобрительно качая головой.

Время — такая странная… впрочем, об этом уже говорилось.

И зря.

По дороге шла смерть.

Оставляя за спиной столицу, к храму Чистых вод.

Смерть в деревянных гэта и латаной рясе, на плече смерть несла длинный меч.

Взять в левую руку веревку с петлей, и вот: гневное божество Фудо-мео идет карать грешников!… Только Фудо-мео был здесь ни при чем.

Да и не здесь он был, этот смешной Фудо-мео, оскаленный паяц.

В общем— то смерти меч без надобности: она сама себе оружие. На месте лица слепо отблескивала металлическая личина, стальные руки-клинки резали в клочья просторные рукава рясы, и дорога, казалось, в страхе съеживалась, спеша убежать назад под убийственной поступью смерти.

Да, смерть вполне могла обойтись без меча. Просто ей было все равно. Сегодня смерть заберет свое; то, что принадлежит ей по праву. Одну

жизнь. Лучше — две. Если кто-то осмелится вмешаться — его жизнь присоединится к этим двум. А что будет после — смерти это тоже было все равно.

Редкие прохожие смотрели искоса, плохо понимая, кто мерно движется им навстречу.

Монах— воин из «Пяти Гор»? Да нет, монастыри Годзан одевают своих иноков побогаче. Пришлый бродяга-ямабуси? Очень может быть… А скорее всего -один из блудных приверженцев дзэн, в последнее время взявших моду, подражая своему кумиру, Безумному Облаку, бродить по дорогам с деревянными мечами, которые от настоящих не сразу-то и отличишь.

Прохожие не понимали, кто движется им навстречу, но инстинктивно сторонились оборванца с мечом.

Впрочем, смерть не интересовали эти прохожие. Она даже не замечала, сколь поспешно ей уступают дорогу.

Смерть шла за тем, что принадлежало ей.

Смерть шла.

Остальное ей было безразлично.

Скорей бы конец!…

Последний ветер толкает в спину. Иду к обрыву.

Смерть смертельно устала.

Два дня Мотоеси провел в заброшенной хижине на самой окраине Киото. Одиночество в горах приучило его обходиться малым, но выбраться в город все же пришлось: купить немного еды на две монеты, оставшиеся еще от сакайских сбережений, и поточнее узнать, в котором часу начнется представление у храма Чистых вод.

Ни с тем ни с другим особых забот не возникло. Здесь же, на рынке, Мотоеси и услышал о том, что представление должно начаться на закате.

— Слыхали? Сам сегун Есинори будет присутствовать!

— Впервые, что ли? Он и месяц назад присутствовал, и раньше, помнится…

— А в этот раз знаешь — почему?! После представления сам Будда Лицедеев должен прилюдно передать свои трактаты Онъами Мотосигэ, сегунову любимцу, и объявить его своим преемником!

— Ха! Врет и не поморщится! Дзэами Дабуцу сейчас в ссылке, а если б сегун его вернул, уже б на всех перекрестках только об этом и болтали!

— Сам ты пустоязыкий враль! Ну не лично старый Дзэами, так сын его передаст, от отцовского имени!

— Какой сын?! Сын у него умер! Из могилы, что ли, встанет — трактаты передавать?!

— Старший помер — младший остался! Найдется кому…

Разумеется, Онъами уже поспешил сообщить сегуну о предстоящем после спектакля торжественном вручении. Ну а слышал это, понятное дело, не один сегун — так что слухи пошли гулять по городу, и даже те, кто на театральные представления отродясь не хаживал, с удовольствием перемывали косточки актерской братии и обсуждали грядущее событие.

Что поделаешь — столица.

Город интриг и сплетен.

В день накануне представления Мотоеси встал рано, еще до восхода солнца. Извлек из ножен меч, из футляра — маску.

Положил их рядом.

И просидел над ними почти весь день.

Когда солнце коснулось горизонта, он наконец поднялся на ноги. Сунул за пазуху отливавшую металлом маску, вложил меч в ножны — словно змея скользнула в нору; одернул латаную рясу. Ткань местами поползла, лопнула, словно разрезанная изнутри острыми стальными гранями.

Усмешка жутковатым разрезом перечеркнула отвердевшее лицо Мотоеси. Не усмешка — холод ледяной проруби; не лицо — зимняя луна. Человека здесь больше не было. Человек не сможет пройти сквозь охрану сегуна; человек не в силах свершить задуманное, ибо слаб и ничтожен.

Спасибо, отец. Ты знал, что подарить своему непутевому сыну: когда-то — жизнь, потом — меч. Твой сын теперь — меч; но он еще и твой сын.

Спасибо, несчастная нопэрапон. Ты знала, что подарить твоему убийце: сперва — боль, потом — надежду. Твой убийца теперь — боль и надежда во плоти; но он еще и твой убийца.