Стальная хватка империи - Васильев Сергей Александрович (читать полностью книгу без регистрации txt, fb2) 📗
Ну а молодые Ротшильды будут путешествовать, пока старшее поколение не выполнит взятые на себя обязательства: возвратить в Россию украденные при их участии бюджетные средства, прекратить финансировать революционнотеррористические организации и сепаратистов. В качестве штрафных санкций – налоги в Англии и Америке. Они должны быть минимум в два раза выше российских, ведь новый флот стоит дорого!
Все перечисленное – только благоприятный фон для решения главной задачи, ради которой он так старательно разжигал весь сыр-бор. На краю стола лежит подписанный манифест о новом порядке управления страной, ставящий жирный крест на самодержавном правлении. Сегодня его зачитают на собрании Главного политического управления, завтра опубликуют газеты, и уже никто не сможет развернуть этот океанский лайнер.
Его личное изобретение – двухпалатный Государственный совет с разделенными полномочиями. Законодательное собрание из выборных депутатов. Приходят со своими пятилетними программами, одобренными избирателями, и обязаны их реализовать, а иначе – суд – приговор – Сибирь на следующую пятилетку. Там народные стройки только разворачиваются.
А вот в сенат, ведающий исполнением законов и назначениями чиновников, никого не избирают и не назначают. Это представительство тех, кто является становым хребтом государства. Здесь собираются лучшие организаторы производства. Семь постоянных мест забронированы за отраслями-интеграторами, связывающими страну в единое целое государственными монополиями: образование, наука, оборона, продовольствие, медицина, энергетика, пути сообщения. Остальные отданы предприятиям, ставшим мировыми лидерами в своей отрасли. Чем больше таких будет, тем лучше. Чтобы управлять страной, не потребуется выслуживаться и интриговать, достаточно хорошо строить и производить. И если делаешь это лучше других, добро пожаловать в ареопаг избранных.
Для самого императора такой способ формирования высших государственных органов был непривычен, но личный неудовлетворительный опыт участия в различных представительных организациях просто вопил о необходимости нестандартных решений. Если вы хотите получить то, чего у вас никогда не было, вы должны сделать то, чего никогда не делали.
А в России никогда не было одновременно независимости и преемственности политики. В Великобритании ее обеспечивал долгосрочный консенсус лендлордов и банкиров Сити, в Америке – негласные соглашения финансистов Уолл-стрит. Ну а в России, с ее традиционными патерналистскими отношениями и отсталой архаичной экономикой, логика обстоятельств требует отдать бразды правления строителям-промышленникам.
В Англии и в САСШ им в горло уже вцепились финансисты и сожрут рано или поздно. Вот тогда и окажется, что Россия – единственная страна, управляемая инженерами и учеными, а не спекулянтами и ростовщиками. Тихая пристань для желающих что-то создавать своими руками, а не стричь купоны… Да, технократия! Но что такого страшного в этом слове? Технари создают рабочие места и выпускают необходимую народу продукцию, куют плуги и оружие победы. Они же – смертельные враги ростовщиков, спекулянтов и прочих паразитов, традиционно прячущих за государственной вывеской свой корыстный интерес. Паразитов – к ногтю!
Запрет на ростовщичество и вывоз капитала, государственные инвестиции и монополия на внешнюю торговлю принесли за прошедший год больше денег, чем «пьяные бюджеты» господина Витте. Кстати, надо бы его уже отпустить: опасности не представляет… Витте отпустить, а в манифесте прописать категорический запрет для государственных служащих иметь зарубежные долги, ценные бумаги, векселя, недвижимость и прочие материальные капиталы…
Император вспомнил, как он сатанел на посту генсека, когда следователи НКВД докладывали о вскрытых тайных счетах, расписках, драгоценностях и акциях «ленинской гвардии», обнаруженных в ходе расследования весьма плодотворной в финансовом смысле заграничной деятельности Бухарина, Зиновьева, Каменева, Рыкова и прочих «несгибаемых профессиональных революционеров». Чего стоит один сейф товарища Яши Свердлова с килограммами драгоценностей и заграничными паспортами для всей семьи!
Повторения столь вопиющей продажи Родины оптом и в розницу допустить нельзя, поэтому обязательно нужен запрет и сразу же отдельной строкой оговорка, что отмена его, а равно ликвидация государственных монополий, снятие запрета на ростовщичество могут быть осуществлены только всенародным волеизъявлением – референдумом…
Он еще раз взглянул на стопку прошений. Как же хорошо, что он с первых дней своей работы начал перекраивать чиновничий аппарат. В старые меха новое вино лить бесполезно: все благие пожелания так и остались бы на бумаге. А сейчас, когда три четверти чиновников заменены «птенцами гнезда Вельяминова», такие указы и меморандумы – новая метла им в руки, чтобы было чем по-новому мести. Сами утвердятся и столыпинскому правительству не дадут забронзоветь…
Тень следующего посетителя легла на стол совершенно неожиданно. «Какие мягкие тут все-таки ковры. Совершенно не слышно шагов», – успел подумать император.
– Здравия желаю, товарищ генералиссимус, – раздался над ухом тихий вкрадчивый голос.
Хозяин кабинета удивленно вскинул глаза на моложавого военного в темно-зеленом кителе пограничной стражи. На его смуглом лице удивительным образом уживались по-детски припухлые губы, точеный нос с еле заметной горбинкой и тяжелые надбровные дуги, из-под которых внимательно и неподвижно смотрели огромные совиные глаза. Император прищурился, пытаясь сообразить, где он раньше видел это лицо и какая неправильность так смутила его и заставила вздрогнуть…
– Николай… Виссарионович, позвольте засвидетельствовать вам мое почтение и высказать искреннюю радость, что на этот раз между нами состоялся не только вербальный, но и визуальный контакт. И все благодаря вам… Не признаете? А вы ведь после последней нашей встречи так настойчиво пытались угадать по голосу и даже набросать в своем блокноте мой образ.
– Айтон?
– Не совсем. Скорее твое представление обо мне…
Император осторожно, боясь головокружения, мучающего его беспрерывно последнее время, поднялся, вплотную подошел к гостю, глядя в его бездонные глаза, словно в колодец, погладил плотную ткань кителя и вышивку погон, коснулся рукой лица…
– Однако ты совсем не похож на плод моего воображения…
– Все правильно. Воображение – это те образы, которые ты, фантазируя, перебираешь в голове, как картинки в книге. А то, что видишь сейчас, это жестко структурированная реальность, продукт однозначной и твердо проявленной воли. С фантазиями она имеет такое же сходство, как игрушечная детская деревянная лошадка с настоящим скакуном. Ты один из немногих, способных так скрупулезно и доходчиво конструировать действительность, поэтому все, что вокруг тебя, можно осязать всеми доступными органами чувств…
– Твои ответы, как всегда, порождают еще больше вопросов… Но главный я задам немедленно. Ты зачем приперся, страж границы?
Губы Айтона тронула улыбка, создав еще больший диссонанс с серьезным и даже зловещим немигающим взглядом ночного хищника.
– Неправильно поставленный вопрос не дает возможность дать правильный ответ. У меня нет возможности припереться куда-либо к кому-либо. Приходят ко мне, даже если для этого требуется сделать всего три шага, – почти прошептал Айтон, показав глазами в сторону только что покинутого кресла.
Монарх резко обернулся. За столом, уронив голову на рассыпавшиеся бумаги, застыло тело последнего царя Российской империи.
– Это несправедливо… – просевшим от волнения голосом произнес император. – Я ничего не успел… Я только начал…
– Все успеть невозможно. – В голосе Айтона проскользнула нотка сочувствия. – Ты хотел исправить ошибки: создать условия, исключающие узурпацию власти партийными функционерами, мечтал, чтобы идеология стояла на службе у народа, а не наоборот. Ты сделал свой ход, – совиный взгляд «пограничника» перетек на папку с подписанными манифестами и указами, – дал своим подданным новый инструмент – формирование управляющих органов по объективным, измеряемым критериям, а не по наследству, рекомендациям товарищей и не по родственной протекции. Это действительно что-то новое. Ты сам не представляешь, какой девятый вал поднял, предложив такой вариант работы социальных лифтов. Твоим апологетам и противникам на десятки, а то и на сотни лет хватит споров: что справедливее при продвижении претендента на командную должность – бездушный механистический подсчет его «добрых дел» или экспертная оценка уважаемых людей.
