Поддельный шотландец. Дилогия (СИ) - Мин Макс (читать книги онлайн бесплатно регистрация TXT) 📗

   Случай этот вскоре представился. Кольстоун одну из своих речей заключил напоминанием об обязанностях защиты относительно клиента. Второму шерифу, вероятно, понравился этот переход. Он жестом и взглядом пригласил весь стол выслушать его.

   --  У меня есть одно соображение, которое все, кажется, упустили, -- сказал он. -- Понятно, что мы прежде всего должны позаботиться об интересах нашего клиента, но ведь на свете существует не один только Джеймс Стюарт. -- Тут он прищурил глаз. -- Я могу снизойти, exempli gratia (например) до мистера Джорджа Броуна, мистера Томаса Миллера или мистера Дэвида Бэлфура. У мистера Дэвида Бэлфура есть серьёзное основание жаловаться, и я думаю, джентльмены, что, если только хорошенько рассказать его историю, некоторым вигам не поздоровилось бы.

   Все сразу повернулись к нему.

   --  Если его историю хорошенько изложить в нужном направлении, она вряд ли останется без последствий, -- продолжал он. -- Весь судебный персонал, начиная с высшего его представителя до низших, был бы совершенно опозорен. И мне кажется, всех их пришлось бы заместить другими. -- Говоря это, он весь просто таки светился лукавством. -- Мне нечего указывать вам, что выступить в деле о покушении на мистера Бэлфура было бы чрезвычайно выгодно, -- прибавил он.

   И вот они погнались за другим зайцем -- делом мистера Бэлфура; спорили о речах, которые будут говориться, о том, какие должностные лица надо будет прогнать и кто займет их место. Я приведу только два примера. Предлагали даже сблизиться с Саймоном Фрэйзером, чьи показания, если бы их удалось получить, наверно, оказались бы гибельными для герцога Аргайлского и Престонгрэнджа. Миллер чрезвычайно одобрял подобную попытку. "Перед нами сочное жаркое, -- говорил он, -- всякому из нас хватит по кусочку". И при этой мысли все присутствующие адвокаты дружно облизнулись. О любом другом уже перестали думать. Чарли Стюарт не помнил себя от восторга, предвкушая сладость мести своему главному врагу -- герцогу.

   --  Джентльмены, -- воскликнул он, наполняя стакан, -- я пью за шерифа Миллера! Его юридические познания всем известны, а о кулинарных свидетельствует стоящий перед нами пунш. Но когда дело доходит до политики он вообще бесподобен! -- воскликнул он и залпом осушил стакан.

   --  Да, но вряд ли это можно назвать политикой в том смысле, какой вы подразумеваете, друг мой, -- сказал заметно польщённый Миллер. -- Это революция, если хотите. Мне кажется -- я могу обещать это вам, -- что историки будут вести счёт годам с дела мистера Бэлфура. Но если дело поведётся как следует и осторожно, то революция эта будет мирной.

   --  Какое мне дело, если проклятым Кемпбеллам при этом надерут уши?! -- вскричал Стюарт, ударяя кулаком по столу.

   Можете легко представить себе, что мне всё это мало нравилось, хотя я едва мог сдержать улыбку, замечая какую-то наивность в этих старых интриганах. Но в мой расчет вовсе не входило перенести столько несчастий единственно для возвышения шерифа Миллера или для того, чтобы произвести революцию в парламенте.

   Поэтому я вмешался в разговор со всею простотою, которую смог напустить на себя.

   --  Мне остается только благодарить вас за ваш совет, джентльмены, -- сказал я. -- А теперь я, с вашего позволения, хотел бы задать вам два-три вопроса. Одна вещь, например, как-то совсем была забыта: принесёт ли это дело какую-либо пользу нашему другу, Джеймсу Глэнскому?

   Все немного опешили и стали давать мне различные ответы, которые на практике сводились к тому, что Джеймсу в любом случае надеяться не на что..

   --  Затем, -- продолжил я, -- принесёт ли это какую-нибудь пользу Шотландии? У нас есть пословица, что плоха та птица, которая гадит в собственном гнезде. Я помню, что, будучи ещё ребенком, слышал, будто в Эдинбурге был бунт, который дал повод покойной английской королеве назвать нашу страну варварской. Мне всегда казалось, что от этого бунта мы скорей проиграли, чем выиграли. Затем наступил сорок пятый год, и о Шотландии снова заговорили повсюду. Но я никогда не слышал, чтобы мы что-нибудь выиграли и сорок пятым годом. Теперь обратимся к делу мистера Бэлфура, как вы его называете. Шериф Миллер говорит, что историки отметят этот год, -- это меня нисколько не удивит. Я только боюсь, что они отметят его как бедственный и достойный порицания период.

   Проницательный Миллер уже пронюхал, к чему я клоню, и поторопился пойти по тому же пути.

   --  Сильно сказано, мистер Бэлфур, -- сказал он. -- Очень дельное замечание.

   --  Нам следует затем спросить себя, хорошо ли это будет для правящего сейчас короля Георга, -- продолжал я. -- Шерифа Миллера это, кажется, мало заботит. Но я сильно сомневаюсь в том, чтобы можно было разрушить это здание, не нанеся его величеству удара, который мог бы оказаться роковым. -- Я дал им время ответить, но ни один не изъявил на это желания. -- Среди тех, кому это дело не должно было оказаться выгодным, -- продолжал я, -- шериф Миллер не упомянул нескольких человек, в том числе и меня. Надеюсь, он простит мне, но я думаю иначе. Я не колебался, пока дело шло о спасении жизни Джеймса, хотя и сознавал, что многим рискую. Теперь же я думаю, что молодому человеку, желающему жить спокойно, неудобно утвердить за собой репутацию буйного, мятежного малого, не достигнув ещё двадцати лет. Что же касается Джеймса, то, кажется, при настоящем положении дел, у него только и надежды, что на милость короля. Разве нельзя в таком случае обратиться непосредственно к его величеству, охранить репутацию высоких должностных лиц в глазах публики и избавить меня самого от положения, которое может испортить мне репутацию?

   Все сидели в задумчивости и молча глядели в свои стаканы. Я видел, что моя точка зрения на дело им не нравится. Но у хитроумного Миллера было готовое мнение на любой случай.

   --  Если мне будет дозволено привести соображения нашего молодого друга в более оформленный вид, -- сказал он, -- то, насколько я понимаю, он предлагает нам включить факт его преследования, а также некоторые намёки на показания, которые он готовился дать, в докладную записку правительству. Этот план имеет некоторые шансы на успех. Он может помочь нашему клиенту не хуже другого, пожалуй, даже лучше. Его величество, может быть, почувствует некоторую благодарность ко всем, имеющим отношение к этой записке, которой может быть придано значение чрезвычайно деликатного изложения верноподданнических чувств. И я думаю, что при редактировании её надо именно подчеркнуть эту сторону.

   Все кивнули, вздохнув, так как первый способ, несомненно, приходился им более по вкусу.

   --  Так пишите, пожалуйста, мистер Стюарт, -- продолжал Миллер, -- я думаю, что записка может быть прекрасно подписана всеми нами, присутствующими здесь в качестве поверенных подсудимого.

   --  Это, во всяком случае, не может никому из нас повредить, -- сказал Кольстоун, ещё раз глубоко вздохнув; он последние десять минут уже воображал себя новым Генеральным прокурором.

   Вслед за этим они без особенного энтузиазма стали составлять записку, но за этим занятием вскоре воодушевились. Мне же не оставалось делать ничего другого, как глядеть на них и отвечать на случайные вопросы. Бумага была написана очень хорошо. Она начиналась с изложения фактов, относившихся ко мне, касалась награды, объявленной за мой арест, моей добровольной явки на суд, давления, оказанного на меня и моего преследования. Затем в ней излагались те чувства верности и радения об общественном благе, вследствие которых было решено отказаться от своего права действия. Заключалась записка энергичным воззванием к королю о помиловании Джеймса.