Волжане (СИ) - Архипов Андрей Михайлович (читать хорошую книгу полностью txt) 📗
Возглавляли русов воины не первой молодости, чьи волосы то ли выгорели от яркого солнца и бликов воды, то ли были густо украшены седыми прядями. Смуглое лицо, одного из них было выбрито, лишь длинные усы опускались на подбородок. Бороду второго, столь же загорелого, украшал сонм жестких косичек цвета старого золота, явно подкрашенных шафраном. Вовка ожидал увидеть чубы, но северяне сверху головы не брили, лишь шеи, зато высоко, почти до самой макушки.
То ли они были какими-то неправильными русами, то ли на них сказались торговые связи с нурманами, у которых голый череп был явным признаком неволи. На затылке у обоих были заплетены короткие косы, свисающие над выбритой поверхностью.
Вовка даже присвистнул удивленно в самый первый момент.
«Колоритные Дядьки».
Предводители находников высадились на песчаном островке посреди реки и стали терпеливо дожидаться ветлужцев, позволяя подробно разглядеть свое незамысловатое убранство. Одежда у них была самая, что ни на есть простая: светлая рубаха навыпуск у одного, и короткая темная накидка с широкими разрезами по бокам у другого. Наборные пояса, поблескивающие бляшками узорчатой меди и прямые мечи без явных украшений.
Однако глянув на столь непредставительную делегацию, Свара скрипнул зубами и стал помогать снимать железо с Гондыра лишь после непреклонного, хотя и явно потускневшего взгляда воеводы. Тот уходил один, оставив командование на главу воинской школы.
По-другому и быть не могло — черемис был наемником, а формально возглавлявший всех боевых недорослей Завидка был несколько молод для того, чтобы встать над ветлужской ратью. Не признала бы его остальная дружина, как и считанных по пальцам десятников. Точнее, признала бы, но оспаривала каждый шаг, сведя управляемость сборной сотни и вовсе к нулю.
Противник же даже на неопытный Вовкин взгляд выглядел донельзя матерым и безжалостным, способным на любую каверзу. Да и сам островок, куда отплыл походный воевода, был расположен почти под носом у северян, что еще больше усугубляло дело.
Однако выбирать было не из чего, диктовали условия не ветлужцы.
Вовка по привычке сунулся было к взрослым со своими советами. Мол, что нам бояться находников, любой их натиск сдюжим при наличии такой жар-птицы! Однако в этот раз с ним никто даже разговаривать не стал: огнебойное оружие в бою ни разу не было, и надеяться на него никто не хотел, как собственно и на недорослей, его обслуживающих. Лишь Свара, знающий чуть больше других, невнятно буркнул, что именно Вовке за всех отдуваться, если что-то пойдет не так.
Собственно, такое развитие событий и было наиболее вероятным. Надежды, что с русами можно разойтись миром, почти никто не испытывал — наличие Якуна в рядах северян сводило такую возможность на нет.
Вовке осталось лишь поежиться и в очередной раз нервно отдать по своим недорослям команду следить за давлением и уровнем пламени.
Микулка привычно оттеснил его от «птицы» в сторону, подлил керосина в емкости горелки и начал удаленно колдовать с ней самой, поправляя ветрозащиту. В принципе нужды в этом не было, пламя горело ровно, и в любой момент можно было приподнять фитили, подготавливая устройство к боевому применению. Однако ветер усиливался, а скакать под обстрелом с топливом и огнем было бы опасно не только для жизни обслуживающего персонала, но и для здоровья всех окружающих — деревянное судно могло вспыхнуть как свечка.
Однодеревка с ветлужцами тем временем уже причалила к островку, потянулись долгие мгновения переговоров. Вовка сжимал потные ладони и успокаивал себя, будто бы все не так плохо, как кажется. Однако мысли постоянно сваливались на худшее.
Корабли противника находились на расстоянии чуть более полутора сотен метров, этого было достаточно, чтобы наиболее умелые начали обстрел. И хотя не факт, что северные торговцы имели лучников в достатке, не факт, что вообще собирались воспользоваться ими, но если переговоры сорвутся, то именно на Вовкино судно и должен был обрушиться первый шквал пернатой смерти. И сопротивляться ему они долго не смогут — закрытой палубы на головной лодье не было, противостоять обстрелу предстояло одними щитами.
Остальные корабли ветлужцев стояли чуть позади, выше по течению, однако в отличие от передового они встали навстречу противнику не носом, а бортами и вытянулись поперек Пижмы полумесяцем, почти полностью ее перегораживая. Катамараны расположились посередине строя и на них Вовкины подчиненные до сих пор что-то мудрили с камнеметами, пытаясь закрепить их на шатком настиле. Пороки не были приспособлены для стрельбы с судов, однако выбирать было не из чего, лишний выстрел мог решить исход сражения.
Все ветлужцы на этих кораблях выстроились как на параде, показывая, что их гораздо больше, чем на самом деле. На веслах никого не оставили, да это было бы и бесполезно — не ушли бы громоздкие катамараны от юрких новгородских ушкуев и стремительных судов северных торговцев. Отсутствие гребцов никак не сказывалось на ветлужских кораблях — они стояли как влитые, чугунные якоря на спокойном течении Пижмы держали намертво.
Вовка поймал себя на том, что рассуждения о сторонних вещах его успокаивают, и с удовольствием продолжил распыляться мыслью по древу.
Про те же якоря, созданные еще по чертежам дяди Вани.
Они были именно чугунными, а не каменными и даже не деревянными, залитыми внутри свинцом! Вовка ими изрядно гордился — примыкающие к веретену поворотные треугольные лапы держали корабли и в песке и в иле, а боковые штоки предохраняли якоря от опрокидывания. Для небольших лодей их использование было, наверное, неоправданным, но на чем-то их конструкцию надо было испытывать, так?
А огнемет на передовой лодье? Пусть даже голова начищенной до блеска медной птицы заканчивалась не жалом змеиного языка, а неказистым потемневшим раструбом, а перья, заходящие друг на друга, были намечены лишь грубыми штрихами, все равно огненная фурия казалась настоящим произведением искусства любому стороннему человеку. Отливающая краснотой маска являлась как бы символом богатства ветлужцев и манила к себе, словно была иссечена из золота.
Тревожный звук боевого рога выдернул Вовку из грез, заставив опуститься на грешную землю и прильнуть к обзорной щели.
Весла на четверке ушкуев разом упали на поверхность реки, вспенив воду и послав свои суда вперед, словно разгоряченных коней. Видимо, ушкуйников русы решили использовать на острие удара, ничуть их не жалея, что еще раз подтверждало отсутствие приязни между северными соседями.
Однако на этом плохие новости не заканчивались. Следом за новгородцами двинулись и русы, сохраняя некоторую дистанцию между собой и ушкуями.
Успев кинуть взгляд на остров, Вовка ощутимо вздрогнул. К горлу Гондыра уже был приставлен меч, а его сопровождающий валялся на песке, даже не успев выхватить оружие из ножен.
Тело сразу отреагировало — в ногах появилась предательская дрожь, а голос сорвался на фальцет:
— Готовься!.. Щиты вздеть!
— Не умолкнешь, отрок, язык отрежу! — плечо сжали сильные пальцы и после почти дословного повтора его же слов невозмутимый голос вернул к нему свой интерес. — Напомни, на сколь бьет твой огненный самострел?
— Метров сорок, пятьдесят…
Вовка оглянулся и с облегчением узнал черемиса. Признаться, за разноголосицей суматошных мыслей он и забыл, что на судне кроме него есть, кому командовать. И кроме мальчишек, суетящихся в тесноте узкого лодейного пространства, есть еще железные ряды потных ратников и их глава, отвечающий за весь корабль. Обычно флегматичный, равнодушно принявший даже тот факт, что на его лодье будет установлена загадочная жар-птица, сейчас Кий имел вид загнанного хищника. По крайней мере, скалился также. Невесть какое достоинство, но и то хлеб.
— …то есть четверть, а то и треть полета стрелы. А если поднапрячь насос, то и больше!
— Вот и не торопись попусту…Жди.
Собственно, общее руководство ратниками на лодье осуществлял вовсе не Кий — глава воинской школы тоже был на судне, и сейчас напряженно всматривался вперед, не выпуская при этом из поля зрения всех и вся.
