Бакалавр 9 (СИ) - Куковякин Сергей Анатольевич (книга читать онлайн бесплатно без регистрации .TXT, .FB2) 📗
Почему путь его сюда лежал? Да ёмкость для мусора там имелась, вот и двигался в данном направлении профессор. Через салфетку, что в руке была, крышку мусорки приподнял, а там…
Нет, не грибы. Что-то в пожелтевшую бумагу было завёрнуто. Ну, кто-то из пассажиров использовал совершенно ему не нужный бумажный лист из дома прихваченный. Подстелить под что-то его взяли или, вот как сейчас — объедки завернуть.
Кто-то другой не обратил бы на эту бумажку внимания, но только не Бакалавр. Мусор в лист украинских марок-денег был завёрнут. Были такие во время гражданской войны в УНР напечатаны. Разменной то монеты не только в России в восемнадцатом году не хватало, вот и выпустили в Украине тоже марки-деньги. Их хоть на конверт наклеивай, хоть ими за что-то расплачивайся.
Номинал этих марок-денег был интересный. Не в рублях или копейках он был обозначен, а в шагах. Украина, это вам не Россия, тут не копейки считают — тут всё своё должно быть… Шаг — это украинское название польско-литовской серебряной монеты XVII—XVIII веков стоимостью в три гроша, выпускавшейся с 1528 года.
Если Бакалавр правильно помнил, то выпущены эти марки-деньги были номиналом от десяти до пятидесяти шагов. На бумажных прямоугольничках были изображены следующие сюжеты: десять шагов — трезубец на фоне стилизованного изображения Солнца, двадцать шагов — крестьянин с косой, изображение трезубца, тридцать шагов — аллегория «Молодая Украина» (девичья головка в венке), сорок шагов — трезуб в обрамлении растительного орнамента, внизу по правую сторону — два скрещённых почтовых рожка, 50 шагов — номинал марки «50 шагів», обрамлённый растительным орнаментом в виде венка с двумя скрещенными почтовыми рожками в верхней его части. Как-то так было в каталоге обозначено.
Марки-деньги имели и перфорацию, но на обратную их сторону клей не наносили. Там был отпечатан герб УНР (трезубец) и дана надпись в четыре строки — «Ходить нарівні з дзвінкою монетою».
Вадим Анатольевич перед своей командировкой в Украину полистал немного специальную литературу по данному региону — вдруг что-то попадется в местных антикварных магазинах, а он не в курсе. Пройдёт мимо сокровищ как простодырый… Вот и всплыла в его голове информация про марки-деньги, когда он их в мусорке обнаружил. Даже сальмонеллёз этому не помешал.
Прочитал он ещё дома, что потешался народ над этими денежными суррогатами. В устной речи и даже песенно.
Колись були срібні гроші,
Теперь самі марки,
Колись були гарні хлопці,
Тепер самі шмарки…
Так пели девчата на Киевщине… Те, они тогда были затейницы.
Ещё и посмеивались над этими бумажками. Де там тобі ходять, коли літають, — казали баби, коли вітер видував їх із рук.
Вот так. Тут эти гроши не ходили и не летали, а из мусорного контейнера на Бакалавра смотрели.
Номинал у всех был по пятьдесят шагов — самый крупный. Пролежал где-то много десятилетий этот лист марок-денег, а сейчас его по назначению использовали. Варвары, иначе не скажешь…
Вадим Анатольевич на память о поездке в Украину такой лист шагов с удовольствием бы купил где-то в антикварном магазине, а из мусора не стал доставать. Вздохнул тяжело, своё, что сюда принёс, выбросил и обратно в купе пошёл. Москва уже была рядом.
Ладно, в кармане куртки у него немного украинских монеток лежало — вот и будут они за сувениры. Денежки были разные — какие-то из алюминия, а другие, похоже, как будто медно-никелевые. Беленькие такие, нарядные. Вот на них номинал был в копейках обозначен — отошла Украина в девяностых от своих старых традиций. Не шаги у них сейчас, а копейки. Как в России.
На перроне Вадим Анатольевич с удовольствием закурил — почти всю дорогу он этого не делал. Сначала украинские законы запрещали, а потом больной организм никотина не требовал. Как-то без него обходился. Тут снова курить возжелалось — идёт процесс выздоровления.
Слабость ещё чувствовалась. С вокзала на вокзал решил Вадим Анатольевич на метро не добираться, а на такси доехать. Не только из-за последствий болезни — у него со столичным метро было связано много неприятных воспоминаний. Даже как-то в нём чуть не погиб Бакалавр. Ладно, дела, это уже прошлые…
Вышел на привокзальную площадь, туда-сюда повертел головой.
Машины были. Одна из них привлекла внимание профессора. Надпись на наклейке, что на заднем стекле присутствовала, имела уж очень забавный характер — «Ищу жену, найду — убью». Во как, не больше, не меньше…
Глава 15
Старые бумаги
О поездке в Минск Вадим Анатольевич сообщил Мишке только из Москвы. В Тернополе это было сделать некогда, дорогой он болел, а тут немного оклемался и сразу позвонил.
Мишка отнёсся к предстоящему вояжу с пониманием. Надо так надо, тем более не просто так он столицу братской Белоруссии посетит, а по делам бизнеса. Заодно немного и развеется — засиделся что-то Михаил в своём магазине, жирком начал обрастать.
Кое-что и для дома прикупит — там многие вещи дешевле чем в России. Супруга Мишке быстро списочек набросала. Ассортимент нужного, размеры и количество — всё в нём было указано.
— Когда дома будешь, забеги ко мне. Тут ребятишки папку со старыми бумагами и фотографиями принесли, тебе может быть интересно. Говорят, что какого-то старого врача местного, — сообщил Михаил Вадиму Анатольевичу в процессе их телефонного разговора.
— Обязательно. Завтра с утра у тебя и буду. Про Минск переговорим и бумаги твои посмотрим. — кивнул головой профессор.
Зачем он это сделал — не понятно. Мишка то его всё равно сейчас не видит. Так уже, по привычке…
Молодец компаньон, помнит про увлечение Бакалавра. Вадим Анатольевич в последние годы историей медицины и здравоохранения Вятской губернии увлёкся, архивы стал посещать, пожелтевшие листочки дел там просматривать, выписки для себя делать. Ну, что-то и покупать из вещей, к этим вопросам относящимся. Медицинский инструментарий там старенький, фотографии, медицинские знаки…
Интересно, что за бумаги и фотографии Мишке принесли?
— Какого хоть врача? — решил уточнить Вадим Анатольевич.
— Сами они точно не знают, по случаю папка к ним попала. Я по диагонали посмотрел — там фотографии людей в белых халатах, есть и без халатов, а бумаги — что-то про революцию… — донеслось в ответ из сотового.
— Про революцию? — хмыкнул Вадим Анатольевич.
— Ну, как её в Вятке восприняли, — начал объяснять Михаил.
Так, так, так… Врач… Революция в октябре семнадцатого… Интересно…
— Бумагами печку не растапливать, хранить как зеницу ока. Завтра посмотрим, что тебе досталось. Фамилия Трейтер там не фигурирует? — озвучил Вадим Анатольевич промелькнувшую у него мысль.
— Да я не помню… Так, наскоро бумаги глянул. Фотографии не подписаны, ну, знаешь как обычно делают — на обороте… Приедешь — сам разберешься.
В вагоне всю дорогу Вадим Анатольевич чайком баловался. Много жидкости он за последние сутки потерял, вот и восполнял сейчас. С каждым глотком здоровья у него прибывало, силы возвращались.
О том, что 25 октября в столице произошло, в Вятке только 27 узнали. Местная элита стояла на антибольшевистских позициях. Временное правительство они признавали, а вот большевиков — нет.
Пил чай Вадим Анатольевич, а сам в мыслях известные ему факты в линеечку выстраивал — связывал вместе врача, семнадцатый год в Вятке, смену власти…
Профессор, когда в архивах рылся, документы про семнадцатый год внимательно посмотрел — важное это время было, переломное. Вятское губернское земское собрание жёстко тогда сформулировало — что признать захват власти большевиками не может, не может и считать этот захват законным… Вятское губернское земское собрание взяло тогда на себя управление губернией и создало Совет при губернском комиссаре уже низложенного в столице Временного правительства. Стала Вятская губерния что ни на есть сепаратисткой по отношению к центральной власти, объявила себя независимой республикой.
