Боксер-5: назад в СССР (СИ) - Гуров Валерий Александрович (книги бесплатно читать без txt, fb2) 📗
Глава 5
И вот настал момент моего долгожданного возвращения в ставшее уже родным «Динамо»! Радостно обнимаясь со своими товарищами, я про себя отметил, что выглядят они не столько отдохнувшими, сколько уставшими. Конечно, это можно было легко объяснить: турнир высосал из всех нас довольно много сил, да и подготовка к нему была уж очень напряженной. После таких чудовищных нагрузок каждому хочется расслабиться. Конечно, Григорий Семенович и другие тренеры давали нам рекомендации, как можно и расслабиться, и в то же время сохранить свою форму. Но все-таки большинство из нас поехало домой, к родителям, а это по определению сплошное расслабление и обжираловка. Что стремятся делать мамы и бабушки, завидев на пороге родное чадо, которое они видят раз в полгода? Правильно, накормить до отвала! Потом еще раз накормить. И еще раз. И кормить до тех пор, пока чадо не отбудет обратно, и еще дать пару сумок еды с собой.
Может быть, все динамовцы и выполняли предписания тренеров, и делали зарядку, и повторяли приемы, но все-таки домашняя еда и родительская забота — это чересчур сильный соблазн. Особенно для тех, кто фактически еще совсем недавно жил дома и скучает по домашней атмосфере. А такой режим отдыха и для обычного-то человека не слишком полезен, а на спортсменов оказывает просто-таки губительное воздействие. Разумеется, все лишние килограммы уже через несколько дней будут согнаны в зале путем усиленных тренировок и спортивной диеты. Но все-таки жаль, как ни крути, того времени и усилий, которые могли бы быть потрачены на продвижение вперед вместо восстановления прежних результатов.
— Ну что, кто как съездил домой-то? — громко спросил я в раздевалке перед первой тренировкой.
Нас собирали в зале уже в первый же день, для некоторых это было вообще спустя пару часов после приезда. И это было правильно: учитывая весьма серьезные цели, которые перед нами стояли, никаких передышек и раскачек устраивать было нельзя. Десять дней расслабона — сами по себе шикарный подарок и отдых.
— Нормально, — отозвался Лева, который уже успел, по-видимому, вылечить свою ногу и теперь аккуратно пробовал ее на предмет гибкости. — Я так по шапке сто лет уже не получал.
— За травму, что ли? — догадался я.
— А за что же, — подтвердил Лева.
— А как это за травму можно по шапке-то получить? — удивился Сеня. — Ты же пострадал, наоборот!
— Ну вот за это, считай, и еще раз пострадал, — невесело усмехнулся Лева. — Мать как увидела — давай вопить: вот, мол, я же говорила, что не хрена по этим боксам шататься, если бы ты, недоумок эдакий, меня слушался, то был бы цел и невредим, мол иди лучше на стройку работать или на завод, как все нормальные люди… Отец там пытался чего-то вставить, но с моей матерью это бесполезно.
— И чем все закончилось? — спросил я.
— Да ничем, — махнул рукой Лева. — Закончилось тем, что я все десять дней просидел дома под надзором, раз в сутки по вечерам выходя гулять под строгим маменькиным контролем ровно на час. Водила меня по двору и вокруг дома кругами, как заключенного на прогулке. А на прощание вообще выдала, дескать, еще раз там чего-нибудь себе переломаешь — лучше на глаза мне не попадайся, а то вообще всего переломаю, чтобы знал, как мать не слушаться.
— Вот это да, — изумился Сеня. — Неужели так бывает? Она же мама!
Лева иронично посмотрел на него: дескать, какие твои годы, парень, еще и не такое в жизни увидишь. Я же родителей Левы помнил очень хорошо после той встречи в пионерском лагере. При таких родителях, и враги ненужны, прости господи, что скажешь.
— А у тебя-то как все прошло? — спросил я Сеню, чтобы отвлечь ребят от нелегкой Левиной истории.
— Ой, у меня все было просто замечательно, — мечтательно прикрыл глаза Сеня. — Мама с бабушкой пирожков напекли, картошечки моей любимой сделали с котлетками… Нет, нет, вы не подумайте, я тренировки тоже не забрасывал, — поспешил заверить нас Сеня, увидев. как мы с пониманием смотрим на него. — Просто по вечерам так здорово ужинать домашней едой, смотреть всем вместе что-нибудь по телевизору… Мне уезжать не хотелось, честное слово!
«Эх, Сеня, Сеня», — подумал я, а точнее, тренер внутри меня. «Какой же ты все-таки еще ребенок, несмотря на успехи в спорте и вполне взрослое упрямство в достижении своих целей. Ну да ничего, наслаждайся, пока есть такая возможность». Я-то хорошо знал, о чем идет речь: человек взрослеет очень быстро, а вот когда хочется вернуться назад, то обнаруживает, что сделать это нет ни малейшей возможности. Так что пусть его балуется, пока получается. По отношению к делу Сеня уже показал себя как человек серьезный и ответственный, поэтому за то, что он окончательно свалится в ничегонеделание, можно было не беспокоиться.
— Эх вы, — вмешался в разговор Шпала. — «Пирожки, телевизор»… Я вот к бабушке в деревню съездил. Курочки, коровы, молоко, свежий воздух — красота! Ни с каким городом не сравнится. С пацанами местными в лес ходили и еще машину чинили — у отца одного из них сломалась. Не каникулы, а сплошные приключения! А девчонки, какие там девчонки — ух! Я там чуть ли не каждый вечер с новой гулял — выбрать-то все равно невозможно!
— Ну мне тогда и рассказывать нечего, — рассмеялся я. — Потому что я тоже был в деревне, только не у бабушки, а у тетки. Но в остальном все то же самое: лес, речка, свежий воздух, здоровая и вкусная еда… Алкашу, правда, одному пришлось в рыло дать, но это все так, мелочи жизни…
Случай насчет «в рыло дать» вызвал живой мальчишеский интерес у всей раздевалки, и я вкратце пересказал, как мне пришлось утихомиривать идиота-соседа, попутно упомянув, что приписал этот подвиг своему отцу.
— Так что, пацаны, если вдруг мой отец приедет, вы уж меня не выдавайте, — подытожил я.
— Не боись, — авторитетно заявил Лева. — Не выдадим. Ты все правильно сделал, родителей поддерживать надо. Да и что нам за интерес выдавать?
Насчет того, что пацаны не разболтают все отцу, я был спокоен — тем более что вряд ли он, приехав в следующий раз, кинется их расспрашивать о том, что я рассказывал им об отдыхе в Подмосковье. А вот о деревенской красотке, которая оставила мне свой адрес, я предпочел пока не упоминать. Истории про девчонок как раз расходились быстро, невзирая на любые предупреждения, да плюс к тому и обрастали по дороге всяческими интимно-донжуанскими подробностями. И еще бы мне не хватало, чтобы до Янки или до Ленки дошли десятикратно преувеличенные россказни о моих любовных подвигах. Хотя Ленку-то я вроде как уже отшил, но все равно… Да и потом, зачем распускать какие-то истории, когда еще до конца ничего не выяснено? Вот появится у меня постоянная девушка — тогда и пусть все об этом узнают. А пока что я и сам еще не решил — воспользуюсь ли я адресом, указанным в записке, или нет? Честно говоря, эта девица тоже крепко засела мне в память…
Но не все динамовцы вспоминали о проведенных дома десяти днях так эмоционально и тепло, как Сеня или я. Например, наше достояние и гордость Денис Бабушкин ходил по раздевалке мрачнее тучи и как будто никого и ничего вокруг не замечал. На вопросы отвечал односложно, а по большей части просто застывал, глядя в одну точку. Наконец нам удалось его разговорить, и все оказалось проще пареной репы. Оказалось, что аккурат в дни его пребывания дома ему пришла повестка из военкомата. Такая поспешность и оперативность со стороны Советской Армии была вроде бы удивительна. Но это только на первый взгляд…
Я сразу вспомнил, что именно Бабушкин на турнире победил генеральского внучка. А еще вспомнил разговоры тренеров и судейского состава о том, что за человек этот генерал — мелочный, мстительный, злопамятный… К тому же он почему-то задался целью протащить своего младшего родственника в чемпионы любой ценой. А тут, получается, возникла непредвиденная помеха в виде нашего Бабушкина, который, уж как ни относись к его алкогольным и дисциплинарным закидонам, все-таки был настоящим чемпионом, честным. Легко понять, что всемогущий дедушка не преминул использовать все свое влияние и все возможности, чтобы тут же законопатить недруга куда подальше. И вот теперь мы озадаченно и сочувственно смотрели на Бабушкина, который, похоже, впервые оказался в ситуации, где от него зависело крайне мало. Насколько я понял, каких-то влиятельных знакомых или родственников у него не было. Так что теперь ему оставалось рассчитывать только на удачу в виде внезапной милости генерала или каких-нибудь бюрократических проволочек вроде забывчивости военкома или временной утери личного дела. Он и сам это прекрасно понимал, поэтому и не находил себе места.
