Ватага. Император: Император. Освободитель. Сюзерен. Мятеж - Прозоров Александр Дмитриевич (читаем книги онлайн .TXT, .FB2) 📗
Уезжая, князь совершенно официально, как не раз уже делал, оставил вместо себя править супругу, пресветлую княгиню Елену… тяжелую руку которой знали отнюдь не только волшбицы-колдуньи. Правила княгинюшка жестко, кровь лить не боялась и мятежи подавляла нещадно, потому и уважал ее народ не меньше, чем самого князя. Страшился! А без страха-то как?
Все три отряда – московский, ордынский, сибирский, – отгуляв да отпраздновав, вышли из Новгорода одновременно: быстро, четко, организованно. А немного погодя отчалили от Ладоги три двухмачтовые морские ладьи, две каракки и четыре когга, принадлежавшие некоему Федору Тимофеевичу, посаднику Славенского конца Торговой стороны Господина Великого Новгорода. Федор Тимофеевич, человек пожилой, опытный и умный, всегда поддерживал князя во всех начинаниях, и даже, осмелев, давал ему советы, которыми великий князь не считал зазорным следовать, за что посадник уважал его еще больше.
Курс флотилии тайны не составлял – как всегда, через Нарву и Ревель в Стокгольм – за медными крицами – оттуда в Любек, ну а дальше – домой. Правда, пассажиров на этот раз не брали, всем кормчим хозяин строго-настрого наказал, говорить, мол, все места заняты.
– Говорят тебе, все места заняты! – так и объясняли в конторе на ладожской пристани настырному ганзейскому немцу, только что прибывшему из Новгорода на большом челне. Такие рейсы – «Новгород – Ладога» и обратно – выполнялись регулярно, ибо крупные морские суда в Новгород по Волхову не поднимались – пороги! – а разгружались и стояли в Ладоге.
– Ну, как же, как же так? – заламывая руки, причитал немец. – О, майн гот! Я же опаздываю… и так на этот караван рассчитывал. Ну… может быть, как-нибудь все же можно, а? Я бы заплатил.
– Сказано же – нету местов! Раньше надо было приходить.
– О, боже!
– Ты вот что, господине хороший, – смилостивился приказчик. – Тут на якоре длинный такой кораблик стоит, видел? Трехмачтовый.
– О, я, я! – немец обрадованно закивал. – Видел. И что это за судно? Оно тоже отправляется в Стокгольм, да?
– До Готланда точно доберешься, а там уж и недалече, – покусов перо, усмехнулся конторский служащий. – «Морская Дева» – так тот корабль зовется, запомни. Шкипер с него и матросы тут недалеко, в таверне, гуляют, попутного груза ждут – с Василькова вымола им меду в бочонках обещали, не сегодня-завтра доставят, а как доставят, так они сразу и с якоря снимутся. Так что не зевай!
– О, благодарю, любезнейший господин! – рассыпался в поклонах немец.
Смешной такой, забавный – в куцем темном плаще, в кургузом кафтанчике складками. На голове засаленный берет с поникшим петушиным пером, лицо бледное, бородка рыжеватая, усики… в левом ухе – золотая серьга.
«Морская Дева» снялась с якоря еще раньше, чем отчалили суда Федора Тимофеевича. Даже меда своего не дождались готландские немцы, отплыли вмиг, видать, решили, что нечего тут больше ждать.
– Славный корабль! – стоя на высокой корме, выстроенной на стокгольмской верфи, каракки «Святой Георгий», Егор проводил взглядом таявшее в утренней туманной дымке судно. – Ходко идет.
– Так парусов много и мачты высокие, – покивал головой невысокий – с сивой окладистой бородою – боцман. – К тому же и шкипер опытный – это сразу видать. Да здесь они еще и наверняка лоцмана взяли.
– Хорош, – снова похвалил князь. – Мы за таким вряд ли угонимся.
Моряк горделиво повел плечом:
– Мы-то как раз догоним, а вот когги да ладьи… Когги слишком уж пузатые, а на ладейках парусов маловато.
– Так нарастить!
– Ежели, господине, нарастить, так это и корпус другой ладить надобно. Уже и не ладейка будет.
– Да, – согласно кивнул Егор.
В коротком немецком камзоле, в узких штанах-чулках – как в Новгороде нынче одевались многие – князь выглядел сейчас как обычный негоциант, отправившийся по торговым делам в Стокгольм или Любек. Таких людей – достаточно еще молодых, решительных, знающих языки, а также морское и финансовое дело, в отличие от всех прочих русских земель, в Новгороде хватало всегда и с избытком.
Кроме немецкого камзола – крепкие кожаные башмаки с модными пряжками, да доброго сукна плащ, да короткий, в потертых ножнах, меч на широком поясе. Небольшая «шкиперская» бородка, волевой взгляд, светлые, завитые по немецкой моде, локоны. Много, много таких молодых людей было в Новгороде – негоциантов, искателей счастья, ушкуйников. Кто-то хаживал по Варяжскому морю и был хорошим знакомцем хозяев портовых таверн от Ревеля до Любека и дальше, кто-то когда-то тревожил лихими набегами Орду, а ныне отправился на покорение Сибири, где опасностей было ничуть не меньше, чем в море.
Егор ничем не отличался от этого типа людей и не привлекал к себе слишком уж любопытные взгляды… ну, разве что женские – ну, этого уж никак было не избежать, уж новгородские-то жонки в теремах никогда не сидели, жизнь вели вольную, за что никто их не срамил… попробовали бы! Живо бы в Волхове оказались.
Да чего далеко ходить, одна из таких «жонок», шкиперша Василиса, вдова знаменитого ладожского лоцмана Тимофея Весло, ныне командовала морской ладьей в составе флотилии Федора Тимофеевича, и командовала так, что никто и пикнуть не смел! Уважали.
О том, кто Егор на самом деле такой, никто из корабельщиков не знал, только кормчие могли лишь смутно догадываться – посадник представил знатного пассажира лично, однако не говорил, что он – князь, просто приказал подчиняться сему молодому человеку беспрекословно.
Воины личной охраны – дружина! – те, конечно, знали, но держали язык за зубами, изображая из себя лишь подручных молодого купца… или небольшую ватажку – в излишние подробности жизни своих пассажиров среди корабельного люда вдаваться было не принято.
Никого из старых своих соратников и друзей сейчас с Егором, конечно же, не стояло, как раньше, плечом к плечу. Кого-то уже и в живых не было, кто-то управлял городами в разных концах страны, а кое-кто – как Федька – правил службу тайную в заморских землях.
Князь, кстати, в корабельную роспись записался под своим настоящим именем – Вожников Егор. Именно так… а не Великий князь Всея Руси Георгий Заозерский!
Плаванье проходило спокойно. Выйдя из устья Невы в Балтийское – Варяжское – море, отправили на лодке лоцманов обратно в Ниен (городишко бывший свейский, а ныне – русский, на финской Охте-реке), и дальше пошли к Нарве, а потом, без всяких приключений, и в Ревель.
Море было чистым, спокойным, и с погодою повезло, однако шли не торопясь, ветер дул в левую скулу, – а неповоротливые одномачтовые когги часто менять курс не умели, вот и приходилось подстраиваться под них.
– Ох и поползни, – ворчал на корме «Святого Георгия» старый кормчий Онуфрий Кольцо. – Пузатые слишком. Наш-то кораблик груза не меньше берет, однако ж не в пример изворотлив да скор. В Стекольнах делан.
– Я слыхал, на наших, ладожских верфях, с дюжину таких заложили, – пряча усмешку, промолвил Егор. – Мастера там не только свеи, голландцы да немцы – и своих полно.
– Хо! – хохотнув, кормчий довольно погладил румпель. – Этак скоро все море нашим будет.
– Будет, – убежденно отозвался Егор. – Никуда не денется.
– А я вот еще слыхал, будто во фряжских землях обшивку кораблю иначе кладут, не внакрой, как на нашем «Георгии», а встык, гладко. Карвель – по-фряжски прозывается, и суда так зовут – карвели.
– Может, каравеллы? – Вожников спрятал усмешку и повернул голову.
Шкипер покивал:
– Может, и так. А я смотрю, господине, ты в кораблях толк разумеешь?
– Немного, – отмахнулся Егор. – Так, интересовался – все же по морям мотаюсь.
– Ой, я когда-то с голландскими немцами помотался! – пользуясь хорошей погодой, старый моряк пустился в воспоминания. – В те-то времена, когда помоложе был, многие наши вот так, как я – кто с голландцами, кто с ганзейцами, а кто и со свеями по морям хаживал. Война тогда шла промеж королем аглицким и родичем его, королем французским, а шкипер-то наш, капитан Рогир ван Эйк, хитер был преизрядно – то за тех воевал, то за этих… так многие делали, за предательство не считали, каждый свою выгоду блюл. Что говорить, пошалили изрядно.
