Попаданец в себя, 1970 год (СИ) - Круковер Владимир Исаевич (читаем книги txt) 📗
Поэтому я просто выстрелил в спину этому абстрактному злодею из прошлого, а когда тот упал и начал корчиться, добил в затылок. Благо, ТТ не «Макаров», которым давно оснащена вся милиция. Признаю, он безопасней и останавливающий эффект его пули почти такой же, как у Тульского Токарева, зато не пробивает цель насквозь. Но ТТ имеет длину ствола 116 мм, в то время как ПМ имеет длину ствола только 93,5 мм… ТТ лучше. «Макаров» – это какое-то недоразумение, а не пистолет. Гарантированно попасть только себе в висок в упор можно.
С другой стороны милиционерам этого времени вовсе не приходится постоянно стрелять по далеким целям, в семидесятых участковые вообще носят в кобуре бутерброд или документы. Но у нас в МУРе есть выбор, слава господу.
– Эй, – недоуменно окликнул меня старший, – ты это зачем? Он нам живой был нужен. – Владимир Федорович Корнеев, несмотря на высокую должность, часто ездил на операции вместе с группой. И для него, прошедшего фронт, поступок подчиненного был отчасти понятен, но не логичен. – Ты его и так в позвоночник зацепил, он безвреден был, даже если б выжил, а мог что интересное сказать на допросе.
– Этот не мог, – ответил я, – он по моим данным простая шестерка – штатный палач. Пленных мучить, да убивать кого-то по наводке – вот и все его функции. Вот спросите кооператоров, кто их мучил.
Уже освобождении жертвы банды сидели на диване и наш эксперт пытался оказать им первую помощь. Один выглядел ужасно, а второй был почти в форме. Видимо Битумщик пытал более мужественного, чтоб сломать слабого – старый прием палачей и следователей.
– Да, – вмещался пострадавший меньше, – он вот ему и ногти вырывал, и зубы спиливал, и, простите, яйца плоскогубцами щемил!
– И все так, Владимир, – надо быть сдержанней, мы не палачи, мы советские милиционеры. А его и так бы приговорили к расстрелу.
– Простите, – Владимир Федорович, – сказал я. – Но я как увидел этого пострадавшего, а я же знал, что у них пытает этот Битумщик, ну не выдержал. Теперь понимаю, что зря – пусть бы помучался перед смертью, гаденыш!
– И это не правильно, – сказал начальник, – поверь моему опыту разведчика. Никаких эмоций во время оперативной деятельности. Эмоции мешают логике, а она для оперативника должна быть на первом месте. Логика и расчет с холодной головой, как учил Дзержинский. Смелость, преданность, чистые руки – это все правильно, каждый из нас таков, но в работе голова без эмоций. Понял?
– Так точно! – ответил я.
Говорят, что идею насчет рэкета Монгол позаимствовал не в историях про американских бандитов, которые в те времена с ужасом рассказывали друг другу граждане СССР, а он сам увидел эту перспективу, находясь в ресторане. В те времена ресторан посещали в основном зажиточные люди и бандиты, сорвавшие куш. Так и Монгол сидел с компанией за одним из столиков и подмечал, что некоторые люди заказывают довольно много дорогих блюд. От них веяло деньгами и большим достатком – Геннадий Карьков решил немного пощипать кооперативных богатеев. Но времена, когда он «щипал» по вокзалам и автобусам прошли.
На следствии он пел соловьем, стараясь опередить подельников и не стать организатором. Но это ему не удалось, банда закладывала вожака неотвратимо. Особенно старался Вячеслав Иваньков – знаменитый Япончик, который как раз и разрабатывал все сценарии по запугиванию жертв. Еще были такие в дальнейшем известные воры, как Павел Быков и Сиська. Но после вмешательства попаданца им уже не довороваться до известности, так и сгниют в лагерях шестерками Монгола!
Глава 11
Леонид Ильич вызвал меня вестовым. Забрали прямо из-за письменного стола в собственной квартире, не дав дописать главу.
Я решил закончить ту, семь лет назад начатую повесть, о человеке, ушедшего от людей в тайгу и нашедшего под землей хрустальный гроб с маленькой феей.
Впрочем, за пять лет мирной жизни в Москве я нашел время оправдать жилье в писательском доме. Издал вместе с Чаплиной сборник рассказов о животных. Она – о зверятах из её Зоопарка, я – о собаках и кошках, живших со мной в первой жизни. Лежал в «Детгизе» и второй – уже индивидуальный – сборник про собак, кошек и слонов… тоже из первой жизни, в которой я дружил с Юрием Никулиным и успел поработать в передвижном цирке.
Уйма публикаций в газетах, журналах. В одной только «Юности» патриотических и любовных на сборник наберется. Так что в случае полной немилости уйду полностью в писательство, уеду в Переделкино, брошу пить, заведу собаку…
О чем это я, мне при немилость дорогого Леонида Ильича на любую публикацию права перекроют, затравят, как Пастернака.
Но доехали, иду в знакомый подъезд по знакомой лестнице в знакомую квартиру. Теща встречает сурово, она за своих дорогих детишек горло порвет, тут логики нет.
– Иди, Леня в кабинете.
Ни здравствуй – ни прощай, даже пирожков с борщом не предложила как обычно – плохо дело.
В Кабинете престарелый министр обороны и вельможный Громыко – его недавно отозвали с дипломатической работы в Англии, метят в министерское кресло посадить. Все же удалось мне кое что изменить в этом мире, убрав две ключевые фигуры влияния [2].
Гречко, Андрей Антонович, старый уже, под семьдесят. Что я о нем знаю? Помрет в этом десятилетии, сменит его Устинов, кажется. Да, он первый министр обороны, включённый в Политбюро после 16-летнего перерыва с отставки Жукова. Футбольный фанат, болел вроде за ЦСКА начинал кавалеристом и в начале войны командовал кавалерией. Ну и эмоционально окружение его характеризует как надменного, равнодушного и чёрствого человека, который считал, что «ему всё дозволено, всё можно». Естественно – карьера развивалась стабильно, в тюрьмах не сидел, все гладко складывалось. Происхождение крестьянское, в армии с 16 лет, учился старательно, хотя особым умом не блистал, но происхождение помогало: Окончил кавалерийскую школу, Военную академию имени М. В. Фрунзе и Военную академию Генерального штаба – как раз перед Отечественной.
Вывод – поддержки от него нам с Косыгиным не видать. Скорей можно опереться на Громыко, тот хоть и хитрый дипломат, но умеет сравнивать успехи зарубежные и наши в перспективе.
Дипломатическая судьба А. А. Громыко сложилась так, что на протяжении без малого полувека он находился в центре мировой политики, снискал уважение даже своих политических оппонентов. В дипломатических кругах его называли «патриархом дипломатии», «самым информированным министром иностранных дел в мире». Он ровесник Гречко, но выглядит гораздо моложе. Кстати, доктор экономических наук, это вам не кавалерист из крестьян.
Громыко стал хорошо известен в международных кругах своим вечно недовольным и мрачным выражением лица, а также крайне неуступчивыми действиями, за что получил прозвище «Мистер Нет». По поводу этого прозвища А. А. Громыко отмечал: «Мои «нет» они слышали гораздо реже, чем я их «ноу», ведь мы выдвигали гораздо больше предложений. Меня в их газетах прозвали «господин Нет», потому что я собой манипулировать не позволял. Кто стремился к этому, хотел манипулировать Советским Союзом. Мы – великая держава, и никому этого делать не позволим!»
– Вот он, явился, – встречает меня реплика Брежнева. Патриарх сидит в углу за приставным столиком, где бутылка водки и блюдо с рыбной закуской. Все, кроме Громыко, жуют – закусывают. Говоря «все» я имею ввиду, что в кабинете еще пару человек из окружения генерального, но я с ними не знаком, информации о них не имею. – Тебя Громыко просил, вот и иди к нему.
Из всех российских и советских министров иностранных дел только один Андрея Андреевича Громыко прослужил на этом посту легендарно длительный срок – двадцать восемь лет. Так что я подошел и представился с огромным уважением.
– Yes – yes, I heard about you. Мне интересно сколькими языками владеешь?
