Уроки ирокезского (СИ) - Климова Алиса "Луиза-Франсуаза" (читать книги .TXT) 📗
Потом-то кухарить пришлось от зари до зари, но зато и сама она, и дети от пуза ели: морской старик-то отдельно приказал им при кухне кормиться и "ни в чем себе не отказывать". И еще "не отказывать" Димке Гаврилову, который вовсе на стройке и не работал, и Кузьке сухорукому с племянниками, и Дьяченкам – детям только, Павле и меньшим ее братьям – щей да каши лить сколько съедят… А на резонный вопрос "с чего бы это" старый моряк сказал, что "внук так желает".
Внука этого Евдокия Петровна до конца строительства так и не повидала. Да и после, когда в новый домище приехали сразу жить очень много людей – тоже. Дуня специально спросила у тетки, что постарше – она оказалась "домоправительницей", вроде главной прислуги. И та сказала, что внук этот куда-то в заграницы уехал.
Правда, теперь про Димку-соседа понятно стало: внук-то оказался тем молнией убитым барином, которого Димка на повозке землемера в город доставил – и он же "писателем", что по весне им лошадь подарил. Но с прочими только чуднее все стало: Димка говорил, что барина он в жизни никогда раньше не видал, и с ним и не разговаривал даже: тот как вусмерть убитый на санках валялся. И потому откуда сей внук всех в имена и фамилии знал, было уму непостижимо. А у хозяина – урядник сказал, что капитан он, и вообще полковник – Дуня спрашивать забоялась.
Работы стало еще больше, правда рязановских детишек кормить барин велел за работу, но и ежели кто младших сестер-братьев приведет, тоже велел не обделять. Приводили, понятное дело, все, и за коровой ухаживать стало совсем некогда. Ну да без ухода та всяко не осталась: с Дуниного согласия поставили ей хлев новый, и еще коров подкупили хозяева с десяток, так что нынче пятеро девиц рязановских всех их вместе обиходили.
Но когда внук этот из-за заграниц вернулся, все только чуднее стало: на второй же день он сам к Евдокии Петровне пришел и нанял ее еще и на работу помогать домоправительнице этой еду готовить. Сказал "пироги – это, конечно, прекрасно, но иной раз и борща душа просит". Жалование предложил… в слободе, небось, никто про столько и не слыхал. Но условие поставил опять Дуню удивившее:
– Оля, понятно, у нас вместе со всеми столоваться будет, как и ты. И будет вместе с моими мелкими учиться – им так интереснее будет. А вот Коля… он в Царицыне жить пока будет и в школу ходить. За мой счет, конечно, и ты не бойся: сыт будет, одет, обут. А выучится – станет капитаном на Волге, это точно обещаю.
Коля нынче в четырехклассном обучается, на воскресенья приезжает – барин-барином: в шинельке, башмаках новых, мундир на него отдельно пошитый. И кормят его там, в городе, говорит, тоже до отвала.
Да и Оленька вся словно барышня какая: Дарья Федоровна ей и платья новые пошила, и исподнее хитрое. И самой Дуне – тоже: мол, негоже в приличном доме в крестьянском шастать…
Совсем счастливая жизнь настала. Только одного Евдокия Петровна так и не смогла понять: почему?
Три тысячи – это сумма, достаточная для того, чтобы приступить к строительству небольшого домика в деревне. В Ерзовке, конечно – там мне все было знакомо, да и Димку не отблагодарить было бы вовсе недостойно. Когда я в очередной раз тут "проявился", то именно он вез меня – на одноместных санках Федулкина – простояв двадцать верст дороги на крошечном "багажнике" экипажа. Мчась при этом более чем быстро, упал бы – так сам бы разбился насмерть. Опять же Оленька, Колька, Дуня, Кузька с племянниками – я им всем крепко еще "в прошлой жизни" задолжал.
На строительство я подрядил Федора Чернова, правда пришлось довольно долго объяснять что же я желаю получить и почему. Параллельно занимаясь "стрижкой купонов" с прошедшей книжной презентации.
Денежки, вырученные за входные билеты – это, по нынешним временам, было вроде как и много – но я давно уже "отвык" от подобных сумм. И в своих планах рассматривал их всего лишь как небольшой бонус, а приличные для меня деньги я собирался скосить на немного другой полянке. Поэтому-то красивыми стеклышками и занималась только Машка, ну еще Степан часами крутил ручку фонарика, подзаряжая аккумуляторы дрели. А я и – главным образом – Камилла занимались именно "химией".
Купить бочку "древесного спирта" в городе, половина населения которого занимается деревообработкой, оказалось не очень сложно. Чуть более сложно оказалось купить несколько бочек креозота – да и то исключительно потому, что последний продавали в бочках литров по четыреста и их было очень трудно погрузить на телегу и сгрузить обратно. Все же остальное…
В Машкину стеклянную печку как раз влезала оловянная ванночка, отлитое на которой стекло удобно разрезалось на шесть маленьких кусочков. "Огневая полировка" – это вещь, стеклышко получается гладенькое, ровненькое… Посеребрил его (нашатырный спирт и ляпис в аптеке тоже доступны) – и готово зеркальце. Правда процесс несколько вонюч – но изготовление карболитовых пудрениц в горячем прессе – дело еще более вонючее. Зато очень выгодное…
На презентации, на всех перерывах, специально устроенных для раздачи автографов, Камилла, Машка, Оля и даже мелкие прямо у огромного зеркала в холле Дворянского собрания "незаметно" пудрили носики. Громко щелкая при этом замочками пудрениц "слоновой кости", в крышки которых были вклеены "бриллианты", изображающие инициалы владелиц. Сколько и какой ржавчины нужно добавлять в тальк для получения "нежного телесного цвета" – это Камилла придумывала, ну а я – с помощью взятого напрокат в мастерской Ильи паровозного домкрата – изготовил из полученной смеси "таблетки". Пудреница была непростой: кроме пудры там еще три маленьких таблетки с "тенями" лежали, и кисточка для наведения тени на плетень… то есть на веки. Фуфло, в общем-то – но недаром же говорят, что красота – страшная сила. Пять рублей за пудреницу, полтинник за "таблетку пудры", четвертак за каждую из трех таблеток "теней" – при общих затратах на комплект около рубля дело было выгодным. А если еще и брать пятачок – всего лишь один пятачок – за каждый из "бриллиантов" в "именной" пудренице, то бизнес становится уже совсем интересным.
Ну как интересным: в Царицыне можно было пудрениц продать сотни три. Может быть, еще сотен пять в Саратове. Чтобы достроить нужный мне дом – уже почти достаточно. А чтобы начать косить миллиарды – нет. Но ведь женская красота – она только заканчивается штукатуркой на морде лица, а начинается совсем в другом месте. И место это называлось "Ателье мужской и женской австралийской моды "Крокодил Данди", под которое для Дарьи был арендовано полдома на Александровской улице.
Да, заказать у Дарьи платье было очень недешево – даже "стандартную модель" она бралась шить не менее чем за полсотни рублей. А "персональную" – тут и сотни не всегда хватало. Но кроме дорогущих "выходных" платьев в ателье продавалось довольно недорогое белье, готовое "обиходное" платье – мужское и женское, аксессуары… На подготовку "ширпотреба" у меня ушел ещё месяц, но в результате именно мелочевка стала приносить рублей по пятьдесят прибыли в день. Трусы-то – вроде и предмет крайне недорогой, и простой в изготовлении – но у меня был "секретный ингредиент", напрочь исключающий конкуренцию: резинка для этих самых трусов. Исподнее-то нынче на завязках было, потому и стоили кальсоны не больше рубля – а трусы по полтора влет уходили. Потому как удобно и, что было для покупателей гораздо важнее – модно. Понятно, что на улице никто исподним не хвастался, но в тесной мужской (или женской) компании – в бане, или на частной вечеринке – почему бы и не блеснуть (если не самим исподним, то хотя бы рассказом о нем, конечно)?
Машинки для обвязки резиновых нитей хлопковыми сделала Оля Миронова из деталей купленной за двадцать пять рублей ручной вязальной машинки для изготовления носков и чулок. В принципе, несложная машинка – если этот принцип ее работы знать. Но я – уже знал, и на трех машинках нанятые женщины плели трусяных резинок метров по пятнадцать в день.
