Морской волк. 3-я Трилогия (СИ) - Савин Владислав (читать хорошую книгу TXT) 📗

КНИГА СЕДЬМАЯ

ЛЕНИНГРАД-43

_{* * *}

АННОТАЦИЯ

Контр-адмирал

Лазарев Михаил Петрович

Опыт боевого применения атомных подлодок в Великой Отечественной войне.

Не могло такого быть? Первая американская атомарина «Наутилус» вступила в строй в 1954-м, а наша «проект 627», она же «Ленинский Комсомол», в 1959-м. Но мы-то есть — попавшие в прошлое неведомо как. И не добраться до этих умников на коллайдере, чьими экспериментами в ткани мироздания образовалась дырка, в которую провалились мы, подводная лодка «Воронеж» Северного флота России, вышедшая в 2012 году в обычный учебно-боевой поход в Средиземку и оказавшаяся в Атлантике июля сорок второго! А если бы добрался — поубивал бы их за это приключение или, наоборот, сказал бы спасибо за случай историю изменить?

Ведь субмарины этой войны по сути не были подводными! Ну что такое скорость выхода в атаку четыре узла, как у гребной шлюпки? Можно развить восемь, десять узлов, но не дольше чем на час, полностью разрядится батарея! Это при том, что эсминец развивает и тридцать, тридцать пять. Отчасти это компенсировалось невидимостью, вернее неслышимостью — гидроакустика только начала свой путь развития, и дальность обнаружения лодки измеряется сотнями метров! То есть вся тактика субмарин была: занять позицию на курсе заранее обнаруженной цели, выжидая, пока она сама впишется в прицел — а после отползать из района атаки, надеясь, что переполошившийся враг, прочесывающий море после твоего удара, тебя не заметит. Угадать место — нырок — наполз — и отползание не дыша. Что главное для лодки — свежий воздух и скорость! Чего больше всего не хватало подводникам этих времен, да и на дизелюхах более поздних проектов.

А мы свободно развиваем под водой тридцать узлов на долгое время. Обнаруживаем врага на недостижимой для него дистанции, сами оставаясь неслышимыми — тридцать лет совершенствования техники в условиях пусть и необъявленной «холодной войны». Стреляем самонаводящимися торпедами с невероятного расстояния — и даже когда по израсходованию «родного» боекомплекта пришлось перейти на местные изделия, возможность легко занять выгодную позицию давала нам огромный перевес. И можем атаковать не только корабли, но и лодки под водой, что для этих времен было недостижимым!

Потому в этом времени атомарина в океане — это царь и бог. Только мелководье и мины могут быть реально опасны — но мы туда и не сунемся. А в открытом море, где есть глубина и простор для маневра, даже противолодочное авианесущее соединение, самый опасный враг субмарин этой войны, для нас не охотник, а очень вкусная дичь.

Немцы прозвали нас Полярным Ужасом — зная лишь, что в глубине скрывается смерть. В холодной воде Арктики человек в спасжилете живет в среднем лишь несколько минут, на открытом плотике в плохую погоду (а такая тут всегда) — несколько часов. Весь Арктический флот рейха сейчас ржавеет металлоломом на дня Баренцева и Норвежского морей. Но главный результат нашего появления здесь был не в этом!

Наша торпеда попала в «Лютцов», и это выглядело так, будто по фарфоровой вещи ударили кувалдой. У «Кельна» после взрыва просто исчезла кормовая половина вместе с орудийными башнями — а то, что осталось, быстро валилось на борт, задирая форштевень. И последними взорвались оба «нарвика» в голове конвоя.

А немцы в этот день подходили к Сталинграду. Исход войны решался не на море — на суше. Будь мы стратегической «акулой» проекта 941, сотни ядерных боеголовок хватило бы, чтобы превратить в пепелище Германию вместе с половиной Европы. Мы же, потратив с пользой почти весь боекомплект, не промахнувшись ни разу, сумели всего лишь уничтожить фрицевский флот на севере. И это было очень мало.

И — этого не понимают многие авторы «попаданческих» романов, которые я успел прочесть в начале двадцать первого века — именно Победа сделала нас, живущих в СССР, такими, какие мы есть! Победа, добытая своими руками и давшаяся дорогой ценой — а не принесенная на блюдечке! Победа, достигнутая без советов всяких «попаданцев». Победа, сплотившая нас — русских, украинцев, белорусов, казахов, таджиков, грузин, эстонцев, все национальности Советского Союза — в единый, советский народ, ведь складывалась уже эта новая общность, чуть больше бы времени и меньше ошибок! Даже в позднесоветское время, двадцать с лишним лет именно общая Победа, память об общей судьбе, остается тем, что объединяет нас, живущих в так называемом СНГ. Потому — не надо менять историю, лишая ее содержания. Достаточно лишь чуть ее подправить.

И не надо так плохо думать о предках! Которые в иной реальности справились сами, без нас. А мы лишь чуть подтолкнули — информацией, и совсем немного оружием.

Потому что гораздо важнее утопших фрицевских лоханок было, что здесь удался «Большой Сатурн» — окружение и разгром под Сталинградом не одной армии Паулюса, а всего южного крыла немецкого фронта, двух групп армии! Никого из нас не было там, предки сами сумели разработать и осуществить план, зная весь расклад, все карты, сыграв по-максимуму — а вот немцы, не сумев вовремя сообразить, что им надо думать не о победе, а об отступлении, потеряли всё. И наши в темпе вышли на Днепр; не было Харькова, потому что танковые дивизии СС, нанесшие тогда контрудар, остались все в донских степях, и битва за Днепр случилась в июне, а не осенью сорок третьего — потому что не было Курской дуги, и наш исходный рубеж для наступления уже был по днепровскому берегу, и меньшие наши потери повлекли более быстрое накопление боевого опыта в армейской массе, а у немцев — наоборот! Сейчас, в ноябре сорок третьего, фронт проходит уже по Висле, на советской земле врага не осталось. История пошла здесь совсем другим путем!

Мы же стали для СССР чем-то вроде «Летучего голландца» из романа Платова — длинной и тайной руки. И пусть за океаном гадают, куда делся груз урана из Конго, так и не доехавший до «Манхеттена»! И я даже не берусь предсказать, к чему приведет знакомство Курчатова и прочих научных светил со знаниями намного более поздних времен.

Впрочем, первый результат уже есть.

Сегодня, 16 ноября 1943 года, в СССР впервые в мире запущен атомный реактор.

Только не появится это сообщение в газетах. Даже здесь очень мало кому известно, что происходит на секретном объекте, официально именуемом «минно-торпедный арсенал номер два», за высоким забором, охраняемым бдительными бойцами НКВД. Такой пока наш советский Лос-Аламос — однако же первыми оказались мы! У американцев после провала того эксперимента под чикагским стадионом (в иной истории завершившегося успешно) ну просто косяком пошли проблемы. Еще несколько аварий, в том числе с пожаром, с жертвами, и все — с материальным ущербом. Явно неудачный результат экспериментов. И наконец, когда американцы резко ужесточили меры безопасности — кампания черного пиара в самой свободной и демократической американской прессе. Неужели независимые журналисты и в самом деле существуют — я-то был уверен, что это миф!