Пьесы. Том 2 - Ануй Жан (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений txt) 📗
Бекет. В чем меня обвиняет король?
Джильберт Фолиот. В нарушении вами долга. Тайный совет проверил ваши счета, и король требует вернуть ему крупную сумму, числящуюся за вами с того времени, когда вы ведали государственной казной.
Бекет. Оставляя пост канцлера, я представил все счета Верховному судье и получил от него расписку в том, что за мной не числится никакого долга и ко мне нет никаких претензий. Что же требует король?
Епископ Оксфордский. Сорок тысяч марок чистого золота.
Бекет (улыбаясь). По-моему, никогда за все то время, что я был канцлером, во всех сундуках всей Англии не было такой суммы! Но с помощью ловкого писца... Король сжал свой кулак, и я, как муха, попался в этот кулак. (Смотрит на епископов с улыбкой.) Мне кажется, мессиры, что вы должны почувствовать некоторое облегчение.
Епископ Йоркский. Мы ведь отговаривали вас идти на открытую борьбу.
Бекет. Вильгельм Энсфорд, с соизволения короля, убил священника, которого я назначил в приход в его ленных владениях, под тем предлогом, что не одобряет моего выбора. Разве я должен допускать, чтобы убивали моих священников?
Джильберт Фолиот. Вы не имели права назначать священника в нормандские ленные владения. Ни один норманн, мирянин или духовное лицо, не потерпит этого! Это значило бы свести на нет все наши завоевания. Все может быть поставлено под вопрос в Англии, кроме того факта, что она была завоевана и поделена в тысяча шестьдесят шестом году. Англия - страна закона и самого щепетильного уважения к закону. Но закон начинается только с этой даты, в противном случае Англии не существует.
Бекет. Епископ, должен ли я вам напомнить, что мы слуги господа бога, и наш долг защищать честь, которая не связана ни с какой датой.
Епископ Оксфордский (мягко). Это был неловкий, даже вызывающий поступок. Ведь Вильгельм Энсфорд приближенный короля.
Бекет (с улыбкой). Я его хорошо знаю. Он очарователен. Мы с ним немало выпили.
Епископ Йоркский (визгливо). Я двоюродный брат его жены!
Бекет. Это, конечно, огорчительная подробность, мессир епископ, но он убил моего священника! Если я не буду защищать своих священников, кто же защитит их? Джильберт Клер своей властью судил одного священника, который подлежал только нашей юрисдикции.
Епископ Йоркский. Подумаешь, жертва правосудия! Стоило из-за него драться! Его обвиняли в изнасиловании и в убийстве! Не умнее ли было согласиться, чтобы повесили этого негодяя, сто раз заслужившего веревку, и сохранить мир?
Бекет. «Не мир пришел я принести, но меч!» Ваше преосвященство, наверно, не раз читали эти слова? Мне безразлично, в чем обвинялся этот человек. Если я допущу, чтобы моих священников судил мирской суд, если я допущу, чтобы Роберт Вер увез из нашего монастыря монаха, принявшего пострижение, под тем предлогом, что это его беглый крепостной, - через пять лет от нашей свободы, да и от самих нас вряд ли что останется! Я отлучил от церкви Джильберта Клера, Роберта Вера и Вильгельма Энсфорда. Царство божие защищает себя точно так же, как и все прочие царства. Неужели вы думаете, что достаточно появиться закону, и все подчинится ему по доброй воле? Без вмешательства силы, его извечного врага, закон - ничто!
Епископ Йоркский. Какой силы? Довольно бросать слова на ветер! Король - вот сила и вот закон!
Бекет. Есть закон писаный, но существует и другой, неписаный закон, и, в конце концов, королям приходилось склонять перед ним голову. (Пристально смотрит на собравшихся, с улыбкой.) Я был кутилой, мессиры, возможно, даже распутником, словом, человеком от мира сего. Я обожал жизнь, я смеялся над всем прочим, но если так, не следовало взваливать на меня это бремя. Теперь я принял на себя это бремя, я засучил рукава, и ничто не заставит меня отступиться!
Джильберт Фолиот (поднимается в бешенстве и подходит к Бекету). А знаете, к чему приводит точное соблюдение церковной юрисдикции? К тому, чтобы красть, - да-да, красть крепостных саксонцев у их господ! Любой раб может скрыться от своего господина в монастырь. Два взмаха ножниц, одна молитва - и феодал лишается крепостного, не имея возможности вернуть его, над крепостным уже не властна юрисдикция феодала и короля. Что это - справедливость или ловкий фокус? Разве собственность не священна? Если бы у владельца украли быка, стали бы мешать пострадавшему требовать возвращения своего добра?
Бекет (улыбаясь). Епископ, я восхищаюсь энергией, с какой вы защищаете богатых нормандских собственников. Тем более что, по-моему, сами вы не принадлежите к их числу. Вы забываете об одном - очень важном для священника, - о том, что у крепостного саксонца есть душа, которую может призвать к себе бог, но это никак не относится к быку.
Джильберт Фолиот (вне себя). Не прикидывайтесь младенцем, Томас Бекет! Вы довольно долго, несмотря на свое происхождение, пользовались этим положением вещей, и вам бы следовало быть скромнее в ваших нападках сейчас. Кто покушается на английскую собственность - покушается на королевство. А кто покушается на королевство, в конечном счете, покушается на церковь и веру! Кесарю...
Бекет (прерывая), ...кесарево, епископ. Но когда кесарь покушается на то, что ему не положено, надо подобрать сутану и бороться против кесаря его же оружием. Я знаю так же хорошо, как и вы, что в большинстве случаев крепостные, укрывающиеся в наших монастырях, мечтают только о том, чтобы спастись от рабства. Но если на сто тысяч обманщиков найдется хоть один саксонский крепостной, который искренне стремится служить богу, то я готов ради него поставить на карту благополучие всей церкви и даже самое ее существование.
После этого взрыва наступает молчание.
Джильберт Фолиот (улыбается). Сказка про заблудшую овцу имеет успех. Всегда можно сделать, монсеньер, хороший рассказ на этот умилительный сюжет. Политика - дело другое. И вы доказали, что вам это прекрасно известно.
Бекет (сухо). Я доказал вам это, когда занимался политикой. А сейчас я занимаюсь не политикой.
Епископ Оксфордский (мягко). По-моему, было бы умнее и целесообразнее в нашем огромном земном царстве, равновесие коего столь трудно поддерживать и одной из опор коего являемся мы, не противопоставлять нашего формального запрета согласию владельца, когда крепостной человек хочет служить богу. Не спорю, церковь должна бороться, чтобы защищать своих приверженцев, но ни в коем случае никогда не должна терять разум. Это говорит вам очень старый церковнослужитель.
Бекет (мягко). Я не проявил достаточно разума, приняв сан архиепископа примаса. Сейчас я уже не имею права быть разумным, по крайней мере в том смысле, какой вкладываете вы и в это слово. Благодарю, ваши преосвященства, Совет окончен, а мое решение принято. Я сохраню в силе эти три отлучения от церкви. (Делает знак священнику.) Пригласите Верховного судью. (Входят два стражника, за ними - Ричард де Ласи и герольд. Подходит к де Ласи, улыбаясь.) Ричард де Ласи, когда-то мы были приятелями; я помню, предобеденная проповедь вам всегда казалась слишком длинной. Я буду вам весьма признателен, если вы избавите меня сегодня от вашей. Вызов в суд полагается оглашать, но, насколько я знаю, это нагонит на нас обоих тоску. Я отвечу на королевский вызов.
Занавеси опускаются. Далекие звуки труб. Из-за занавесей появляется король. Разглядывает что-то сквозь щель в занавесе. Внезапно входит Джильберт Фолиот.
Король. Ну что там? Отсюда мне ничего не видно.
Джильберт Фолиот. Процедура будет соблюдена, ваше величество. Предъявлен третий по счету вызов. Бекет не явился. Сейчас он будет осужден за отказ явиться в суд. Установив должностное преступление, старший среди нас, епископ Чистерский, сам отправится к нему, чтобы объявить, согласно древней хартии английской церкви, что отныне наше духовенство не признает его, считает себя свободным от повиновения ему и обращается к суду святейшего папы. Далее я, епископ Лондонский, лично от своего имени выступаю против Бекета, назвав его при этом «бывшим архиепископом примасом», другими словами, в первый раз лишу его титула и публично обвиню в том, что он по наущению дьявола и дабы выказать свое неповиновение королю торжественно отслужил кощунственную мессу.
