Созидая на краю рая (СИ) - "АlshBetta" (бесплатные серии книг .TXT) 📗

Хмурюсь, пока мобильник загружает пришедшее сообщение.

Наконец оно передомной, и я могу прочесть.

«А мне всё равно, что ты думаешь на этот счёт. Я всё равно имею право поздравить тебя!» - вот что гласит недавно пришедшая СМС.

Решаю посмотреть всю переписку, чтобы хоть как-то понять смысл происходящего. И опять телефон грузит всё слишком долго. И всё же скоро история сообщений находится на экране, позволяя мне прочесть всё от начала, до конца.

«С днём рождения, мой мальчик!»

Какого чёрта? Какой мальчик? Какой день рождения? Что происходит?! Смотрю на время отправления и снова впадаю в шок – половина двенадцатого. За десять минут до того, как Эдвард пришёл ко мне, оставив работу. То есть, вот как он работал…

Перелистываю, ища ответ от Эдварда. Что он написал на это?

«Не смей так называть меня. И ты прекрасно знаешь, что я ненавижу этот праздник. Поздравлять не с чем».

Вот это мой Эдвард! Правильно, не смей его так называть!

Во мне бушует ревность, и я замечаю то ли с прискорбием, то ли с радостью для самой себя, что действительно умею ревновать. А потом я обращаю внимание на то, что им сказано. Он ненавидит день рождение. Ненавидит этот праздник…

Почему?

Далее сообщения обрываются. Эдвард всё бросил и ушёл ко мне, а она осталась ни с чем. Прислала следующее сообщение, только что мной прочитанное.

– Что ты делаешь? – голос надомной, и зловеще нависшая тень, заставляет быстро оторвать взгляд от телефона и посмотреть вверх.

Рядом со мной стоит во всей своей красоте, с блестящей от водных капель шевелюрой, собственной персоной Эдвард Каллен. Его лицо нахмурено и сосредоточено, хотя он и находится в некотором недоумении.

Я попалась…

– Ничего, –говорю одно, а делаю другое – смотрю на его телефон, признавая свое поражение. Естественно – что можно отрицать? Все улики, да и я вместе с ними на месте преступления.

– Отдай, – он протягивает руку, в которую я нарочито быстро вкладываю мобильник. Каллен тяжело вздыхает и опускается рядом со мной на полотенце.

– Эдвард, тебе звонили. Прости, я не должна была поступать так.

– Что ты видела? – обрывая мои изречения и блокируя телефон, спрашивает он.

– Только сообщение от некой Дидимы. Больше ничего.

– Ты читала. Зачем?

– Просто…

– В чём дело? Скажи мне! – его рука сжимает мою руку немного сильнее, чем положено, что доставляет мне вовсе не приятные ощущения.

– Успокойся, я ведь признаю, что виновата.

– Скажи мне, зачем ты это сделала? – оковы сжимаются, и я тихо ахаю, заглядывая в тигриные глаза. Они опять с теми же капельками гнева, которые появляются во время приступов его ярости. И вот опять – он пугает меня.

– Ты делаешь мне больно! – укоряя, говорю я, пытаясь выдернуть руку. Ситуация после моих слов автоматически меняется. Словно пультом щёлкнули. Мужчина отпускает моё запястье, а в его глазах пропадает этот чудовищный блеск.

– Прости. Я не хотел…

– Я прочла эти сообщения, потому что волнуюсь за тебя, и за то, что происходит без моего ведома. Опасаюсь, так сказать. И у меня есть на это причины, – выговариваю это на одном дыхании, резко поднимаясь с полотенца и скидывая солнечные очки. – А теперь, если позволишь, я пойду и поплаваю, Эдвард!

Заканчиваю, наверное, чересчур грубо, и подкрепляю общее впечатление быстрым уходом, но сейчас это всё, на что я способна.

От неожиданности мужчина даже не успевает меня остановить. Или просто не хочет?

Когда возвращаюсь обратно на полотенце, Каллен сидит в напряжённой позе, хмуро глядя только лишь на меня. Могу поспорить, что всё это время он только этим и занимался – высматривал меня в воде.

– Привет, – как ни в чём не бывало, здороваюсь я, ложась на тёплый песок.

– Настроение улучшилось?

– Даже не представляешь насколько! – усмехаюсь, хотя на душе паршиво. Ненавижу с ним ссориться, особенно учитывая то, что сегодня его день рождения.

– Это значит, что теперь я могу просить прощение?

– За что? Ты ведь ничего особенного не сделал. Это я залезла в твой телефон и нагло прочитала всю переписку… – веду себя словно идиотка. Можно даже сказать, как глупая малолетка. Сколько мне лет?

– Белла, прекрати, пожалуйста! – просит Эдвард, и его рука скользит по моему плечу.

– Что Вас не устраивает, мистер Каллен? – ловлю себя на том, что хочу уязвить его. Прекрасно помню ведь, как он просил меня не называть его так.

Похоже, план срабатывает, его пальцы останавливаются, а сам он резко выдыхает.

– Белла, Дидима не имеет для меня никакого значения. Ты что, ревнуешь?

– Не имею права даже ревновать тебя? – надеваю солнечные очки, чтобы придать самой себе храбрости. Рано или поздно этот разговор должен был состояться, ничего не поделаешь, раз уж это происходит прямо здесь.

– Так это всё из-за ревности?

– Считаешь, глупо?

– Абсолютно.

–Ну конечно! Тебя ведь нельзя любить, следовательно, и ревновать нельзя! – ядовито отзываюсь я, поворачиваясь на другой бок. Не хочу мучить его слишком долго, но ведь совсем чуть-чуть можно? Он должен понять, что неправ в своих словах.

– Но у тебя ведь получается. Или уже нет? – в его голосе проскальзывает скрываемый испуг. Я не совсем этого хотела добиться.

– Всё ещё да. И я не думаю, что это пройдёт, – отвечаю быстро, чтобы исправить положение, но в то же время пытаюсь сохранить тему нашего диалога в целости и сохранности.

– Ох, Белла, –вздыхает Каллен, и теперь его ладонь снова на моём плече, и даже не одна, а обе. – Почему мы всё время ругаемся?

С этими словами меня отрывает от земли, и я попадаю в сильные руки мужчины, не позволяющие мне шелохнуться. Впрочем, боли это не доставляет, как и неприязни. Скорее, выглядит даже смешно.

– Потому что созданы друг для друга. Но кое-кто не хочет это признавать! – журю его я, вытягиваясь, и чмокаю его в нос. – И любит всё-всё утаивать.

Он немного оттаивает, и в изумрудных глазах напряжённость сменяет улыбка. Я и его рассмешила.

– Так ты злишься из-за дня рождения?

– А ты как думаешь? И из-за него тоже! Дидима знает о нём и может поздравлять тебя, а я нет? – строю обиженную гримасу, заставляя его хохотнуть.

– Могла бы сразу сказать. Решили бы все проблемы разом.

– Нет, Эдвард, серьёзно, почему ты не сказал мне? – останавливаю переведённый в шутку разговор, стремясь выяснить правду.

– Я не отмечаю его. Терпеть не могу этот праздник.

– Почему?

– Последний раз моим подарком было поселение в комнату номер семь в детском приюте Вашингтона, –морщась, сообщает он. Его голос снова становится стальным и холодным. - Тем более я родился не в августе...

Не в августе? - изумленно ахаю я - А когда?

Октябрь, Белла, - он выдавливает улыбку, чмокая меня в щеку - Всем не обязательно это знать...

– Прости, я не знала, – протягиваю руки, обнимая его за шею и плечи, и притягиваю к себе. Глажу по спине и затылку – это его расслабляет.

– Твоей вины здесь нет.

– И тем не менее мне жаль, –сочувственно шепчу я, целуя его скулы.

– Можно просьбу? – закрывая тему дня рождения, спрашивает он.

– Да, –отвечаю, не задумываясь, понимая, что могу хотя бы в этот день пообещать всё, что он попросит. В конце концов, если он ни разу не отмечал день рождение, значит, детства у него действительно не было. Как же мне горестно и больно за него…

– У меня есть новости, но я не хочу снова разозлить тебя.

– Какие новости? – напрягаюсь, пытаясь отстраниться, но он не позволяет, удерживая меня в своих объятьях.

– Всё в порядке. Ничего не произошло, – успокаивает он, слегка нервозно.

– Тогда что?

– Завтра мы вернёмся в Германию, где тебя и Энтони будет ждать чек, подтверждающий оплату его реабилитации…

Что?

От неожиданности моё дыхание становится прерывистым, а мысли начинают путаться. Какой оплаченный чек? Откуда?

– Ты оплатил? – тихо спрашиваю я, чувствуя отсутствие кислорода в лёгких.