Затерянные в солнце (СИ) - "ВолкСафо" (читать книги без регистрации .txt) 📗
В общей панике всадников, в диком ржании лошадей и перепуганном реве тысяч человеческих глоток голос Лейва потерялся, показавшись ему самому слишком слабым и тихим. Однако он упрямо продолжал орать, размахивая над головой мечом и призывая кортов к оружию, орать во всю глотку, насколько хватало ему легких, орать несмотря ни на что. Сейчас нужно было во что бы то ни стало остановить панику. И у Лейва это получилось.
Сначала один голос подхватил его клич, потом второй, третий. Следом за ними запел боевой рог, повторяя приказ «к оружию», и Лейв вздохнул чуть спокойнее. Рог все повторял и повторял приказ, призывая кортов не паниковать и собраться для атаки, и крики людей, смешанные с бешеным ржанием коней, начали стихать. Лейв послал своего коня на звук, толкнув его бедрами в сторону, откуда трубили в рог, и едва не врезался прямо в нескольких кортов, сгрудившихся возле трубача. Очертания их лошадей терялись в густом черном мареве мокрых туч, но даже отсюда Лейву было видно, что глаза у них у всех белые и расширенные от ужаса, будто плошки.
- Это всего лишь облака и ничего больше! – заорал им в лица Лейв. – Они хотят запугать нас, но у них ничего не выйдет! Я говорю вам! Это всего лишь…
В следующий миг темнота вокруг них разорвалась оглушительным рычанием, и из нее выскочили дермаки, тысячи дермаков, направивших прямо на Лейва покрытые капельками воды длинные наконечники копий.
Лагерь царя Небо
Несколько секунд Тьярд молча моргал, глядя на Бьерна, словно не понимал смысла его слов. Потом взгляд его упал на циновку прямо перед Бьерном, на мелкие осколки склянки, в которой раньше приглушенно светилось золотое зелье Кирха, на темное мокрое пятно, которое от него осталось. Тьярд также молча уселся на циновку и закрыл ладонью лицо. Плечи его как-то сразу опали, словно последние силы оставили его.
Бьерн откинулся на спину, также глядя в потолок шатра. Мыслей в голове не было никаких, лишь только одна фраза крутилась и крутилась без конца: все кончено, все кончено, все кончено.
Молча стоящий возле входа в шатер Кирх медленно прошел вперед. Бьерн уголком глаза видел его сапоги, которые, тихонько шурша циновкой, дошли прямо до самого ложа Ингвара и там остановились. И пала тишина, в которой лишь тихонько пощелкивали угольки в жаровнях, да иногда легонько хлопал на ветру щелк стен шатра.
Это было так обидно, что хотелось плакать, но сил на это у Бьерна не было. Ядовитая змея дикости доползла уже до самого его плеча и теперь неторопливо спускалась по груди вниз. Он ощущал ее длинные изогнутые острые клыки в районе собственных ключиц, потом ниже, и лишь угрюмо стискивал зубы в ответ. Он столько вытерпел боли, он столько пережил и что же, все это было зря?
- Мы не можем просто так сдаться, – словно подтверждая его мысли, хрипло заговорил Кирх. Голос его дрожал от напряжения, и Бьерн, скосив глаза, разглядел спину сына Хранителя, которую сейчас будто судорогой свело, так ровно он стоял. Кулаки Кирха сжались и побелели. – Мы не можем сдаться.
- Ты же слышал, Кирх, все кончено, – устало ответил ему Тьярд, не отнимая руки от лица. – У нас больше нет микстуры. Мы ничего не сможем сделать.
- Но это ведь глупость какая-то! Просто глупость! – в голосе Кирха заворочалась ярость, и Бьерн вдруг удивленно подумал, что никогда не видел сына Хранителя злым. Он видел его усталым, хмурым, видел взъерошенным и кусачим, словно недовольный кот, видел раздраженным, но никогда – разъяренным.
- Глупость, – Тьярд невесело рассмеялся. – Конечно, глупость, Кирх! Что еще это может быть?
- Ты не понимаешь, Тьярд! – почти что вскричал Кирх, резко разворачиваясь к ним. Глаза у него горели такой яростью, что Бьерн даже слегка отшатнулся. Странно было видеть лицо всегда спокойного сына Хранителя искаженным до такой степени. – Все – в руках Иртана! Раньше я не верил этому, или, по крайней мере, верил не до конца! Но в последние месяцы нам не раз и не два давали понять, что на самом деле все происходит только так, как хочет Иртан, ровно так и никак иначе! И все складывается таким образом, чтобы у нас все получилось! И теперь, когда Псарь раздавил последний пузырек!.. – Он задохнулся и покачал головой, словно слов не хватало. Потом вновь вскинул горящий взгляд на Тьярда. – Ты понимаешь, что я хочу тебе сказать, царь Небо? Дело не в лекарстве! Или не только в нем! Я же говорил тебе, что последний пузырек может убить Бьерна! И вот теперь сюда из ниоткуда является Псарь и давит его, чтобы Бьерн не смог его выпить! Ты понимаешь, что я имею в виду?
Тьярд медленно отнял руку от лица и поднял глаза на Кирха. На его лице застыло какое-то странное выражение, словно очень медленно, но он начал додумываться до чего-то.
- Ты хочешь сказать, что Псарь пришел сюда… по воле Иртана? – в его голосе звучало искреннее удивление.
- А как же иначе, Тьярд? – Кирх смотрел на него требовательно и пронзительно. – Как же иначе? Ты сам столько раз говорил мне, что все в этом мире происходит по воле Иртана. Разве не это ли – ее демонстрация?
- И что же нам тогда делать? – Тьярд бестолково помотал головой, словно сбитый с толку пес. – Единственное, что могло привести Ингвара в чувство и исцелить дикость, – это лекарство, которое ты приготовил. Теперь его нет, и я понятия не имею, как нам вести себя дальше.
- Может, мы ошибались изначально? – взгляд Кирха заметался по шатру, словно он изо всех сил пытался найти ответ. – Может, лекарство не нужно было использовать?
- Что? – Тьярд недоуменно вскинул брови. – Как это: не использовать?
Кирх нахмурился и принялся расхаживать по шатру из угла в угол. Бьерн видел его сапоги, что проходили мимо него то в одну сторону, то в другую. У него уже не было никаких сил, чтобы хоть как-то участвовать в обсуждении, а голова была пустой, словно таз.
- Что тебе говорил Верго про дикость? – Кирх рассуждал быстро, сбивчиво, словно слова его не успевали за мыслью. – Он говорил, что дикость – лишь обратная сторона дара Иртана, что все зависит лишь от точки приложения силы. Если вельд хочет добра – он использует дар Иртана, если вельд хочет зла – он использует дикость.
- Не совсем так, – покачал головой Тьярд, но Кирх просто нетерпеливо отмахнулся от него.
- Принцип именно такой. И работает он именно так. Дикость возникает лишь в моменты невероятного эмоционального напряжения и боли вельда. Она возникает, как ответ его тела на боль и напряжение. Дикость – всего лишь эмоциональный отклик.
Бьерну показалось, что он начал понимать, но пока еще не до конца, лишь какое-то ощущение правоты смутно дрожало на самом краешке его сознания.
- И что? – Тьярд смотрел на Кирха устало и измотано, но в его хриплом голосе была надежда.
- Эмоциональный отклик проходит! – Кирх остановился прямо напротив Бьерна и взглянул ему в лицо. Глаза у него горели, словно две печки. – Ты не можешь злиться вечно, не можешь ненавидеть вечно, не можешь вечно радоваться. Твое эмоциональное состояние меняется.
- Но дикость-то не меняется, – с трудом проворчал в ответ Бьерн. – Она просто есть и все.
- Она есть только потому, что ты все время о ней думаешь. Ты знаешь, что у тебя дикость, ты живешь с ней, ты терпишь ее, и больше того – ты знаешь, что она неизлечима. Это как затяжной приступ гнева: ты в ярости и ты не хочешь ничего видеть вокруг себя, ничего слышать. Когда другие люди говорят тебе, что злиться не нужно, ты злишься еще больше, уже на них самих, потому что на твой взгляд, они ничего не понимают и лезут к тебе с какой-то глупостью, не так ли? Ты находишься под влиянием эмоции, понимаешь? – Он резко повернулся к Тьярду. – Как можно бороться с яростью?
- Ну, можно рассмешить человека, – развел руками Тьярд.
- Можно, – согласился Кирх. – Вот только в этой ситуации вряд ли это поможет: Лейв ведь пытался рассмешить Бьерна все это время, и лучше ему не становилось. У каждого здесь свой подход. – Он вновь взглянул на Бьерна. – Как ты обычно борешься с гневом?
