Успокой моё сердце (СИ) - "АlshBetta" (версия книг txt) 📗
Короткой испанской реплики вполне хватает, чтобы Пауло активировал зажигание.
*
Закат на побережье всегда очень красив, но сегодня – особенно. Есть что-то загадочное, что-то невыразимо прекрасное в ярко-алом солнце, прячущемся за водной гладью. Его огненный круг, послушно исполняя свою роль, опускается все ниже и ниже, постепенно пропадая из поля зрения. Маленькие облачка, плывущие над ним, будто бы желают спокойной ночи небесному светилу. Они и сами уже полупрозрачные – устали. Да и вокруг все затихает – та птичка, что день напролет пела где-то в кустах перед домом, умолкла.
Оглядываюсь назад, на дом, немного поежившись от прохладного ветерка. Джером спит, верно? Внутри не слышно ни звука, да и снаружи, как помнится, легко понять, происходит что-то в спальне или нет. Спит. Все в порядке.
Мне пришлось три раза, с начала и до конца, рассказать ему историю о Маленьком принце. Свернувшись клубком вокруг подушки, затаившись, несмотря на достаточно теплую ночь, под одеялом, малыш отказывался закрывать глаза. Его более-менее пригодного для сна расслабления удалось добиться лишь через час после нужного времени.
Впрочем, это не важно. Важно лишь то, что он все-таки заснул – без лекарств, без таблеток. А это уже очень много значит в сравнении с предыдущей ночью.
…Солнце почти село. Уже больше половины его круга спряталось, скрывшись под покрывалом из волн. Но оставшаяся часть привлекает внимание не только тем, что знаменует собой окончание очередного длинного дня, наполненного горечью и непониманием, но и тем, что на его фоне внезапно прорисовывается человеческая фигура. Прямо на песке, как раз напротив небесного светила, возле самой воды. Крохотные волны, пенясь, к своему неудовольствию, натыкаются на преграду в виде босых ног.
Я думала, Эдвард тоже спит…
Покрепче перехватив легонький палантин светло-серого цвета, по мягкому, пудренному песку, ничуть не боясь упасть, направляюсь к мужчине. Шелест крохотных песчинок от моего перемещения теряется на фоне прибоя, я уверена, но Эдвард все равно оборачивается, когда мне остается не меньше десяти шагов до него. Слишком хорошо слышит и всегда внимателен… прекрасно знаю, чему это обязано, а потому злюсь. Господи, как бы мне хотелось, чтобы оба Каллена забыли все, что было прежде. Мы ведь вырвались на свободу! Мы спаслись! Сколько дней, ночей, месяцев я грезила об этом! И вот – пожалуйста. Радости слишком мало, её должно быть куда, куда больше!
- Ты не умеешь красться, - вздохнув, констатирует факт мужчина.
- Очень жаль.
- Я могу сделать вид, что не заметил, - он пожимает плечами, отворачиваясь обратно, к океану, - давай, я просто сижу и смотрю на воду… птицы летают…
- Эдвард, - оставшиеся пять шагов я прохожу, кажется, быстрее, чем все прежние. Усаживаюсь на песок рядом, не заботясь о том, испачкаются шорты или нет. В конце концов, они не белые, - хватит глупостей. Поговори со мной.
- Я и так слишком много с тобой разговариваю…
- Для кого много? – провожу двумя пальцами линию по его щеке. Как раз там, где четко выступают скулы.
- Для тебя. Это кому угодно опротивеет, Белла.
Закатив глаза, я заставляю его повернуть голову в свою сторону. А затем медленно, давая возможность убедиться в том, что скажу чуть позже, подбираюсь к розоватым губам. Боже, я уже и забыла, как приятно целовать их.
- Что мне в тебе не нравится, так это упрямство, - мягко усмехнувшись, шепчу я, - с ним точно надо что-то делать.
Натянуто хохотнув мне в ответ, Эдвард вздыхает, укладываясь на спину. Белую, идеально выглаженную рубашку, слава богу, сменила нормальная, слегка помятая зеленая футболка. Она куда темнее цвета его глаз, но все равно недвусмысленно подчеркивает, что выбрана была неслучайно.
- Разговоры не помогают, - с горечью бормочет мужчина, привлекая мое внимание к тому, что он говорит, а не как выглядит.
- Может быть, тебе стоит попробовать? – интересуюсь, подвинувшись к нему ближе. Уложив голову на руки, сложенные на песке, Каллен задумчиво смотрит на сине-розовое небо. Уже видны первые звездочки.
- Я пробовал… он не слушает меня.
Джером. Вот о чем мы.
Тут уж возразить нечего, что правда, то правда. Сегодня Эдвард дважды предпринимал попытку разговора тет-а-тет, дабы объясниться с сыном, но оба раза, с невероятной скоростью и ловкостью находя меня и в саду, и на пляже, Джерри прибегал, весь в слезах, сжимая дрожащие губки. Одна лишь мысль остаться с отцом в одной комнате так на него влияет…
Это – самое начало. Мы как будто вернулись туда, в темный особняк, в холодные зимние ночи.
Надо, надо что-то делать. Но четкого плана пока нет.
- Тебе стоит принять, что он не сможет так сразу… поверить, - как бы ни хотелось, но сказать все же придется. Эдвард поймет меня правильно. Он всегда меня понимает.
- Я же не прошу его прощения! Я только хочу видеть его больше, чем пять минут в день. Я хочу завтракать с ним за одним столом, Белла! И держать его на руках, не считая секунды до того, как должен буду отпустить!..
Выдохнув, мужчина запрокидывает голову выше, буквально зарываясь в песок. Его бессилие и беспомощность, рвущаяся наружу, очевидна. За день, хотя я и обещала ему, ничего не изменилось. Времени нужно больше.
- Тебе нужно набраться терпения…
- Терпения? Сколько же?
- Немного. Он очень тебя любит.
- Это утверждать стопроцентно ты уже не можешь.
- Могу. Я все могу, - устроившись на песке рядом с ним, заверяю я. Ещё раз целую – так же нежно, так же ободряюще. Главное ведь вера, не так ли? Вера и способность ждать. В нашем случае не так много, как кажется. Чили сделает свое дело – уже сделало со мной. Как пропал мой вездесущий призрак Джеймса, так пропадет, превратится в простой страшный сон, воспоминание Джерри о папиных словах.
Отвлекшись на размышления, не сразу замечаю, насколько требовательнее становятся калленовские губы. Здесь уже не ласка, нет. Здесь что-то большее. К тому же, оживая, его ладони блуждают по моей спине. Блузка слишком тонкая, чтобы кожа как следует не ощущала их прикосновений. Такие поглаживания вовсе недвусмысленны…
Я не успеваю даже пикнуть, как остаюсь на песке одна. Эдвард стонет, нависая надо мной сверху и продолжая столь опасные поцелуи. Он заходит все дальше и дальше, только лишь набирая обороты, а я не могу его остановить. Толком не могу даже понять, почему. Не хочется?..
Однако все в очередной раз происходит по чьему-то задуманному, непонятному плану. Эдвард, оставляя в покое губы, снова целует меня туда, куда не следует. В этот раз, правда, нежнее.
И тут же сам, не дожидаясь моей просьбы, как по команде отстраняется.
Ещё раз стонет, зажмуриваясь.
- Прости… прости, прости! – просит, отодвигаясь назад, возвращаясь обратно на песок. Зажмуривается, стискивая зубы.
Поспешно поправив блузку, я сажусь следом за ним, пару раз моргнув, дабы выбраться из оков не долгосрочного помутнения.
- Господи, Изабелла, хотя бы ты меня не бойся! Пожалуйста! – отчаянье так же явно звучит в этой фразе, как во всех, что касаются Джерома.
- Я не боюсь, - сделав глубокий вдох, качаю головой, - ни капельки. Все в порядке.
Эдвард смотрит на меня затравленно, когда оборачивается. Тонкая прозрачная пелена заполоняет малахиты, как прошлой ночью. Но уверенность, почему-то, все та же - что ни капли слез не увижу - лишь крепнет.
- Иди ко мне…
Не успеваю толком договорить предложение. Мужчина действует куда быстрее. Мгновенно перемещаясь с нового места на прежнее, он обнимает меня. На самом деле обнимает, без всяких прочих уточнений и жажды продолжения неоконченного действа. Обнимает, как близкого и родного человека. Как того, кем предложил стать.
- Ты ведь не об этом мечтала, правда?..
- О чем?
- Об этом. Обо всем этом. Что там хотят девочки – принц, достойный спутник жизни, белый конь, конфеты…
