Только одна ночь - Дэвис Кира (лучшие книги без регистрации TXT) 📗
– Прошу тебя, – говорю я, выгибаясь дугой, стараясь прикоснуться грудью к его груди. – Пожалуйста.
– Ты единственная известная мне женщина, которая одинаково сексуальна, берет ли она что-то силой или молит о том, чтобы ей это дали.
Я не могу вступать в дискуссию. Не могу ответить на его странный комплимент. Я могу лишь слушать свое тело. Меня пожирает пламя.
– Прошу тебя, – умоляю я снова. – Ты нужен мне.
Теперь уже он стонет и рывком входит в меня. Я кричу, не в силах почувствовать ничего, кроме того, что он дает мне. Каждое движение приносит новые ощущения. Он отпускает мои руки, и они начинают гладить его спину, обвивают шею, вцепляются в волосы и возвращаются к его ягодицам.
И он может делать со мной все, что пожелает, потому что я хочу, чтобы его желания осуществились.
И по мере того, как он проникает все глубже и глубже, меня настигает очередной оргазм. На этот раз он кончает вместе со мной. Наши крики сливаются в первобытном дуэте.
И когда он расслабляется и всем весом опускается на меня, я думаю об инь и ян.
И в этот момент ощущаю неподдельную целостность.
Глава 12
Проходит десять, пятнадцать, может быть, двадцать минут. Или лет? Трудно сказать. Я полностью утратила чувство пространства и времени. Реальность осталась где-то в офисе. Это мгновение в постели Роберта не принадлежит пространственно-временному континууму. Он рядом со мной, веки полуприкрыты, взгляд устремлен в никуда. Только теперь наше дыхание начинает постепенно выравниваться. Он кажется мягким, даже мирным, ничего общего с мужчиной, который удерживал меня и входил в меня с неистовой, неудержимой страстью, обуревавшей и мою плоть. Нет, лежащий рядом со мной мужчина тих, нежен и, может статься, немного раним.
Я ласково глажу его грудь. Это жест близости иного рода.
На его губах появляется ленивая улыбка, глаза по-прежнему смотрят в потолок.
– Я умираю, хочу покурить, – говорит он.
Этот комментарий застает меня врасплох.
– Ты куришь?
– Курил когда-то давно. Сто лет уже о сигаретах не думал, но… сигарета после секса успокаивает, возвращает обратно на землю, а после такого не знаю, сумею ли я найти обратный путь без навигатора.
– Ненавижу сигареты. Ненавижу, когда их мерзкий запах въедается в волосы и одежду людей. Мой первый любовник был заядлым курильщиком. Никогда больше не буду встречаться с курящим мужчиной.
– Черт, ну ладно, – соглашается он, в глазах вновь появляются задорные искорки. – А как насчет сигар?
Я беру подушку и бью его по голове. Он хохочет и пытается увернуться, но я сажусь на него верхом и долблю его, пока он не просит пощады. В итоге я отбрасываю подушку и ухмыляюсь. Его волосы взъерошены, и он выглядит очень молодо, несмотря на седину… почти невинно.
Он тоже смотрит на меня, пожирает взглядом.
– Ты такая свободная сейчас. Ты прекрасна, когда свободна.
У меня сжимается сердце. Я не свободна. Пока нет. Я еще официально не порвала с Дейвом.
Но мне не хочется думать об этом сейчас. Мне хочется думать об этом мужчине с растрепанными волосами и ленивой улыбкой, на котором я восседаю.
Я наклоняюсь и целую его в губы.
– Вот видишь, если бы ты курил, то не получил бы этого.
– Это лучшая антитабачная кампания в моей жизни, – отвечает он.
– Ну, Американское онкологическое общество строит свою политику на страхе и запугивании. А я… – Я наклоняюсь и снова дарю ему поцелуй, на этот раз чуть более длинный, чуть более интимный. – Я верю в пряник, а не в кнут.
Руки Роберта ложатся на мою талию, а я продолжаю целовать его в губы, в подбородок, в шею. Наши тела еще не остыли от прошлого занятия любовью, а у него уже вновь возникает эрекция, когда мои поцелуи начинают опускаться ниже.
То, что я чувствую… это чувство мне незнакомо – беззаботность, игривость, легкость… я чувствую себя легкой.
Боже, ощущала ли я когда-нибудь в своей жизни такую легкость?
Мои губы добираются до его бедер, и его руки впиваются в мои волосы, он замирает в ожидании.
Он сказал, что видит, кто я. Сказал, что только это он и хочет видеть.
Я позволяю языку коснуться вершины его копья. Его дыхание уже неровное, рваное.
Да, Роберт Дейд действительно заставляет меня почувствовать себя сильной, уязвимой, легкой… и временами напуганной.
Но сейчас я не боюсь.
Мой язык спускается вниз по его плоти, поднимается вверх. Глядя на это чудо, я поражаюсь, как оно могло поместиться во мне, не вызывая ни малейшего дискомфорта.
Но с другой стороны, с Робертом я вообще не испытываю боли. Даже когда он хватает меня за руки, тянет за волосы, прижимает к стене, даже когда говорит то, что я не готова услышать, мне не больно.
Я беру его полностью в рот, пальцы обхватывают основание копья, а вторая рука ласкает нежную плоть позади него. Он стонет, когда я двигаюсь вверх-вниз, вкушаю его, знакомлюсь с ним ближе.
Я не вижу в этом ничего неправильного. Никаких неприятных ощущений, никаких внутренних конфликтов. Удовольствие не оставляет места для сожалений.
Мне нравится его вкус; мне нравится то, что я могу с ним сделать. Я чувствую его дрожь на своем языке. Роберт наклоняется вперед, поднимает меня, но я останавливаю его.
– Нет, нет, мистер Дейд, теперь мой черед. Я устанавливаю правила.
– Да? – выдыхает он, довольно улыбаясь.
– М-м-м, да. Итак, хотите ли вы вновь заняться со мной сексом?
– Господи, да.
– Правда? Очень забавно, потому что мне кажется, что я не слышала волшебного слова.
Его улыбка становится шире, грудь тяжело вздымается.
– Пожалуйста.
– Пожалуйста? – повторяю я. Я снова сажусь на него верхом в чем мать родила, упираюсь ладонями в мускулистую грудь. – Я ждала «абракадабра», но и «пожалуйста» тоже сойдет.
И пока он смеется, я опускаюсь на него.
Смех прерывается, улыбка остается. Я скачу на нем то быстрее, то медленнее, голова запрокинута, его ладони на моей талии, глаза на моем теле, улыбка не сходит с губ, пока страсть не стирает ее.
Но внутри я продолжаю улыбаться.
И без слов знаю, что он тоже.
Он хочет, чтобы я осталась, но я не готова к этому. Слишком много незаконченных дел. Долгие годы мне нравилось быть в отношениях. Мне нравились правила, я ценила ограничения. Но теперь меня обуревают мысли о свободе. Я знаю, что должна закончить дела с Дейвом, но не готова стать кем-то для Роберта официально. Я хочу постепенно войти в новые отношения, как входят в холодную воду. Сначала помочить ножки, погрузиться до талии, подождать, пока вода перестанет обжигать кожу, и потом уже нырнуть с головой.
Я трогаю воду ногой, но нырнуть пока не готова.
Я одеваюсь под его взглядом. Он хочет прижать меня к себе, но неохотно надевает джинсы и майку. Я достаточно долго не смотрю на него, чтобы успеть заметить еще несколько деталей интерьера. Вот то самое антикварное кресло, в котором он сидел, глядя на то, как я распахиваю для него халатик в милях отсюда.
Мой взгляд перемещается к окнам от пола до потолка. Лос-Анджелес всегда красивее ночью. Такое чувство, что звезды упали с неба и наполнили улицы своим неземным светом. Я искоса смотрю на Роберта.
– Ты всегда так жил?
– Как – так?
– Ну-у, в достатке, в гедонистической роскоши. Ты всегда водил автомобили стоимостью больше, чем ВВП какой-нибудь из стран третьего мира.
Он смеется и качает головой. Мой взгляд движется дальше; на этот раз мое внимание привлекает фотография. Рамка немного выбивается из общего стиля, грубоватая, из простого дерева. Я беру ее и вижу женщину латинского происхождения… из Мексики, Аргентины, может, Бразилии… не могу точно сказать. Ее можно назвать красивой. У нее густые черные волосы и строение лица, которое мечтает воспроизвести любой пластический хирург. Но даже на этом старом фото – ему не меньше двадцати лет – видны черные круги под глазами. Плечи немного опущены, а мужчина с кожей цвета ванильного мороженого пытается поддержать ее, но по всему видно, что он тоже устал. Кожа у него собирается в складки, когда он пытается смотреть в камеру. Улыбка настолько вымученная, что кажется, будто ему тяжело даже сказать «сыр» и растянуть губы.
