Презумпция невиновности (СИ) - "Motoharu" (читать книги онлайн полностью без сокращений TXT) 📗
Он подрался с Ванькой после нашего глупейшего проигрыша. Вроде бы Тошка перехватил подачу, предназначавшуюся Ваньке и не смог забить. Но мы проиграли ещё до этого. Счёт был 10:2, так что нелепая Тошкина выходка ничего существенного не могла привнести. И все сдержались, все, кроме Тошки. Он сам и полез в занозу. Он вообще был несдержанным, любил что-нибудь ляпнуть на уроке, любил громко и вызывающе смеяться. Многие находили его неприятным, я же тихо млел, как разморённый на солнце кисель, от этих его выходок. Тошка меня удивлял и восхищал. Он ничего не боится, думал я и радовался тому, что он мой друг. И не смеётся надо мной.
Так вот, Тошка подрался с Ванькой, схватил того за край футболки – ткань треснула по шву, потом неловко мазнул кулаком по скуле – никогда не дрался. Ванька был на полголовы выше Тошки, но пошатнулся он весьма неслабо. Собравшаяся в тесной душной раздевалке команда приглушённо ахнула. Кто-то кинулся разнимать дерущихся, но не успел – Ванька со всей дури влепил Тошке пощёчину. Унизительную звонкую пощёчину.
- Фадеев, отвали, а? – отпихнув от себя Тошку, тихо попросил Ванька. Поправил порванную футболку и, не переодеваясь, вышел. Дверь жалобно скрипнула, так и не закрывшись.
- Фадеев, ты полный придурок, - крикнул Толян, Ванькин друг, и побежал за ним. Остальные члены команды тоже обозвали Тошку, кто как. Один я стоял рядом с ним и молча собирал его вещи в сумку. Я знал, что Тошка был неправ, но я поговорю с ним об этом потом. Когда он успокоится.
- Да пошли вы все! – выкрикнул вдруг окончательно разозлившийся Тошка, озираясь по сторонам, вырвал из моих рук свою сумку. – И ваша долбаная команда тоже может катиться ко всем чертям! Неудачники.
Он ушёл, даже не посмотрев в мою сторону. Я понял, что он хочет побыть один. И я остался.
Сейчас, когда прошло уже больше трёх лет с того дня, я стал лучше понимать Тошу. У него был комплекс отличника, комплекс лидера. Особенно ярко он расцвёл рядом со мной. Я позволял Тошке быть сильным, быть ведущим, быть моим личным богом, и он не мог не чувствовать прелести своего положения. У него были свои мотивы дружить со мной, любить меня. И они отличались от моих. Несомненно. Иначе и быть не могло.
И когда Ваня стал претендовать на его лидерство в команде, Тошка сорвался. Он был богом, как он мог быть вторым в баскетбольной команде? Быть может, всему виной были мои слова о том, что Ванька не такой уж и плохой парень, что играет он и правда здорово. Но он и впрямь здорово играл, я ничего не мог с этим поделать.
Тошка ушёл из команды, и я следом за ним. Вы понимаете, что я не мог остаться. Хотя в баскетбол люблю играть до сих пор.
О Ваньке мы говорили часто, и постепенно Тошка успокоился. Быть может, потому что он понял – его гордость не особенно пострадала после ухода из команды. Ванька продолжал учиться очень плохо, а в наше время всё-таки ум ценится больше, чем физическая сила.
- Сенный, - Ванька тряс меня за рукав прямо на уроке химии, долбаной химии, надо было так назвать этот предмет. Я силился родить решение задачи с каким-то молями, но как вы понимаете, моя физиология не приспособлена к каким бы то ни было родам, поэтому я просто тупо пялился в листок и рисовал на полях тетради какие-то руки, которые душат нечто, напоминающее курицу. Я искренне сочувствовал этой курице и хмуро повернулся к Ваньке, помешавшему моему процессу жаления себя.
- Чё? Я не решил, - недружелюбно буркнул я, и хотел отвернуться, но Ванька крепко ухватил меня за локоть.
- Скажи Фадееву, что я хочу с ним поговорить, - зашипел Ваня так громко, что с первых парт стали оборачиваться и смотреть на нас. Любопытство не порок, а большое свинство, точно-точно. Ещё не хватало, чтоб химик на меня наорал, что я списываю у Шошина. Вот стыдоба-то!
- А самому что, трудно? – огрызнулся я, и с силой вырвал локоть из Ванькиной клешни.
- Он меня не послушает, а тебя послушает. Мне надо с ним поговорить о соревнованиях.
- Ладно, я скажу, - отмахнулся я, согласился, лишь бы Ванька отстал до того момента, когда химик проснётся и всё-таки заорёт на меня. А я терпеть не мог, когда на меня орут.
Тошка согласился поговорить с Ванькой. Ну это понятно, не в каменном веке всё-таки живём, да и моё влияние сделало своё дело. Тошкина ревность практически сошла на нет. Мы просто говорили о чём-то другом, и это было интереснее, чем переливать из пустого в порожнее то, какой Ванька придурок.
Они разговаривали всю перемену за углом школы, курили крепкие Ванькины сигареты. Я видел их из окна коридора, и заламывал пальцы. Любопытство съедало меня изнутри. И ещё какое-то нехорошее предчувствие. Помните, я говорил, что умею чувствовать приближение рубежа. Так вот, в те минуты, когда я ожидал Тошку, сидя на подоконнике и выворачивая шею, чтобы увидеть его, я чувствовал, что мне не понравится то, что я услышу, когда Тоха вернётся.
И оказался прав. Как всегда, чёрт бы побрал мою мнительность.
Знаете, я вообще часто разочаровываюсь. Даже не так, я часто очаровываюсь, слишком часто. А потом начинаю сомневаться, искать какие-то изъяны в предмете своего очарования, и, конечно же, их нахожу. Наверное, я ищу нечто идеальное, философский камень, пятый угол… то, что меня не разочарует несмотря ни на что, то, что победит меня, обыграет на голову. То, что я смогу полюбить глубоко и надолго. Я всегда хотел любить только достойные вещи. Тошка меня никогда не разочаровывал. И я думал, что это будет длиться вечно, просто потому, что мне так хочется.
- Ну что, помирились? – я нервничал, и Тошка это чувствовал, но успокаивать меня не спешил. Он вообще никогда не спешил.
- Так, поговорили, - отмахнулся Тошка.
- А что там про соревнования? Зовут нас обратно? Поняли, что без нас никуда? – мои глаза отчего-то слезились, поэтому я постоянно щурился.
- Да, что-то типа того, - улыбнулся Тошка и прислонился спиной к стене, обхватив плечи руками. – В среду играют с седьмой школой, а в команде не хватает одного человека. Ну вот Ванька и позвал меня сыграть.
Я почувствовал, как по моей спине потёк неожиданный холод. Что это? О чём он?
- И ты, конечно же, послал его куда подальше? – предположил я, и уже понял, что ответит мне Тоша. Мне стало страшно. Я хотел, чтобы сейчас, именно сейчас упал потолок, и я никогда бы не услышал:
- Нет, я согласился.
Команда выиграла. Тоша с Ванькой смогли найти компромисс и неплохо сыграли на пару. Я сидел на трибуне болельщиков и желал им победы, кричал так, что сорвал горло. Искренне желал, потому что всё ещё надеялся, что это только на один раз, а потом Тоша вспомнит свои слова о том, что все они могут идти куда подальше, и останется человеком, достойным уважения. Каждый должен отвечать за свои слова. Но Тошка остался в команде и на второй, и на третий раз. А я… я, оказывается, был не таким уж и ценным игроком, как сказал мне Ванька. У них сбитый коллектив, где каждый стоит на своём месте, поэтому что-то менять нет никакого смысла.
Да я и не настаивал. Во мне началась перестройка. Я стал замечать многие Тошкины недостатки и с ужасом понимал, что их у него очень много, слишком много, чтобы не замечать. Например, Тошка всегда списывал контрольные, а сам давал списывать только мне, потому что я как бы был его другом. А когда учителя заставали его за этим занятием, он краснел и упорно молчал. Всё его привычное шутливое настроение куда-то пряталось и пережидало худшие времена. В Тошке не было силы, да, этой самой, такой банальной, такой редкой штуки – силы воли, твёрдости характера…
Знаете, мне всегда было интересно, знают ли сволочи о том, что они сволочи или думают, что они такие же, как все остальные, просто имеют какое-то привилегированное право на то, чтобы быть сволочами?
Теперь я понимаю, что сволочи или знают о том, что они такие, и делают всё назло, мол, да, я такой, и так буду поступать, что у вас зубы сведёт от моего сволочизма! А если не знают, то чувствуют, где-то на уровне подсознания у них стоит маячок – «так поступать неправильно», но они всё равно поступают в силу этого самого отсутствия силы воли и маячок срабатывает, пищит, пилит мозг, раздражает… и нельзя его заткнуть. Поэтому у сволочей часто плохое настроение бывает.
