Тигриный лог (СИ) - "AlmaZa" (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений txt) 📗
На этом наше общение фактически иссякло. Он будто почувствовал, что я начала испытывать к нему что-то помимо дружбы и забрал свои слова обратно. Не в смысле, что обещал что-то и изменил решение, а забрал все-все свои слова под замок из губ, как и в первые дни сентября. Кажется, он думал (не безосновательно), что я продолжу пытаться с ним сближаться. Не за себя же он боялся? Если Джину предпочтительнее было держаться подальше от меня, чтобы не терять самообладания, то Лео таких опасений не вызывал. Он не испытает соблазн, а если и испытает, то это никак не выразится, не вырвется наружу. Он пережует его внутри, изживет молча и там же и похоронит. Да и глупости всё это. Лео выше соблазнов, искушать его бессмысленно. Сколько времени я уже пытаюсь растормошить его? Сколько барьеров преодолела? Научила его говорить со мной, разрешать касаться себя, разделась перед ним, он сам раздевался передо мной, что-то открывал о себе, делился мыслями, слушал меня, смотрел на меня и… и никогда не выступал инициатором продолжения этого общения. По своей доброте он превозмогает себя и откликается на всё, помогает, если нужно, терпит, если чего-то хочу я. Но захотел ли он чего-то сам? Я надеялась на это и не желала этого. Ради собственного удовлетворения и самолюбия, конечно, приятно было бы, если парень подобного склада, наконец, ожил, влюбился, заинтересовался. Но ради высших целей, категориями которых тут все мыслят, стоило оставить Лео таким, какой он есть. Много ли ещё людей, подобных ему? Ни одного. Зачем же лишать мир мужчины, способного сделать его лучше? Зачем превращать его в среднестатистического самца? Для моего личного счастья? Что моя любовь по сравнению с масштабом чего-то, затевающегося в Тигрином логе! Я не знала об этом до конца, но догадывалась, что речь о сотнях и тысячах жизней, а не одной моей. Будь здесь у меня подруга или подруги, и поделись я с ними тем, что согласна отказаться от влюбленности и попыток завоевать взаимность великолепного парня по причине того, что ему надо стать Суперменом, они бы меня не поняли. А кто бы понял? Для этого надо было прожить этот месяц со мной, видеть этих мальчишек, выслушать их истории, проникнуться каждой из них. Для этого надо было не просто послушать лекции Ли, а впитать их душой, чтобы избавиться от своего эго, ощутить себя крупинкой и составляющей общего порядка, который поддерживается самоотречением. Так что же я, восхищающаяся Лео потому, что он напрочь лишен заботы о себе и готов к самопожертвованию, должна научить его эгоизму? Самолюбованию? Счастью – да, но каким образом? «Думай о себе, забудь, чему тебя учили десять лет!» - так? Да таких юношей, думающих о себе, каждый первый. Превратить в очередного нарцисса привратника? Он нашел своё счастье в здешней непорочности, в безгрешности и чистоте, он сделал свой собственный выбор. Не сказать, что потому что не знал иного, скорее напротив – он слишком рано и много узнал совершенно всё. Так чем его осчастливить более, чем сделал это Хенсок, дав кров, еду, заботу и спокойствие? Да и выяснилось, что не мною он вовсе пытался вытравить Лео, тот сам готов удалиться за ворота. Как же я запуталась в этом всём из-за того, что обнаружила какие-то чувства к нему. Моя влюбленность – я могу гарантировать, что она навсегда? Могу отвечать за её нерушимость? Или, едва почувствовав, что мне будет приятно, обрати на меня внимание Лео, я стану пытаться переменить течение всей его жизни? Конечно, глупо верить, что это получится, крайне самонадеянно. Но представим на минуту, что это вышло. Лео полюбил меня, плюнул на пресловутый долг, забыл об уставе, заповедях, воспитании. Во-первых, это уже будет другой Лео. Он так и сказал, что то, какой он здесь – останется лишь в моих воспоминаниях. Что бы ни произошло вне стен, будет другим. Да и я там буду другой. Поступлю в университет, пусть даже полицейскую академию. Я тоже буду служить человечеству и добру. Борьба со злом. Это манит, тем более примером моих временных братьев. Все они однажды окажутся снаружи, и пускай не запрещено обзаводиться семьёй и возлюбленными, всё же нелегко совмещать полную отдачу себя другим и жизнь в своё удовольствие, с теми, кого любишь, кем дорожишь. Могла бы я рисковать собой, зная, что дома ждут дети и возлюбленный? Это неразрешимый вопрос, но сразу же становится очевидно, что при наличии ценного груза дилемма появляется, а когда груза нет – нет и дилеммы.
Вечером я шла менять постельное бельё в башню к Хенсоку. Из прачечной, прогулочным шагом, я топала погруженная в свои мысли, которых становилось всё больше. Когда на меня наворчал Сандо, рядом появился Джин и вытащил меня из той ямы, в которую меня загнало осознание собственной непричастности, а теперь я в овражке бесполезности, а протянуть руку некому. Джин отдалился и более не пытался искать встреч наедине, свиданий. Он свободно общался, улыбался мне и даже уделял внимание, но не было ничего из того, что было раньше.
Поднявшись по лестнице, я вызвала какой-то переполох, словно перед моим появлением занимались чем-то неприличным. Хенсок встретил меня стоя, а за его спиной, правым боком ко мне, напряженно держался мастер Хан.
- А, это ты, мой мальчик, - улыбнулся настоятель, посмотрев на стопку из простыни, наволочки и покрывала на моих руках. – Всё нормально, он в курсе, - сказал дедушка учителю, но тот и без того расслабился, разглядев меня.
- Я знаю, - сухо изрек он и развернулся прямо. Его левое плечо было оголено и, почти на сгибе, над подмышкой, багровела темная метина. Округлив глаза, я поняла, что это пулевое ранение. Как бы ни фальшиво их изображали в фильмах-блокбастерах, но достаточно характерно, чтобы распознать, не видя до того вживую.
- О боже, что с вами?! – ахнула я, обеспокоившись о мужчине.
- Ничего страшного, - отверг он моё волнение выражением лица и сел за столик, на котором я увидела бутыльки и бинт. Старик перевязывал его, приглядывая за раной, чтобы не загноилась и заживала ровно. Так вот почему Лео продолжал занимать его место! Хан был травмирован где-то… разве не к семье он уезжал?
- Я думал, - положив принесенное на стул, промолвила я, - Что вы уходили отдыхать… к родным…
- Я отдохнул немного, - натянуто улыбнулся Хан. – Но заглянул на обратном пути по делам, - и тут на меня снизошло озарение. Ведь эти дела ждут всех выпускников! Каждый из них имеет возможность поймать пулю?! А если он не будет так везуч и угодит под более меткий выстрел? И Лео… он первым из всех попадёт под угрозу, потому что выходит уже скоро. А Хонбин? Он где-то уже рискует и сражается. А я? Полиция всегда в опасности, борясь с преступностью, а туда меня и направляет случай. Носить оружие, уметь с ним обращаться, биться до конца. То, о чем я думала – о жертвенности и опасности, неприкрыто предстало передо мной в образе Хана. Но я не усомнилась в том, что хочу заниматься тем же - я запереживала о ребятах. Я не хочу, чтобы кто-то из них погиб! Не хочу им боли и ран!
- Это… это слишком! – эмоции накатили внезапно, и по-девичьи, я не совладела со своими чувствами. Слезы подкрались к глазам. – Вы для этого готовите адептов? На убой? О, это жестоко! Они же не знают…
- Хо, всё в порядке, - подошел ко мне Хенсок, положив ладонь на плечо. Он бросил мастеру: - Я скоро вернусь, подожди, - и повел меня к лестнице, а потом по ней, вниз. Ошеломленная и плаксивая, я не сопротивлялась, когда мы оказались у двери под лестницей. Никогда не обращала на неё внимания, думала, что там нечто вроде подвала в сырых камнях – фундаменте башни. Старик достал ключ откуда-то с пояса и, повернув его в замочной скважине, запустил меня во внезапно обнаружившуюся комнатенку.
