Питер Снелл. Без труб, без барабанов - Снелл Питер (лучшие книги онлайн txt) 📗
После выступления я пришел в отель и плюхнулся в постель. На следующее утро в четверть одиннадцатого утра я вылетел в Лос-Анджелес и затем почти без перерыва в Лондон. Перелет составил девять с половиной часов. Из Лондона через несколько часов был рейс в Копенгаген, три часа на аэродроме в Копенгагене и затем в Турку и Хельсинки. Я прибыл к месту назначения 29 июня. В 10 часов вечера было еще светло, и я пробежал пять миль, чтобы снять с себя усталость от долгого перелета. После этого я почувствовал себя достаточно свежим.
На соревнованиях в Хельсинки мне предстояло бежать милю во второй день, поэтому в первый день встречи я смог увидеть дуэль двух гигантов — Жази и Кларка на дистанции 5000 м.
Вокруг этой схватки была поднята большая шумиха, потому что в предстоящей борьбе тактика каждого из бегунов была четко очерчена. Жази был явно быстрее Кларка в спринте, но по силам ли ему будет безжалостный темп Кларка, который продвигается по дорожке точно машина, чтобы на финише использовать свое пре имущество в скорости? И сможет ли Кларк вытрясти Жази настолько успешно, чтобы оторваться от него за круг до финиша и не дать французу задушить себя финишным спринтом?
В драматическом развитии событий никто, вероятно, не сознавал, что участвующий в забеге сравнительно не известный бегун из Кении по фамилии Кейно тоже играет весьма заметную роль. После двух миль Кларк, казалось, предпринял решающее усилие и пробежап последующий круг очень быстро. Но успеха это не принесло. Жази и Кейно прилипли к нему, и Кларк, казалось, решив, что не сможет оторваться, сбавил темп, чтобы не дать Жази возможность побить его, Кларка, мировой рекорд.
Когда в середине предпоследней прямой Жази выскочил вперед, за ним потянулся и Кейно, и оба оставили Кларка далеко позади.
Наблюдая это состязание, я ощущал необыкновенную нервозность. Было тепло, но меня трясло как в ознобе, хотя мне было абсолютно все равно, кто победит. Возможно, такое происходило со мной потому, что я очень хорошо себе представлял намерения бегунов и понимал, какое они сейчас испытывают напряжение. Я переживал драматизм сражения немного острее, чем большинство присутствующих.
В соревновании на 1500 м я закончил бег пятым. У меня сильно болели ноги — результат выступлений на твердой дорожке в Сан-Диего. У меня довольно массивные мышцы, и бег на твердом грунте отражается на мне очень сильно, особенно когда к этому добавляется усталость от переездов. Желудок меня не беспокоил; сейчас ответственность за мою неудачу несли «забитые» в Сан-Диего ноги.
Поражение угнетало меня, потому что я потерял уверенность в себе и надежду на то, что когда-нибудь приду в нужную форму. Артур, не видевший моих выступлений ни в Лос-Анджелесе, ни в Ванкувере, ни в Сан-Диего, сказал мне, что в настоящее время я просто не готов и мне нужно провести ряд основательных тренировок. Тогда я с ним согласился, но позднее все же решил, что выступал плохо не из-за отсутствия необходимой готовности. Артур с предложением «включись в работу по-настоящему» посоветовал мне начать «ударную» тренировку. На следующий день он уехал в Чехословакию, а мы с Джоном Дэвисом вылетели в Лондон.
Перед расставанием я решил из-за своей посредственной формы не выступать, как это было запланировано, в Дублине. Мне не хотелось ехать туда, потому что пришлось бы слишком много путешествовать и слишком часто выступать в соревнованиях без перерыва.
Я считал себя вправе отказаться от поездки, но, как только мое решение получило публичную известность, немедленно последовал звонок из Дублина.
Сразу догадавшись, что это за звонок, Артур поднял трубку вместо меня, сказав: «Я улажу все сам». Он начал беседовать уверенно, и я слышал, как он говорил о «здоровье мальчика», о том, что входит в положение организаторов встречи в Дублине, но ничего не может поделать, потому что бежать я сейчас никак не могу.
Минут через десять Артур стал говорить меньше, а слушать больше, выражение его лица переменилось и становилось все более мрачным. Теперь я слышал: «Ничего, ничего, только не беспокойтесь, миссис Мортон». Оказалось, что две женщины — миссис Мортон, жена организатора соревнований в Дублине Билли Мортона, и его дочь пытаются уговорить Артура переменить решение, так как Мортон, по их словам, болен и возможен сердечный приступ, если я не приеду в Дублин на выступления.
Веселенькая ситуация, нечего сказать! Я уже не выигрываю состязания, но все еще делаю сборы. Даже когда я неоднократно указывал на малоприятный факт, что я не собираюсь показать хороший результат и, возможно, наверняка не покажу, люди все равно хотели, чтобы я бежал. В Норвегии, например, одна пара, не узнав меня, осведомилась, не бежал ли еще Питер Снелл. «Ох, — сказал я, — вряд ли вам захочется на него смотреть!» Они ответили мне: «Пока он еще чемпион». Может быть, в этом и заключался ответ на вопрос, почему я притягивал публику.
Как бы то ни было, из-за этого телефонного звонка я был вынужден лететь в Дублин. Что мы с Артуром могли еще придумать в такой ситуации?
Во время перелета я чувствовал все возрастающее утомление и высадился в лондонском аэропорту сильно уставшим. Я прошел таможенный осмотр и был встречен группой представителей. Открыв дверь таможни, я увидел не меньше дюжины фоторепортеров. Вероятно, их было так много потому, что я не появлялся в Лондоне с 1961 года, однако я ничего решительно не сделал во время теперешнего турне, чтобы оправдать столь необыкновенное внимание, и меньше всего на свете мне хотелось сейчас радостно улыбаться перед объективами. Я едва вынес процедуру и как можно быстрее удрал в Виндзор-отель вблизи Ланкастер-Гейт. На Дэвиса фоторепортеры даже не взглянули.
У себя в номере я немедленно переоделся в тренировочный костюм, решив, что мне нужно как следует подготовиться к соревнованиям в Чехословакии, а поэтому нужно начинать жесткую тренировку и всем моим выступлениям в Лондоне и Дублине придавать значение не больше, чем тренировочным пробежкам. За полтора часа я пробежал вокруг Гайд-парка шесть с половиной миль. К концу пробежки ноги устали, но я был доволен затраченными усилиями и на следующий день все же прошел милю быстрее чем за четыре минуты.
После полутора кругов я на небольшом отрезке дистанции шел впереди. Почему-то я чувствовал, что хорошего бега у меня не получится, но Джон думал иначе. Он проскочил мимо меня и увеличил скорость.
Я быстро отпустил его, не в силах следовать за ним. На предпоследней прямой меня обошли трое англичан. Мне казалось, я все более замедляю темп с приближением финиша. Одложил, который, на мой взгляд, не стал бегать более быстро с того времени, когда я одерживал над ним верх, оказался в этом соревновании победителем, но меня это нисколько не волновало.
Однако я почувствовал, что с ногами стало лучше, и теперь уже был убежден, что мои неприятности происходили не из-за отсутствия достаточной подготовленности, а от «забитых» мышц.
После забега я около часа бегал трусцой, потом выпил пива и позвонил Салли по телефону. На следующее утро я с Йозефом и Джоном пробежал 65 минут вокруг Гайд-парка, и мы вылетели в Дублин.
В дублинской миле от меня убежали Симпсон и Уиггс, хотя я снова «вышел» из четырех минут. Я прошел три четверти мили с обычным для мили из четырех минут результатом, однако легкости не было, приходилось напрягаться, и я уже начинал сдавать. Обычно за круг до финиша я только приступаю к настоящей работе.
После этих соревнований я стал тренироваться очень легко. Девиз «Включись в работу по-настоящему» не решал проблемы. Я сомневался, существовало ли вообще какое-нибудь решение. В моих ногах все еще не было жизни, но в последнем состязании я почувствовал, что лондонская миля улучшила мое состояние. Я теперь был уверен, что выступай я хоть через день, я все еще смогу выбегать из четырех минут. Выигрывать — это дело другое.
Последние выступления
Из Дублина на русском самолете мы перелетели в Прагу, где меня приняли без визы. Я оставил ее в Дублине. Меня встретили на аэродроме Йозеф, Артур, Джон и тренер Йозефа Алис Подебрад. После короткого интервью мы отправились прямо на стадион в «Дуклу». «Дукла» — армейский клуб, членом которого состоит Йозеф. Здесь я провел легкую получасовую пробежку, принял горячую ванну и получил глубокий массаж. Затем мы направились в дом Подебрада, где мне предстояло остановиться. Я заранее предупредил руководителей легкой атлетики Чехословакии о своем желании остановиться приватным образом, чтобы познакомиться с чешским образом жизни, насколько мне это удастся. Позднее я узнал, что после опубликования моего пожелания в газетах пятьсот человек звонило в редакции, предлагая устроить меня у них. Алис говорил по-английски лучше, чем Йозеф, зато его жена не знала английского совсем.
