Питер Снелл. Без труб, без барабанов - Снелл Питер (лучшие книги онлайн txt) 📗
На старте нас было человек двенадцать, и я опять сделал ошибку, не заметив, что я единственный, кто бежит с низкого старта. Я стоял опираясь коленом о дорожку, ожидая команды «Внимание!», как вдруг раздался выстрел.
Все ринулись вперед, стараясь занять выгодную позицию перед выходом в первый длинный вираж. Несколько ошарашенный тем, что происходит, я оказался в самом хвосте и смешался с второразрядными бегунами, занимавшими позицию преследования. Я совершенно не мог пробиться, и когда лидеры бега входили в поворот, я был в 20 ярдах сзади. Войдя в вираж, я отчаянно пытался определить, где же Пауль Шмидт, рекордсмен Западной Германии (1.46,2) и четвертый в финале на Римской олимпиаде. Увы, я увидел его: он бежал в прекрасной позиции, позади лидера. Шмидт был хороший парень, кое-как говорил по-английски, и мы с ним обменялись любезностями во время разминки. И вот теперь он был в 20 ярдах впереди, и мне было уже не до любезностей.
Я преследовал забег, когда раздался удар гонга. Я хотел выйти вперед, и единственным выходом было бежать по крайним дорожкам длинного виража, пробивать себе дорогу через кучу преследующих бегунов и следить за тем, чтобы избежать столкновений. Это означало, что мне придется пробежать порядочную дополнительную дистанцию.
К тому времени, когда я достиг фронта преследующей группы, Шмидт и еще три немца сделали отрыв в 10–15 ярдов. К концу предпоследней прямой отчаянными усилиями я покрыл этот разрыв, но в это время Шмидт сделал рывок. На последнем вираже и на выходе на прямую, когда до ленточки оставались долгие 150 ярдов, Шмидт был еще на 10 ярдов впереди меня. Я мог слышать, как оглушительно ревела толпа, — наверное, казалось, что местному чемпиону осталось несложное дело, — но вот Шмидт оглянулся, я увидел его лицо и понял, что его ранний спурт начинает давать себя знать. Я вложил все в последнюю попытку достать его.
За 20 ярдов до финиша я дотянулся до плеча Шмидта. Он применил тактику, обычную для многих европейских бегунов, попытавшись вытеснить меня на середину дорожки, чтобы я не смог обойти его. Однако моя инерция к этому времени была так велика, что я обошел его и вырвал на финише один ярд.
Исход дела, казалось, ошеломил толпу. Наступило гробовое молчание, и это было самым странным из того, что мне приходилось видеть на стадионах. Лишь только тогда, когда я поднялся на пьедестал почета, публика разразилась аплодисментами.
Мое время не было исключительным — всего 1.48,2 и, помимо невыразимого облегчения от того, что я сумел выпутаться из трудной ситуации и прихватить Шмидта, я не испытывал ничего до тех пор, пока не встретил Мюррея и Артура, обрушивших на меня шквал поздравлений. Артур оценил это состязание как самое мое великое выступление, которое он видел.
Они наблюдали бег рядом с группой немецких официальных лиц, которые вместе с остальными зрителями в полной мере и, не без оснований, предвкушали победу Шмидта. И после того, как Шмидт, войдя в прямую с запасом, при обычных обстоятельствах вполне достаточным для победы, был все же побит, те не только лишились языка, но были полностью парализованы.
Возвращаясь в памяти к этому состязанию, я вспоминаю, что, оказавшись так далеко, я сохранял над собой полный контроль, убеждая себя не терять головы и не пытаться быстро покрыть брешь за счет спринта. Я применил тактику, очень похожую на ту, что обычна в гандикапе, и хотя у меня не было времени, чтобы собраться с мыслями, когда я пробивался через хвост забега, я должен был крепко держать себя в руках, чтобы избежать паники. Это могло бы случиться в тот момент, когда я настиг преследующую группу и затем увидел, как Шмидт оторвался от нее и оказался далеко впереди меня незадолго до финиша.
Благодаря нашим связям с фирмой «Агфа», возникшим в Новой Зеландии, мы получили приглашение посетить штаб-квартиру фирмы в Леверкузене. Здесь мы впервые узнали, что «Агфа» финансируется гигантской химической корпорацией Байера. Мы были приняты управляющим, посмотрели весьма любопытный фильм о деятельности корпорации и затем с удовольствием провели тренировку на гаревой дорожке, которая обычно предоставляется служащим — членам легкоатлетического клуба Байера. Этот клуб имеет даже своего собственного тренера. После приятной автомобильной прогулки по окрестностям состоялся обед на даче Байера, на котором присутствовали некоторые из руководителей фирмы.
На следующий день, рано утром, мы провели бег трусцой, упаковались, двинулись в Бонн и затем перелетели в Амстердам. В Амстердаме мы пересели на другой самолет и через Манчестер прилетели в Дублин. Было приятно снова оказаться в Ирландии, среди ее маленького народа, снова пойти в Сэнтри и пробежать там три мили в легком темпе за 15 минут, чтобы привести себя в порядок после перелета.
Барри и Гарри, которые были в Ирландии впервые, никак не могли поверить, что стадион в Сэнтри и есть тот самый, который воодушевил спортсменов на многие фантастические результаты в недавние годы. Поле стадиона заросло травой, и ее следовало бы подстричь. Перед трибуной неуклюже маячил теннисный корт, построенный организатором Билли Мортоном для профессиональной группы Крамера. Возле финиша были воздвигнуты новые трибуны малопривлекательного вида, покрытые искривленной ржавой крышей. Общий вид стадиона восторга не вызывал.
Но дорожка была, как всегда, легкой.
Неожиданный успех
Перед началом соревнований в Сэнтри у нас было целых два свободных дня, и в один из них мы наняли автомобиль и двинулись в Голвей по Ирландии мимо каменных домиков с соломенными крышами, населенных людьми, говорящими до сих пор по-галльски и, кажется, ничем не занятыми, мимо выгонов, на которых до самого горизонта разбросаны валуны, среди домашних птиц, которые носятся в дом и из дома, как постоянные его обитатели.
Утром в первый день соревнований мы не тренировались, потому что были слишком заняты сдачей избытка нашего багажа и покупкой билетов на остальную часть турне. Наш ленч состоял из овощей, одной картофелины и маленького кусочка мяса. В половине шестого мы заказали чай с гренками, затем взяли такси и отправились на стадион.
Единственным настоящим соперником для меня в беге на 880 ярдов был все тот же Джордж Керр, но после его выступления в Хельсинки я не считал, что он может угрожать мне, и поэтому решил идти не только на победу, но и на рекорд.
Со старта Филпотт сразу попал в «коробочку» и не смог установить нужный темп, однако вперед решительно вышел ирландец Мак Лин, и я весь первый круг следовал за ним по пятам. Мак Лин прошел круг за 52 секунды и затем резко сдал. Я оказался лидером, вовсе не желая вести бег. Возможно, я подумал тогда о предстоящей в тот же вечер эстафете 4 по 1 миле, сбавил темп. Я мирно дрейфовал вдоль предпоследней прямой, как вдруг Джордж пролетел мимо.
В мозгу молнией вспыхнуло воспоминание о Нейпире. Ну нет, это снова не повторится. С отчаянной решимостью я принялся преследовать Джорджа на последнем вираже. Когда мы вышли на прямую, я был на ярд сзади. Джордж бежал в полную силу, и я пядь за пядью продвигался к нему в неожиданно отчаянной битве. Мы прошли 800-метровую отметку грудь в грудь и здесь в самой яростной схватке, которая когда-либо была у меня с Джорджем, я наконец сорвал ленточку на грудь впереди. Обоим нам дали результат 1.47,2, что было самым лучшим временем на полмили в сезоне и хорошей ценой за медленные третьи 220 ярдов, которые начисто лишили меня мирового рекорда.
На 800-метровой отметке мы оба показали 1.46,4, и позднее, когда в том же году были опубликованы списки лучших результатов в мире, я был взбешен, увидя, что Джордж начинает список на этой дистанции. Хотя это я считал совершенным абсурдом, в примечании разъяснялось, что мы миновали 800-метровую отметку «одновременно».
То, что Джордж лидировал, сказано не было, но ведь только это обстоятельство и могло помочь понять, почему промежуточный результат проигравшего лучше промежуточного результата победителя.
